Дом моей мечты. Часть 2

Его помогла подписать моя старая знакомая Варвара Хлебина, являющаяся старшим инспектором службы пожарного надзора, по совместительству, близкой подругой начальника нашего городской службы пожнадзора Жарикова Афанасия Павловича.

Афанасий Павлович наряду с вопросами пожарной безопасности, не покладая рук, работал в сфере улучшения демографической ситуации в стране.

Ходили слухи, что в Сиверске растут 8 его незаконнорожденных детей, светловолосых и веснушчатых, как сам Жариков.

Созвонившись с Варварой, я занесла оплаченную счет-фактуру на два мягких кресла с цветочным принтом.

Назавтра, в аптеку пришел молоденький инспектор Госпожнадзора, пересчитал наши новенькие огнетушители, потрогал провода и выключатели.

На следующий день Варвара привезла мне в аптеку оформленный акт с подписью Жарикова. За руку Варвара держала шустрого мальчика с характерными веснушками по всему смеющемуся личику.

– Девятый младший Жариков! – догадалась я.

Поскольку Варвара славилась своей честностью и спокойной рассудительностью, то за подлинность акта обследования можно было ручаться.

После обеда, мимо меня дважды прошел седовласый высокий мужчина, который уверенно заходил в приемную. Мужчина покосился на меня, пройдя в третий раз. «Наверное, это Постников Игорь Гаврилович. Начальник» – подумала я.

Видимо, страдальческое выражение моего лица не оставило Игоря Гавриловича равнодушным. К вечеру, кроме меня, «сидельцев» в коридоре уже не было.

Я увидела, как резво выскочил из своего кабинета Бондаренко и поспешил к начальнику. Надеюсь, Постников из тех редких начальников, которых волнует, что происходит в обширных коридорах вверенного ему ведомства. Через пять минут, Бондаренко вышел красный от гнева.

– Идите домой! Оставьте секретарю свой номер, я вам сам позвоню! – рявкнул Иван Устинович, не глядя на меня.

– Мне некуда идти! У меня нет денег, а до дома тысяча километров! – равнодушно ответила я и демонстративно поправила на груди кулон в виде маленького деревянного фаллоса.

Этот «талисман удачи» привезла мне из Таиланда, Эльвира Нечаева, которой я составляла гороскоп и спрогнозировала удачное замужество.

Бондаренко обратил внимание на мой жест, засмотрелся на кулончик, сперва не поняв, что это.

Когда понял, то резко оглянулся по сторонам. «Ага! Может, здесь близко его жена или любовница!» – расшифровала я его взгляд. Отлично!

Сняла куртку, одернула облегающую футболку, выпятив бюст.

Буду хулиганить! А что делать? Впереди маячила неприятная перспектива ночевки в борделе «Бобер», либо ночь в холодной «Волге», скрючившись на заднем сиденье.

Я захватила пальцами кулончик и стала нежно поглаживать его, призывно глядя на Бондаренко.

Мимо прошла пожилая женщина с папкой, она подняла бровь. Иван Устинович отвел глаза, сглотнул слюну и прошипел: «Зайдите !». Что ж, тряхну стариной! Артистических способностей мне не занимать!

Я села в кресло напротив Бондаренко, чуть наклоняясь, чтобы видна была ложбинка между грудей.

Устремив на инспектора пронзительный взгляд, начала свой трогательный рассказ о том, как трудно одинокой женщине выживать в этом жестоком мире. Этот монолог я сочинила, в прошлом году, для одной комической сценки, участвуя в команде КВН. Но Иван Устинович подвоха не заметил.

Вдобавок, в кабинет стали заглядывать разные сотрудницы. Они с любопытством окидывали меня взглядом.

Я быстро вошла в «образ», плакала и громко сморкалась в платок. Бондаренко растерянно смотрел на область моего декольте, где висел странный кулончик. Мой жалостливый рассказ, мои руки, терзающие кулончик, сопли и слезы, беспокоили его, вводили в смущение, сбивали с толку. Он смотрел на меня, как загипнотизированный.

Инструкции служебного регламента не описывали алгоритм действий, которые он должен совершить в таких случаях. Любой маломальский режиссер, сразу углядел бы грубый розыгрыш и бессовестную импровизацию в моих действиях, но Бондаренко не был искушен в театральном ремесле.

Он нервно схватил мой акт, размашисто расписался и поставил печать.

Потом хотел что- то сказать, но передумал и судорожно замахал руками в сторону выхода.

Через двадцать минут я вышла из Управления, победно сжимая подписанный акт. Предполагаю, что Бондаренко решил, что, еще немного и я скомпроментирую его на глазах всего коллектива. Потому, от такой шальной бабы лучше отвязаться.

В машине, Павел прикрыл курткой мое декольте: «Ты чего, вдруг, оголилась?».

– Для дела! – огрызнулась я, застегивая куртку.

Максим усмехнулся и надавил на газ. Надо было спешить в аптекоуправление.

Перед самым закрытием, я забежала в кабинет Грузьковой и запыхаясь, положила акт с подписью начальника Управления. Следом за мной, заглянул симпатичный молодой человек и спросил : Кристина Семеновна! Как вам понравился цвет гарнитура?» В кабинете воцарилась тишина.

– Полина Дмитриевна! Не сомневалась в ваших способностях! Заберите лицензию в приемной! – прозвенел голос Кристины Семеновны.

Как- то радостно прозвенел. Было понятно, Грузькова жаждала остаться с молодым человеком, без любопытных свидетелей типа меня.

Стремглав, я влетела в приемную.

– Полина! Распишись, вот здесь! – секретарь Зоя Ивановна подвинула мне журнал выдачи документов.

Схватив два долгожданных фирменных листочка, я выпорхнула на крыльцо.

По дороге домой я периодически доставала бланк лицензии и перечитывала ее текст. Ради этого документа, я целый год мыла, красила, шпаклевала и строила.

Ради него я забросила свою семью, друзей, прежний образ жизни. Лицензия была выдана на три года и датирована 8 апреля. А сегодня, 9-ое число.

Значит, Грузькова оформила ее, не дожидаясь, когда я привезу акт с подписью начальника областного Управления.

То ли, это был акт доверия, что маловероятно, зная характер Кристины Семеновны, то ли проявление природной вредности и эта подпись не была важна?

Ох, Кристина Семеновна, что теперь подумает старший испектор пожарного Управления о моральном облике женщин Сиверска? Ну, да ладно!

Главное, лицензию мы получили. Можем получать товар и открываться.

Максим выделил деньги на первую закупку товара, но предупредил: «Эти деньги я занял у Архипа Верникова! Дальше, крутись сама! Я и так, весь в кредитах! Ты, такой же учредитель, что и я!».

Я разбирала коробки с лекарственными упаковками и молчала. Мне было плохо, во всех смыслах. Физически и морально. Может, от перевозбуждения, когда ты, наконец, получаешь то, к чему стремишься.

А может от перенагрузки, когда я часами сидела на телефоне, диктуя заявки и отправляя копии лицензии по факсу. Я заболела.