Дом под саваном

Это задание напомнило мне, что я сама едва не стала гувернанткой. Я долго думала о том, что произошло бы со мной, если бы я отвергла предложение Акселя. Возможно, Мэри осталась бы в живых... но эти мысли были бесплодными, я отбросила их. Мне не хотелось думать обо всем этом, а меньше всего — о том, что я снова написала Алекзендеру вопреки желанию Акселя и доверила письмо Неду.

Я постаралась занять себя делами; вскоре стемнело, пришло время ложиться в постель.

Следующий день прошел так же, как и предыдущий; несколько посетителей выразили свои соболезнования, я принимала людей, как подобает, старалась произвести хорошее впечатление. Мэри положили в прибывший гроб и укрыли цветами; их аромат действовал на меня удушающе; гроб поставили в маленькой желтой комнате, которой обычно не пользовались. Я подошла к телу девочки только из уважения к традиции; смерть внушала мне такой страх, что я не смогла заставить себя посмотреть на Мэри и поспешила покинуть комнату.

Похороны были назначены на следующий день; я легла в постель рано, чтобы получше выспаться. Я заранее знала, что похороны станут для меня испытанием.

Посреди ночи я внезапно проснулась, не понимая, что разбудило меня. Сев, я успела увидеть, как закрывается дверь — кто-то вышел из спальни. Бросив взгляд на соседнюю подушку, я увидела, что Аксель исчез. Я подождала, гадая, куда он ушел; прошло несколько минут, он не возвращался. Поднявшись с кровати, я накинула на плечи шерстяной платок.

В смежной комнате его не оказалось. Я осторожно вышла в пустой черный коридор. Решила вернуться за свечой, но потом раздумала. Я не хотела, чтобы Аксель, возвратившись, увидел меня.

Дойдя до лестничной площадки я осмотрела холл, но там было безлюдно. Решив вернуться в спальню, я услышала вдали топот копыт. Наверное, мне это только показалось, подумала я, и прошла к окну, расположенному у дальнего конца коридора. Раздвинув шторы, я посмотрела в ночь.

Луны не было. Ночь была темной. Теперь я почти не сомневалась в том, что снова услышала глухой топот копыт. Всадник удалялся от дома. Я провела несколько минут у окна, потом вернулась в комнату. Я была удивлена. Если я не ошибалась, Аксель быстро оделся, оседлал коня и ускакал в ночь.

Я долго лежала без сна, но он не возвращался. Перед рассветом я уже погрузилась в дремоту, когда вдали послышался топот копыт. Я подождала; сонливость не позволила мне во второй раз дойти по темному коридору до лестничной площадки; через несколько минут Аксель прошел через спальню в гардеробную, чтобы раздеться там.

Оказавшись в постели, Аксель тотчас заснул. Похоже, он очень устал. Его холодные ноги постепенно согрелись. Очевидно, ночной воздух охладил его тело, но верховая езда не позволяла замерзнуть слишком сильно. Я лежала без сна и думала о том, где он был ночью и узнаю ли когда-нибудь, что он делал.

Утром Аксель был усталым. Я видела, что он с трудом поднялся с кровати. Когда он оделся и побрился, я заметила тени под его глазами и следы утомления на лице. Возможно, я обратила на них внимание, потому что знала, как мало он спал. Похоже, другие не замечали его состояния. Обитатели Хэролдсдайка были слишком заняты подготовкой похорон.

Мэри похоронили утром на церковном кладбище в Хэролдсфорде. Шел дождь. Я с трудом переносила каждую минуту церемонии, напомнившей мне о смерти родителей. Эмоциональное напряжение в сочетании с тем обстоятельством, что я сама мало спала в последнюю ночь, отнимало у меня последние силы.

Но отдохнуть не удалось и после возвращения в Хэролдсдайк. Следовало накормить обедом нескольких участников похорон; мне пришлось собрать все свои силы, чтобы быть вежливой и любезной с дальними родственниками Мэри, прибывшими на похороны из Гастингса. К моему ужасу, они решили остаться на ночь; мне пришлось следить за подготовкой спален, доставать из шкафов чистое белье.

