Дом, который построим мы

– Прибор заснял. Там же и проявил, на их приборе, - сказал Эннушкин. Их прибор, как известно, все умеет. Причем он самообучаемый, вот в чем Веселухина главная заслуга. До сих пор что в машину вложишь, то и будет, а чего не вложишь, того не будет. Но фантазия-то у нас ограниченная, взгляд узкий, и вообще, мы думаем очень плохо. У нас есть какие-то потребности, но мы даже не всегда сами догадываемся, какие.

– Это тебе Веселуха рассказал?
– прыснула Катя Руннова, багровея.

Ей ужасно хотелось поглядеть на Веселуху хоть одним глазком, но она была женщина взрослая и ужасно язвительная, и не признавалась в своем желании даже себе.

– Нет, - ответил Эннушкин, - это мне рассказывал его зам по производству, Веселуха вообще сейчас не разговаривает человеческим языком.

– А как это мы не догадываемся, какие у нас потребности?
– удивился редактор и поджал пухлые ножки под столом.

– Да так. Помните, у Ильфа и Петрова мужик ходит по квартире, жрет все подряд и приговаривает: "Меня ужасно обложили налогом". Или девчонки влюбляются в киногероев. Или некоторые компьютерными играми увлекаются до одури. Это они свои реальные потребности сублимируют... или, черт, как там. Так вот, - заключил Эннушкин, торжествуя, - приборчик-то умнее нас, и он нас больше любит, чем мы себя. От него эта любовь прямо-таки исходит. И вот, он сам догадывается, чего нам нужно, и это - выполняет! А так как потребности безграничны...

Редактор восхищенно откусил от булочки, а Катя Руннова положила ногу на ногу и сказала:

– Бред.

– Нет, не бред, дорогая вы моя!
– Эннушкин раскинул руки и приблизился к ее компьютеру.
– Напротив! Этот прибор сам ищет эксперименты в подтверждение своих свойств. Нам бы и в голову не пришло их поставить!

– Уму непостижимо, - пробормотал толстый редактор и протер очки.

– Если ваш Веселуха такой молодец, - ужасно иронически проговорила Катя Руннова, - то почему Пиратов его лопает так, что за ушами трещит?

Она стрельнула глазами в Эннушкина, в толстопузого редактора и углубилась в компьютер. Сердце ее билось часто-часто.

А захватчик Пиратов в этот момент методично ходил по кабинету, - теплый воздух из электронагревателей обдувал его со всех сторон, как ветра мыса Горн.

– Тридцать пять процентов, скоро ватерлиния, - пошутил он.
– Титаник тонет. А что Веселуха, он уже дал интервью журналистам?

– Не дал, - ответил заместитель, он же племянник.
– Только дал себя сфотографировать. Сидит у себя в кабинете; по слухам, ест маслины.

– Рябчиков жуй, - Пиратов сложил губы в трубочку и покрутил хвостом. А... что этот Ненашев там бегает туда-сюда?

– Неймется, - объяснил заместитель.

Им было видно в бинокль, как за Невой тонул завод Веселухи. По крыше бегали представители сторон, обвиняя друг друга. Госпожа Денежкина применяла всякие цыганские хитрости - прятала пилу, которой рабочие пытались распилить завод, путала проценты - но доля все равно неумолимо росла. Однако росла не только доля: время тоже не стояло. Легкие тени удлинялись; по двору среди толпы взметались сухие скрюченные листья, пыльные и ломкие. А Веселуха в прохладном кабинете и в ус не дул: ел себе маслины, а косточки выкладывал перед собой на стол.

– Сорок процентов.

Рябины красной много на ветвях; за лесом еле теплится солнце. Космический, гранитный холод. Петя Варвар, топая, ворвался в редакцию "Специалиста", сел на компьютер, как коршун на пень, хлопая крыльями, и пошел тарахтеть. Редактор, колышась, встал за его спиной.

– Нехорошо, - сказал он зловеще.
– Поглощение еще не состоялось, а ты уже пишешь о нем как о совершившемся факте.

– Я хочу успеть быстрее всех, - возразил Петя Варвар, честно глядя редактору в глаза.

– А спорим, что никакого поглощения не будет?
– редактор неожиданно для самого себя протянул Пете влажную ладошку.

Петя закудахтал и захлопал себя по бокам.

– Как это не будет, если Пиратов купил уже сорок три процента?

"Как это не будет, - хотел он сказать, - если мне уже заплатили?"

– А если не будет?
– спросил редактор весело.

Петя Варвар самоуверенно хмыкнул:

– А если не будет, можете меня уволить.

– Заметано, - сказал редактор.
– Со своей стороны, если поглощение состоится, я уйду сам, а редактором "Специалиста" сделаю тебя.

Что заставляло толстопузого редактора так говорить, он и сам не знал, внутри него что-то прерывисто вздыхало, бродило в его просторном чреве, где-то в нутре. Он чуял необычное. Но, кажется, больше никто не разделял его оптимизма. Наталья Борисовна Денежкина попискивала, как маленькая птичка, зато производственник Рябинин крошил кулаками кирпичи и вообще представлял живописное зрелище. Красные листья залепляли ему лицо, он уходил за завод, чтобы его никто не заснял, падал в сухую сурепку и ломал ее.

– Нас купят!
– орал он на Веселуху.
– Ты сволочь, а нас купят!

Веселуха не обижался; он спокойно приглядывался к другу, и Рябинин замирал, глядя на сорок пять оливковых косточек - нет, сорок шесть лежало перед ним, сорок шесть процентов завода уже было куплено Пиратовым. Холодное солнце садилось за острова. Пиратов взад-вперед ходил по кабинету, и движения его были все быстрее. Он, конечно, торжествовал, но одновременно все больше волновался.

– А что Веселуха?

– Он в горе, - польстил племянник.
– Он не может справиться с собой...

Но у Пиратова появилось чувство, что как раз он, Пиратов, бизнесмен, не владеет своей волей. Чья-то другая, более мощная, забрала его и действовала им. На крыше, суровой и холодной, сухой, ветер гремел, а госпожа Денежкина заворачивала воротник:

– Господь-то! он все видит!
– надрываясь, говорила Денежкина рабочим.

– Мы выполняем приказ, - говорили рабочие, почесывая затылки.

– Тем более стыдно!
– разорялась Денежкина.

Веселуха сидел собранный, наигрывал на гитаре что-то неописуемое, и только по временам позволял себе пару оливок из баночки. Косточек было столько, сколько процентов успевал Пиратов откусывать от завода. С Запада вздул ледяной ветер. Паша Ненашев, проклиная всех начальников, выскочил в очередной раз во двор. Там встретили его нахальные и утомленные глаза. У госпожи Денежкиной дубленка сбилась на сторону и была видна лямка лифчика.

– Никогда больше!
– сказала она несчастным голосом.
– Он мне все нервы истреплет, так ему и передайте!

В журнале "Специалист" тоже никто не расходился по домам. Петя Варвар и редактор шлялись кругами, сталкиваясь нервными взорами, а Катя Руннова печатала все быстрее и быстрее. Туча накрыла Питер. Поблекло небо. Решалось дело. Зрелые бурые желуди лежали в ледяной траве. Веселуха сидел в кабинете. Рассеянно перебирая струны гитары, директор смотрел на сорок девять маленьких оливковых косточек. Сорок девять процентов акций купил Пиратов. Ян Владиславович наслаждался каждым мигом, как последним. Но тут ему помешали. В кабинет ввалились конфиденты. Их лица были ужасны.