Дом Хильди Гуд

— Фрэнк, я не могу сейчас ехать, — сказала я. — Мне надо отдохнуть. Может быть, вечером.

Фрэнк кивнул.

— Хорошо, тогда ложись. Отдохни. Ни с кем не разговаривай, Хильди. Никому не рассказывай про машину.

— Хорошо, — сказала я. — Хорошо. Прости…

— Тише, Хильди. Хватит об этом.

Спать я не могла. Свернулась калачиком на кровати и пыталась заснуть, но видела только сны наяву, к которым привыкла. Полупрозрачные сны. Я не запоминаю сны, если сплю крепко, но когда пытаюсь вздремнуть или расслабиться, меня часто уносит с собой поток невнятных мыслей — по-моему, это называют «грезы наяву», ни явь, ни сон. Тем вечером мне пригрезилось, что я быстро веду машину; ночь, дорогая мокрая, покрышки скользят. Что-то темное бьется в лобовое стекло, и по нему, как по льду, разбегаются трещинки, но я не останавливаюсь. Впереди поворот, нога бьет мимо педали тормоза, и я просыпаюсь, когда машина проламывает заграждение.

Потом я оказываюсь на полу в подвале, смотрю в потолок. Вот только подвал наполнен водой, и нельзя дышать. Хочется всплыть вверх, к потолку. Хочется торжественно выскочить над водой, глубоко вдохнуть чистый воздух над морем, но я не смею — там, надо мной, Джейк, он изо всех сил гребет по-собачьи. Я боюсь напугать его и прижимаюсь к полу залитого подвала, пока он не опускает в воду лицо. Вернее, лица нет, его объели крабы и рыбы. Я просыпаюсь от собственного крика.

Я вылезла из постели. Почти золотой час. Почти пора выпить. Я не пью раньше пяти — я же не алкоголик, — но сегодня можно сдвинуть время ближе к четырем. Нервы были на пределе, голова трещала, и меня доконал образ плавающего мальчика. Я подумала, не рассказать ли Кэсси о моем видении, но как смотреть ей в глаза? И как ей поможет, если она узнает, что мне днем привиделся ее сын, плывущий в глубокой воде? Я уже говорила, что мне постоянно снится вода. И все же надо позвонить Кэсси.

Женщина, которая взяла трубку, назвалась подругой Кэсси — какая-то Карен. Я попросила позвать Кэсси; выяснилось, что она уехала с патрульной машиной.

— Передать ей что-нибудь? спросила Карен.

— Просто скажите, что звонила Хильди Гуд, хорошо?

— Передам.

— А еще, вы не знаете, уже начали искать на воде? Джейка ищут в океане?

— Э, да, что-то слышала. Патрульные катера обшаривают береговую линию, и, разумеется, люди ищут на берегу.

— Хорошо, спасибо большое.

Вот и все. Больше я ничего не могла предложить, мне просто привиделось, как он плывет; я понятия не имела, где он, и даже не была уверена, что это именно он. Поиски на воде идут. Ни к чему им мое видение. Я ничем не могла помочь Дуайтам.

Я умылась, причесалась, спустилась на кухню и там на стойке увидела кепку Фрэнка «Ред соке». Он оставил ее здесь, когда приходил. Сколько раз повторять, как он отвратительно поступает, оставляя кепку на стойке? Я швырнула ее на пол и уже почти достала бокал из шкафчика, когда услышала, как открывается входная дверь. Это был Фрэнк; я узнала его шаги. Мне знаком тяжелый стук его сапог. Зачем он приехал, когда каждая клеточка моего тела требует выпивки?

— Салют, Хил, — сказал Фрэнк, входя на кухню.

— Салют, — ответила я.

Фрэнк рассказал мне новости о поисках. Искали все. Подключили собак и вызвали вертолеты.

— Фрэнк, они ищут на воде?

— Да. Мэнни, Робби Браун, другие ловцы омаров и рыбаки вышли на своих лодках. И полицейские катера.

Сейчас они не могут привлечь водолазов… Ну, будем надеяться, что и не придется. Тебе надо поехать к Кэсси, Хил. Я знаю, она тебе обрадуется.

— Поеду позже, — сказала я. Честно говоря, я просто боялась смотреть ей в глаза. Сейчас, когда я трезвая и нервы на пределе. Фрэнки зародил в моем мозгу кошмарную мысль, что я сбила ребенка; теперь эту мысль нужно смыть вином.

