Дом пополам

Он чувствовал себя властелином горы, покорителем Эвереста. Когда ранним утром, еще до того, как придут его сотрудники, Антон въезжал в кабинет, ему не хватало только песни We Are The Champions Queen, настолько переполняли положительные эмоции от случившихся перемен.

Антон понимал, что по большей части тем, что спокойно передвигался по городу, он был обязан Алисе, но звонить ей и звать обратно домой не решался. Все то время, пока он проходил лечение, он был как ребёнок, зависимым от нее, от людей, что были рядом. Она по-своему стала на время его миром, и это душило молодого парня, сильного и физически, и морально. Она, сама того не подозревая, стараясь вернуть его к жизни, жизни этой лишала. Ему не хватало воздуха в этом информационном вакууме и забота девчонки просто-напросто лишала его мужественности.

Зато сейчас, сидя перед дубовым столом, в самом эпицентре жизни, он был на самой вершине. К нему обращались за помощью, и он помощь эту даровал. К нему обращались за правосудием и он его вершил. Антон усмехнулся. Такое развитие событий было точно настроено под него, и зачем раньше он бегал от такой ответственности, ведь, по факту, с ней он довольно легко справлялся.

Выделив свободное время, позвонил отцу. В конце концов, неделя, во время которой они должны были вернуться, уже вышло, а воз был и ныне там.

– Антон!

– Отец!

– Боюсь, что я погорячился с выводами и мы еще не можем выехать домой. Службы нашли исполнителей. И сейчас нам предстоит процесс над ними, очные ставки.

– А заказчик?

– Нет, заказчик не выявлен. Как ты?

В этом вопросе Антон понял главное: отец волнуется за его безопасность, и на душе его стало тепло. Теперь он понимал одержимость работой, бизнесом отца, и понимал его как никогда. Он сам все это время жил в этом драйве. И несмотря на эту круговерть, в которой приходилось постоянно крутиться, он никогда не забывал о сыне, стараясь уделить ему необходимое внимание.

– Я усилил службу безопасности. Теперь охраняется и дом, и моя квартира.

– Так и надо.

– Отец.

– Да?

– Мне сказали, что в городе Ольга.

– Возможно. У нее там есть дела и недвижимость.

– Она знает, что ты… выбрал мне мачеху?

– Знает. Как узнала, сразу примчалась.

– Зачем?

– Просила не делить совместно нажитое имущество с человеком, которого едва знаю.

– Хм. То есть ее ты, по ее мнению, знаешь хорошо.

– Ну как бы там ни было, она мать моего ребенка.

– Интересно, а сама она об этом помнит..

– Мать есть мать, и при том она слишком долгое время была моей женой.

– Очень интересно. А Маргарита знает, что у тебя к Ольге до сих пор что-то есть?

Антон злился и не мог понять, на что. Оказывается, мать виделась и общалась, как обычно, с отцом, а него не нашла в своем расписании и минуты. Уже месяц она находилась в городе и снова, уже который год, не искала с ним встречи. Будто он был пустым местом, будто и не был восемнадцать лет ее сыном. Он злился и не понимал, почему отец не разделяет его злость, выплачивает ей какие-то дивиденды, не выводит из совета директоров, не лишает акций и продолжает ежемесячное общение, которое ей, он готов руки свои об заклад поставить, совершенно не нужно.

– Что это за выводы? Держи. Свой. Язык. В узде. И не смей такие слова говорить вслух.

– Извини, не удержался.

– Маргарита, если услышит, может неправильно тебя понять, поэтому будь аккуратнее в высказываниях на счет Ольги.

Посверлив друг друга взглядами, они перешли к рабочим вопросам. Олег не мог оставаться равнодушным и живо реагировал на все, о чем говорил Антон, до тех пор, пока не пришла Маргарита и не напомнила, что отцу нужен покой.

– Антон, как ты? Не устал?

– Маргарита заглянула в камеру планшета.

– Все в порядке.

– Мне кажется, ты очень сильно похудел, ты вообще питаешься? Или сидишь на каких-нибудь бутербродах?

– Питаюсь, спасибо. У меня повар, - и сиделка, и врач, и массажист, продолжил мысленно он.

– Как Алиса? Вы видитесь с ней? Может быть, попросить ее зайти к тебе?

Антон вопросительно выгнул бровь.

– Не нужно! Не нужно! То есть, мы с ней общались по телефону и она сказала, что у нее все в порядке. Собиралась на каток с подружками.

– Хорошо, хорошо, я поняла. Но все равно, может быть, это плохое качество связи, но мне кажется, ты как-то осунулся. Или ты работаешь без сна и обеда?

– Марго, прекрати! Он взрослый мужчина!

– Пожалуй, да, я, в общем-то взрослый мужчина.

Антон закатил глаза.

И тут одновременно зазвонили два телефона.

– … и мне надо возвращаться к делам. До связи. Позвоните, скажите уже хорошие новости. Это несерьезно-так долго жить в другой стране…

– Мне бы хотелось со всем разобраться уже и успокоиться.

– И здесь, по-моему, безопаснее, чем дома.

– Да уж, “безопаснее”.

– Не ерничай, сын. До завтра.

Антон посмотрел на экран, где отражалось его действительно похудевшее лицо. Он фыркнул и отвернулся к окну. Он - самодостаточная личность, взрослый мужчина, в конце концов. Ему не нужно чье-то внимание и чья-то жалость, пусть все живут своими жизнями, у него свой путь, по которому надо пройти.

Глава 18

У каждого человека когда-то наступает предел. Алиса долго ходила по краю и предел этот, кажется, наконец замаячил перед ней. Со всеми этими переживаниями, жуткими происшествиями с людьми, которые юридически и семьей-то ее не были, совершенно выбили из себя.

И Алиса, взвесив все за и против, решила, что учиться в таких условиях будет просто невозможно. Она посвятила обдумыванию этого вопроса целую ночь в компании бутылочки вермута и пришла к осознанному решению, что надо брать академический отпуск, разобраться с жильем, новоявленной родней и собой, в конце-концов, и только потом идти со спокойной душою в университет, в который, кстати, не очень-то и тянуло.

Она глухо ухмыльнулась в себя. За эту короткую и такую невозможно длинную осень она побывала в шкуре стольких людей - от уборщицы в доме до официантки в клубе - что сама забыла, кто она такая и чего хочет.

Желание завладеть вниманием какого-то безликого миллионера растаяло, как роса поутру, а нового плана на жизнь измотанная борьбой со строптивым пациентом - Антоном, отказавшимся от нее, она не видела.

Жизнь в большом городе, кажется, перемолола ее. Алиса вспомнила разговор с банкиром на памятном вечере, после которого жизнь полностью сменила вектор, и рассмеялась сама себе. Тогда она сказала, что думает об открытии пекарни, где будет работать сама. Но именно сейчас, когда сумерки пробиваются в ее одинокую маленькую кухню, освещаемую маленькой и тусклой лампочкой под советским абажуром, как-то не верилось, что она может быть поваром-кондитером. И идея эта показалась повзрослевшей Алисе глупой и невыполнимой. Ей думалось, что в глазах у нее столько печали и какого-то вселенского горя, что теперь она может, подобно старым интеллигентным профессорам, протягивать неспешно: эх, милая, мне бы ваши заботы.