Не успела я оглянуться, как подали чай. Избежать этой церемонии также не представлялось возможным. Наконец после скучного получасового мероприятия мне удалось уйти к себе; я села в гостиной на ковер перед камином и попросила Бога о том, чтобы впредь мне больше не пришлось присутствовать на похоронах.

У меня все еще не было сил лечь в постель, когда дверь открылась, и в комнату вошел Аксель.

— Ты еще не легла? — недовольным тоном спросил он. — Я думал, ты ушла из-за усталости.

— У меня нет сил раздеться, — сказала я, но Аксель, не слушая меня, прошел в соседнюю комнату.

Спустя мгновение он вернулся.

— Что это такое? — резко спросил Аксель.

Я обернулась. Он держал в руке банку с настойкой Джоан, которую я тщательно спрятала за комодом. Я встала, краска залила мое лицо; увидев глаза Акселя, я тотчас поняла, что ему отлично известно назначение настойки.

Мы стояли, глядя друг на друга; он с иронией на лице ждал, какую ложь я произнесу, я думала о том, что этот ужасный день, похоже, закончится отвратительной сценой. Вдруг я услышала шаги в коридоре — легкие торопливые шаги, которые я тотчас узнала. Я услышала знакомый, дорогой мне голос — прозвучало мое имя.

Похоже, случилось чудо. Я молча бросилась к двери, распахнула ее и оказалась в объятиях брата.

Глава седьмая

Алекзендер покинул Хэрроу, получив мое первое письмо с намеками на то, что в Хэролдсдайке не все ладно. Он не дождался второго письма, отправленного Недом. Алекзендер тотчас выехал на юг, оставил свои вещи в Рае и дошел пешком до Хэролдсдайка, где Вир встретил его в холле. Вир собирался подняться к нам и сообщить о приезде моего брата, но Алекзендер опередил его и побежал по коридору с моим именем на устах. Он словно боялся, что со мной что-то случилось.

— Как я рада тебя видеть! — сказала я со слезами на глазах. — Как здорово, что ты приехал!

Аксель был в ярости. Алекзендер, похоже, не замечал, что зять не проявлял энтузиазма по поводу его прибытия в Хэролдсдайк. Но я слишком ясно видела признаки этого — сухость его голоса, официальность манер, холодное выражение глаз.

— Пожалуйста, Аксель, — вежливо сказала я, стараясь скрыть свое волнение, — пожалуйста, ложись спать. Не чувствуй себя обязанным принимать Алекзендера. Я знаю, как сильно ты устал.

— Напротив, — произнес он таким ледяным тоном, что я удивилась, как Алекзендер этого не заметил, — я устал не больше твоего. Я распоряжусь насчет еды, Алекзендер. Ты, верно, замерз и проголодался в дороге.

Я поняла, что Аксель не намерен оставить нас вдвоем. Меня охватили разочарование и злость, но Алекзендер приветливо произнес:

— Нет, на самом деле я разогрелся от ходьбы. Если можно, я бы выпил чаю. Обожаю чай, особенно утром, он помогает мне проснуться. Вечером я тоже часто его пью.

Мы выпили чаю. Беседа в присутствии Акселя быстро угасла. Алекзендер наконец заметил напряженность атмосферы и занервничал.

— Может быть, ты отведешь меня в мою комнату? — смущенно обратился он ко мне.

— Я сам тебя провожу, — сказал Аксель. — У твоей сестры был долгий, тяжелый день, ей следовало уже час тому назад лежать в постели.

— Нет, пожалуйста...

— Я настаиваю! Извини, что комната не слишком хороша, но все лучшие спальни заняты гостями, оставшимися на ночь. Моя дорогая, — обратился ко мне Аксель, — я предлагаю тебе позвать Мари-Клер и лечь в постель.