Дом на холме

Вскоре любопытство одержало победу над страхом. Пойманное существо должно было быть очень маленьким. Слишком маленьким, чтоб представлять какую-либо угрозу.

Вооружившись тяжеленным учебником Символогии (на всякий случай), Эмили отпустила края ловушки.

– А-а-а!.. – От пронзительного писка зазвенело в ушах.

В подоле старого платья сидела крошечная девочка, закрывая ушастую головку пухленькими ручками. Бедняжка смахивала на розовый помпон маминого халата.

– Я не обижу... – прошептала Эмили, наклоняясь пониже, чтоб рассмотреть удивительное создание.

– Так мы и поверили. – Кроха хлопала выпуклыми зелеными глазками, но ручки опустила.

– Кто «вы»? – Неужели еще кто-то попался?

– Мы принцесса! – гордо ответила та.

– Тогда мы – мисс Эмилия Варлоу, очень приятно. – От переполнявших эмоций внутри все бурлило.

Росту в крохе хорошо если пара дюймов, а невероятно длинные и пышные для такой малютки розовые волосы украшал до боли знакомый цветочек. Круглое личико напоминало печеное яблоко – такое же сморщенное и смуглое: носик картошкой, забавные щечки и полное отсутствие ресниц и бровей.

– Нас зовут Клео, – сообщила она. – Мы будем звать тебя Мисс.

– Но мое имя Эмилия, – возразила девочка.

– Нам не нравится «Эмилия». – Помогая себе ручками, принцесса поднялась на толстенькие ножки. – «Эмилия» некрасиво. «Мисс» красиво. Не спорь с нами. Мы старше!

– Вы... – сдерживать смех оказалось сложно, – вы добывайки?

– Да, – Клео отвесила потешный поклон. – И поэтому нам пора бежать.

Вот так всегда! Стоит появиться чему-то необыкновенному и удивительному, как толпа разных «не» и «но» все портят.

– Мы встретимся снова? – с надеждой спросила Эмили.

– Да, если пообещаешь не ловить нас больше тяжелой дурно пахнущей шкурой. – Кроха изо всех сил пнула толстенькой ножкой складку старого платья.

– Обещаю, – заверила девочка.

– А самое главное... – и без того выпуклые зеленые глазки-бусинки стали еще больше, – никому о нас не рассказывай!

– Никому-никому, даже друзьям? – стараясь скрыть досаду, уточнила Эмили.

– Никому-никому! – замахала коротенькими пухленькими ручками та. – Иначе мы умрем!

С негромким хлопком добывайка растворилась в воздухе, оставив ошеломленную девочку в одиночестве. После такого уснуть вообще не представлялось возможным, и только мысль о необходимости поговорить с отцом заставила сделать над собой необходимые усилия.

* * *

Ненастное хмурое утро встречало мелкой серой моросью и низким косматым небом. Кутаясь в куртку и укрываясь зонтом, точно щитом, Эмили бежала к коттеджу.

На первом этаже в кресле сидела Альхен, уронив голову на грудь, и явно спала.

– М-м-м... – простонала она, когда за девочкой закрылась дверь.

– Мадам Александра... – Эмили осторожно потянула женщину за рукав.

– Который час? – хрипло спросила та.

– Четверть седьмого, – сообщила девочка, коротко взглянув на каминные часы.

– Погодка не летная? – Альхен скосила глаза на мокрый зонт и туфли, до краев полные воды.

– Бывало и хуже, – испугалась Эмили.

Не хватало еще из-за мелкого дождичка остаться дома!

Но опасения не оправдались. События разворачивались по ставшему привычным сценарию: сначала пегас, потом все остальное. В бойлерной казалось особенно жарко, зонт моментально высох. Стараясь не разбудить спящего Люса, девочка на цыпочках прокралась к подстилке.

Мадам Александра склонилась и поцеловала мужа в лоб, рассчитывая, очевидно, что Эмили отвернулась. Люсьен дышал бесшумно, и вообще походил на безмятежного ангела. Но разговор с отцом сегодня выходил на первый план.

Вот уже девочка спешила вслед за мерцающей белой фигурой, скользившей в нескольких метрах впереди.

Погода ухудшилась: крупные тяжелые капли барабанили в стекла высоких окон холла, а небо совсем почернело. Все это нагоняло тоску. Приведя себя в порядок, Эмили направилась прямиком в библиотеку, откуда слышались шаги и шелест бумаг.

– Папа, можно? – начала она, робко приоткрывая дверь.

– Само собой, – улыбнулся Ханс.

– А почему ты еще не на работе? – поинтересовалась Эмили.

– На улице промозгло, – отец сложил последние документы в пухлый портфель. – В такие дни я добираюсь до города другим способом.

– Особенным? – глаза девочки вспыхнули.

– Ну, можно и так сказать, – согласился мистер Варлоу. – Разве Альхен не предупредила, что я сам отвезу тебя в школу?

– Нет. – Эмили тряхнула кудряшками.

– Собирайся, нам уже почти пора. – Ханс подхватил со стола свой портфель и вывел дочь из комнаты.

До того как пошла в школу, она не имела представления, когда папа уходит, потому что преспокойно спала в это время. Слова Люсьена оказали на девочку колоссальное воздействие. Эмили внезапно почувствовала, что обязана больше внимания уделять отцу. В глубине души она свято верила, что додумалась до этого самостоятельно.

Серые струи стояли непроницаемой стеной: казалось, весь дом накрыло шуршащим колпаком сумасшедшего фокусника. Учебники собраны и перепроверены несколько раз, а курточка и зонтик готовы к бою со стихией.

– Выходите, мисс, – скомандовала заглянувшая Альхен. Эмили только того и надо было: уж очень хотелось узнать о папином «особом способе». Ханс Варлоу, облаченный в темно-синий плащ, дожидался дочь в холле. Вынув из внутреннего кармана черный кожаный кисет, Сэр Ханс показал его Эмилии:

– Здесь лежат кристаллы поиска пути, – пояснил он. – С помощью одного из них мы в считанные минуты доберемся до города и не замочим ног. Ты еще слишком маленькая для самостоятельных путешествий даже на такое малое расстояние. Возьми меня за руку и не отпускай.

– А если отпущу? – немедленно заинтересовалась та.

– Не отпустишь, – заверил отец.

Вцепившись в ручку папиного портфеля, Эмили сгорала от нетерпения. Ханс Варлоу извлек из кисета круглый плоский камень, похожий на кусочек голубого льда. Положив кристалл поиска пути на пол, отец ловко раздавил его каблуком, но вместо треска холл наполнился знакомым хрустальным звоном.

– До вечера, мисс, – махнула рукой Альхен, и стены потерялись.

Все тело налилось свинцом. Странное чувство, будто ты остаешься без движения и одновременно летишь, обгоняя ветер, а вокруг бешеным хороводом плывут цветные пятна, непохожие ни на что из виденного раньше. Ни земли, ни неба... ничего, кроме мелькающих пятен.