«Убирайся, Фрэнк», — подумала я.

— Есть хорошая новость: собаки взяли след, он ведет по оврагу за домом, в лес. Похоже, на дорогу мальчик не выходил, — сказал Фрэнк, поднимая с пола свою кепку. Нахлобучив кепку на лысеющую башку, он плеснул в чашку холодные остатки утреннего кофе.

Фрэнк Гетчелл обязательно будет пить холодный кофе, только бы не «тратить» его — не вылить и не приготовить новый. Есть что-то нездоровое в таком подходе. Я не против бережливости, однако Фрэнк заходит слишком далеко. Я тешила себя, что все дело в некоторой эксцентричности, свойственной старым янки Новой Англии, — «не выбрасывай, не будет нужды», но приходится признать: что-то серьезно не так с Фрэнком Гетчеллом.

— Хил, если бы он был ранен, его уже нашли бы, — уговаривал меня Фрэнк, прислонившись к стойке и прихлебывая холодный кофе.

Думаю, он хотел меня утешить, но только напомнил о своих безумных подозрениях и отвратительных словах, сказанных утром о моем пьянстве. Как можно простить такое предательство?

— Я говорила с подругой Кэсси. У нее был… утомленный голос, — сказала я спокойно. Не стоит ему знать, как он обидел меня. Не доставлю ему такого удовольствия.

— Все устали. Я и сам выжатый. Перекантуюсь тут какое-то время, — сказал Фрэнки. — Поехал бы домой, но не хочу оставлять тебя одну.

Он попытался притянуть меня к себе, я вырвалась.

— Почему ты не хочешь оставлять меня одну?

— Как это почему? Я беспокоюсь за тебя.

— Боишься, что я напьюсь? Что снова поеду давить людей?

— Хильди…

— Ночью моя блузка была в вине, Фрэнк, не в крови…

— Ага, хорошо. Я всю ночь не спал. Поговорим об этом позже.

— Да, я знаю, что ты не сомкнул ночью глаз. Спасибо. Доволен? Спасибо, что всю ночь не спал, что вел мою машину. Спасибо, что все исправил, мистер ремонтник. Наверное, это дорого обошлось — что ребята всю ночь работали с машиной. Сколько я тебе должна?

— Брось, Хил.

— Пришли мне счет — сколько я должна тебе за твое время.

— За что?

За твое время. За время вчера ночью, что ты водил машину, и за все прочее.

Я думала уколоть его, и когда он замолчал, прикрыв глаза, порадовалась, что он дрогнул от моего точно рассчитанного удара. То есть такова была бы реакция любого нормального человека; нормальный человек оскорбился бы, что я превратила дружеское одолжение в деловую сделку; но Фрэнк прикрыл глаза, потому что считал, сколько часов он потратил на мою машину. Он в уме перемножил цифры быстрее любого калькулятора и спокойно назвал сумму. Тут уж я задрожала.

— Да ты в своем уме? — Я горько рассмеялась. — Столько я не заплатила бы, даже если бы ты занимался машиной неделю.

— Я несколько лет не выставлял тебе счет, час работы подорожал. И потом… праздник, выходные, значит, двойная оплата, да и Черепу нужно заплатить. Он ехал за мной и отвез обратно.

Я трахалась с этим человеком. Я лежала в его объятиях, шептала нежные слова ему на ушко, покрывала тело поцелуями.

Мусорщик.

— Надеюсь, ты не против, если я пришлю чек по почте. И не стесняйся, приплюсуй все расходы. Ты мне нужен, Фрэнк, ведь мусор сам собой не уберется.

Фрэнк кивнул в ответ. Я пыталась найти боль в его глазах, но не видела, тогда решила добавить:

— Сегодня день вывоза? Пятница? Тебе не нужно заниматься мусором?

Фрэнк повернулся к выходу, но по дороге к двери отозвался:

— Сегодня суббота. Смотри на вещи проще, Хил.

«Смотри на вещи проще». Да это издевательство! Он, конечно, знает, что «Смотри на вещи проще» — лозунг анонимных алкоголиков. Кретинские наклейки на бампер. Меня затрясло от гнева. Мне нужно вино, но рисковать нельзя. Вдруг, напившись, я решу поехать к Кэсси?