Дом, который сломали…
Шрифт:
Дядя Коля был за столом очень мрачен, ничего не пил, зато ел очень много. С Антоном он почти не общался
(кстати, если вас заинтриговала реакция дяди Коли на моего кузена, то вы поймете ее причины, осилив хотя бы еще две главы этой истории),
со мной же дядюшка разговаривал, хотя и с тем же кисло-тоскующим выражением на лице.
После обеда дядя Коля приступил к плотному и планомерному изучению фруктов и овощей, росших в нашем Поместье. Делал он это довольно-таки странным образом – а именно: каждый овощ и фрукт пробовал на вкус, причем с некоторыми сортами проделывал это неоднократно. Мой кузен и его жена после обеда тоже вышли побродить по Поместью, но… странное дело, друзья мои, – они постоянно натыкались на дядю Колю, вежливо с ним раскланивались и пытались
Что же касается меня, то в последний раз насытив Животных – а случилось это где-то около восьми часов вечера, – я тоже немножко погулял между грядок Поместья и с грустью отметил, что плантация земляники стала девственно зеленой – хотя еще этим утром она была розовой.
Но потом я немного подумал и решил, что, в конце концов, не произошло ничего страшного – ведь Подлецовы и дядя мне родственники, и нет ничего плохого в том, что они отведали ягод на грядках Поместья. Наоборот, было бы гораздо ужасней, если бы они не сделали этого – а так они просто продемонстрировали свое доброе ко мне отношение.
Поэтому я не стал ничего говорить дяде Коле насчет земляники, чтобы не разочаровывать его в своем гостеприимстве, а вскоре на Поместье-ТриДэ опустилась ночь.
Глава третья: Вторник, 8 августа
Если реакция дяди Коли на встречу с Антоном Подлецовым и его женой Лизой показалась вам несколько несоответствующей поведению дяди, неожиданно встретившего своего племянника, то назовите эту реакцию мягкой, плюньте и забудьте об этом случае, друзья мои! Да-да, именно так – плюньте и забудьте! Потому что на следующий день – то бишь во вторник – в Поместье-ТриДэ прилетели еще две семьи моих родственничков: Арнольд Негодяев с женой и пятью ребятишками и его родная сестра Анна Завидова – соответственно с супругом и четырьмя кошмарными, вечно сопливыми созданиями в возрасте от трех до шести лет. Арнольд и Анна приходятся мне троюродными братом и сестрой; дяде Коле – соответственно племянниками в третьем колене; но не о родословном дереве нашей семьи я буду сейчас говорить. Я хочу рассказать о реакции дяди Коли на прибытие Анны с Арнольдом – а она была похожа на реакцию медведя, разбуженного в середине января не слишком-то умными охотниками и выгнанного ими из берлоги на улицу. Я думаю, вы понимаете, что я имею в виду?
Кроме того, в этот же день произошло еще несколько важных событий, и обо всем этом я и собираюсь поведать в этой главе. И чтобы не тянуть время, начинаю: итак…
* * *
В этот день я проснулся ровно в семь тридцать утра. Уже через десять минут спустился со второго этажа вниз, прошел по гостиной и вышел на веранду. Моя жена в это время еще спала, чета Подлецовых – судя по тому, что нигде не раздавались их зычные крики, – пока еще тоже. Однако на веранде, за обеденным столом, я, к своему удивлению, обнаружил угрюмого дядюшку. Он сидел на стуле, выставив перед собой гигантскую чашку дымящегося кофе и тарелку с грудой пончиков, и был похож на нахохлившегося воробья – вернее, на нахохлившегося лысого воробья.
(Ведь вы еще не забыли, что он был абсолютно лысым?)
Так вот, сидя за столом, дядюшка завтракал довольно необычным способом – как, впрочем, и всё, что он делал, – брал с тарелки пончик, подкидывал его в воздух, ловил широко открытым ртом, запивал кофе, а потом сидел с полминуты с удивленным выражением на лице, словно сам изумляясь своей собственной ловкости…
Я понаблюдал за тем, как дядя Коля трижды проделал свой трюк, а затем подошел к столу и сказал:
– Доброе утро, дядь!
Дядюшка вздрогнул, но, увидев, что это был всего лишь я, отозвался:
– А… доброе утро, Денис!
