Дом горячих сердец

— А что ещё там хранится?

— Ты действительно думаешь, что они мне доверяют?

Я смотрю на лестницу, раздумывая о том, не стоит ли мне найти Антони или Джиану и напрямую спросить у них, что находится за той дверью. Кто из них скорее расскажет мне правду без применения соли? Но я хочу заслужить право знать их секреты, а не развязывать их языки силой.

— У меня есть вино на кухне, если ты его искала.

Катриона переводит внимание на Ифу.

— Я как раз туда шла, чтобы положить нож на место.

— Веди.

Я следую за ней, как и Ифа, хотя мой телохранитель выглядит так, будто она предпочла бы наесться червей. Вообще-то, черви ей наверняка очень нравятся.

Я морщу нос, как вдруг Ифа бормочет мне на ухо:

— Осторожно, Фэллон. Она вести себя странно.

Я киваю.

— Я буду осторожна.

Наконец, мы заходим в помещение с массивными почерневшими очагами, выложенное кремовой плиткой. Медные кастрюли всех форм и размеров висят вдоль высокой стойки, сияя оранжевым светом в приглушённом пламени фонаря. Помещение чистое — овощи разложены по плетёным корзинам, а яйца занимают корзину из проволоки, сырные головы завернуты в ткань, а банки с маслами и специями стоят аккуратными рядами.

Видели бы эту кухню Дефне и Марчелло… как бы она им понравилась!

Звук вылетевшей пробки заставляет меня перевести взгляд на Катриону.

— Почему ты решила выпить? — она наливает два бокала. — Из-за разговора с моряком?

Ифа хватает один из бокалов, пробует вино, после чего отдаёт бокал мне.

— Что-то типа того, — бормочу я, приподняв бокал.

— За что пьём?

— За то, чтобы мужчины перестали вмешиваться в наши жизни.

Она испускает глубокий вздох.

— Какой идеалистичный тост.

— В королевстве Лора и в Неббе у женщин есть свобода. То, что Данте последует их примеру и применит эту практику к женщинам Люса — лишь вопрос времени. Верно?

— После всего того, что он сделал, я удивлена тому, что ты всё ещё уважаешь молодого Регио.

— Ты всё знаешь?

Кто из моих друзей нарушил обещание, данное Данте?

— Да. Берил любит поболтать.

Я давлюсь вином.

— Берил?

Катриона заводит золотой локон себе за ухо.

Всё ещё кашляя, я опускаю бокал.

— Берил знает?

На молочно-белом лбу между её изящными бровями появляется складочка.

— Ну, она ведь была там.

Мою грудь начинает покалывать, потому что Берил определенно не была свидетелем тому, как Данте заключил с Лором сделку об убийстве своего брата. Если только она не пряталась за каким-нибудь камнем, но по моим последним сведениям, эта женщина была куртизанкой, а не шпионом.

Катриона наклоняет голову.

— Почему-то мне кажется, что мы говорим о разных событиях.

Так и есть, Катриона…

— Что рассказала тебе Берил про Данте?

Куртизанка начинает изучать пузырьки, лопающиеся на поверхности её вина.

— Забудь о том, что я что-то сказала.

Но я не могу забыть.

— Пожалуйста, расскажи мне.

Он вздыхает.

— Дело не в том, что она сказала, а то, что она сделала.

Я оказываюсь в полнейшем недоумении, и должно быть это заметно, потому что Катриона добавляет:

— Мы, куртизанки, не можем отказать члену королевской семьи. Это работа слишком хорошо оплачивается.

— Она спала с ним?

Она наблюдает за тем эффектом, который производят её слова, и её милый ротик сочувственно изгибается.

— Если Регио что-то хочет, он это получает.

— И он захотел Берил?

— Он также хотел тебя.

Сердце у меня в груди превращается в камень.

— Он сказал, что между ними ничего не было.

Она подносит бокал с вином к губам и делает медленный глоток.

— А что всё-таки произошло?

Озадаченный взгляд Ифы впивается в мой профиль.

— Что было, то прошло.

И это правильно, но я хочу понять глубину предательства моей первой любви.

— Её приглашал сам Данте, или Марко отправлял её к своему брату?

Катриона вздыхает и произносит моё имя, но я обрываю её резким:

— Просто скажи мне.

— Данте просил Таво привозить ему Берил на остров с бараками. Однажды он посылал и за мной, но я знала, как сильно ты была в него влюблена, поэтому притворилась, что у меня всё расписано.

Я его даже уже не люблю, но моё сердце, чёрт побери, раскалывается на части.

— Она сказала, что он был ужасным любовником, но куртизанкам платят за то, чтобы мы терпели эгоистичные прихоти своих клиентов, так что это не имело большого значения.

Она бросает взгляд на Ифу, как будто не решается добавить что-то ещё. Она, должно быть, решает, что я буду не против, если Ифа узнает, потому что добавляет:

— Могу себе представить, как это было важно для тебя.

— Ты в курсе?

Мой монотонный голос глухо отражается от плитки на стенах.

— Ты навещала его палатку среди бела дня. Весь Люс знает.

Моё сердце начинает колотиться о косточки корсета.

Какая же это была ошибка.

Какой же ошибкой оказался Данте.

Я осушаю бокал и отношу его в раковину, заполненную мыльной водой, которую Риккио, должно быть, очистил своим огнём, потому что вода выглядит прозрачной. Я опускаю в неё бокал, после чего достаю его и смотрю на то, как пена стекает по его стенкам, когда я ставлю его вверх дном на сушилку.

— Спасибо за вино.

Я не могу смотреть в глаза Катрионе, когда говорю это, но не потому, что я стыжусь самой себя. Мне стыдно, что мужчина, который меня не заботит, и которого очевидно никогда не заботила я, всё ещё способен так сильно на меня влиять.

Я возвращаюсь к себе в комнату вместе с Ифой, следующей за мной по пятам. К счастью, она не пытается со мной заговорить. Она даже не желает мне спокойной ночи, когда я закрываю двери и меняю розовое платье на белую ночнушку, в которой я сплю — она кружевная и ощущается как вода на моей коже.

Я ожидаю ещё одну бессонную ночь, но я, должно быть, засыпаю, потому что оказываюсь в «Кубышке» вместе с Данте и Лором, которые обсуждают Мириам. Берил с извиняющимся видом сидит на коленях у Данте. Я полностью разворачиваюсь к Лору, как вдруг какая-то девушка садится ему на колени. Но не просто девушка, а принцесса Глэйса. И если при виде Берил и Данте я чувствую лишь отвращение, то при виде Алёны, медленно перебирающей своими изящными пальцами по чёрным волосам Лора и нашёптывающей ему в ухо какие-то милые глупости, мне хочется совершить убийство.