Затем он невозмутимо подкинул в воздух четвертый
пончик. Я подошел к шкафу, достал свою любимую чашку и быстро сварганил себе двойную порцию кофе. Потом я уселся за стол…Некоторое время мы завтракали молча. Затем вдруг дядя перевел на меня взгляд, полный тоски, и печально спросил:
– Денис, а ты, правда, приглашал Подлецовых погостить у вас с Дашей?
Я сделал волнообразное движение плечами:
– Ну, вообще мы встречались с ними в прошлом году на Гавайях – так, чисто случайно. Ну, и я сказал им, чтобы они прилетали к нам в гости в любое время… Ты же знаешь, дядя Коля, как это бывает между родственниками?
Вместо ответа дядя сморщил лицо и прошептал:
– Может быть, это все-таки совпадение?
Потом он подкинул в воздух очередной пончик и поймал его ртом…
Из дальнейшего разговора я не могу привести вам больше ничего более-менее интересного, относящегося к предмету нашей истории. В основном, мы обсуждали погоду, и лишь, когда я упомянул о том, что скоро у нас с Дашей появится сын, дядя Коля слегка оживился, а с его лица слетела маска уныния… Еще через пару минут я посоветовал дяде сходить через часик на речку – денек обещал быть сегодня достаточно жарким, – и он согласился…
В начале девятого на веранду спустилась жена и присоединилась к нашей компании. Когда дядя Коля увидел ее
(могу вас заверить, друзья мои!),
лицо его еще больше прояснилось, а в глазах появились явственные проблески жизни. Возможно, он вспомнил, что Даша была в положении, а дядя всегда отличался тем, что был благосклонным к беременным женщинам.
Однако спустя полчаса произошло еще два события. Одно из них никоим образом не отразилось на настроении дяди Коли – я вышел из дома и отправился на кормежку Животных. А вот второе событие опять вогнало его в депрессивное состояние – проснулась чета Подлецовых, о чем возвестил громогласный голос моего кузена, разнесшийся над Поместьем-ТриДэ…
С половины девятого до десяти утра дядя Коля скрывался от Антона и Лизы в зарослях малины, расположенных на западной окраине Поместья-ТриДэ. А в начале одиннадцатого я обнаружил его по покачивающимся веткам малинника и сказал, что пора отправляться на речку. Дядя Коля осторожно высунул голову из кустов, вытер ладошкой мокрый от ягодного сока рот и спросил, где Подлецовы. Я ответил, что Даша потчует их чаем в гостиной, и тогда дядя Коля, довольно кивнув, вылез из малинника.
Однако едва мы успели перелезть через изгородь и отправиться к речке, как увидели, что с южной стороны неба в направлении Поместья-ТриДэ движутся две сероватые точки. Издали точки были похожи на силуэты двух маленьких бомбардировщиков, но, конечно же, это не были бомбардировщики – это были два новых летающих дома.
Я посмотрел на застывшего дядю и невольно подумал, что если б в кармане у дядюшки сейчас оказалась бутылка свежайшего молока, то оно бы прокисло за четверть минуты, – настолько тоскующим было выражение лица дяди Коли…
* * *
Через минуту обе летушки подлетели к Поместью-ТриДэ и, сделав над ним круг почета, синхронно замерли в воздухе. Я в этот момент уже стоял рядом с крыльцом нашего дома
(как вы понимаете, я не мог проигнорировать появление двух летающих домов над Поместьем, поэтому мне пришлось вернуться к особняку)
и готовился командовать посадкой летушек. Рядом со мной стояла жена – с тем же, что и вчера, выражением любопытства на лице. Чета Подлецовых топталась невдалеке, но на их физиономиях было написано явное беспокойство. Мои соседи – Сэры Уилтоны – тоже крутились рядом с нашим крыльцом, но сегодня уже не пытались кричать: “Вира!” и “Майна!”, так как видели, что я был на месте. А вот дядя Коля
(он тоже вернулся в Поместье)
вынес из дома стул и, устроившись рядом с грядой баклажанов, молча сидел на нем, глядя на домолеты с непонятным мне пока выражением на лице. И честно говоря, друзья мои, выражение мне это не нравилось. Очень не нравилось! Но так как сейчас у меня были более важные дела, чем раздумывать над причинами плохого настроения моего дядюшки, то я решил на него не отвлекаться и снова посмотрел на летушки.