Дом с привидением

***

Я был неправ. Мои расчеты выверенные логикой и разумом оказались так же далеки от истинного положения дел, как обычно неверны прогнозы синоптиков или аналитиков рынка.

Кстати, давно заметил, ни что так часто не подводит людей, как уверенность в торжестве разума и непогрешимости идей. Оказывается, камни на этом спотыкаются точно так же.

До глубокой ночи из спальни брата доносилось мерное побулькивание работающего грязевого гейзера, прерываемое извержениями истерических фонтанов едва сдерживаемых вскриков: «Отлично устроилась!», «Мне это надоело!!», «Почему ты мочишь?!». Существо не пожалело мужа. Существо шло к цели, не замечая препятствий, самым коротким и самым простым путем.

– Что там у них? – сквозь полудрему интересуется моя женщина.

– Утром узнаем, – успокаиваю я. Успокаиваю не женщину, а себя. И зря. Утром это уже был дуэт. Не выспавшийся, злой и агрессивный он поджидал меня с первым выступлением на традиционной концертной площадке – кухне. А где же еще? Обойти кухню невозможно. Имея такую сцену, филармонии приносили бы прибыль, сопоставимую с прибылью от наркобизнеса или торговли оружием.

Я шел варить кофе, а попал на поле брани. Супруги сидели за столом. По моим расчетам Брат должен был уже подходить к своему рабочему месту в противоположной части города, но почему-то сосредоточенно пил чай. Он смотрел строго перед собой: ни привычных новостей по телевизору, ни газеты на столе. Существо чай не пило. Существу было не до того. Оно готовилось к бою и в нетерпении ерзало, словно пыталось накрутить на обрюзгшие ягодицы, чехол кухонного диванчика.

– Доброе утро. – с самым безмятежным видом поздоровался я.

Брат буркнул нечто нечленораздельное, что можно было истолковать и как «привет!» и как «пошел…». Брат до сих пор не может понять, что я камень и мне одинаково безразличны: и подчеркнуто вежливое хамство, и разнузданная грубость. Это только звуки. Я их отражаю и эхом отправляю в пространство.

Существо понимает меня лучше. Ее слова всегда сведены к конкретным претензиям и требуют конкретного ответа.

– Я что, техничка, уборщица – грязь за всеми подтирать? – Существу настолько не терпится получить ответ, что оно вскакивает из-за стола и встает у меня на пути, воинственно уперев в свои пухленькие бочки маленькие злые кулаки.

Я церемонно делаю шаг в сторону, как в старинном бальном танце в три движения обхожу партнершу и оказываюсь к ней спиной к спине. Это супругу брата заводит еще больше. Наш танец продолжается. Существо делает резкий разворот и втыкается носом в мой позвоночник. Камню щекотно, но Существо готово взорваться от возмущения. Оно понимает: в каком смешном и глупом положении оказалось и от пережитого унижения на десяток секунд теряет способность говорить.

Я занимаюсь своими делами.

Темно-шоколадные зерна слой за слоем ложатся в чашу кофемолки. Мне нравится этот процесс. Я наблюдаю за ним и не реагирую на звуки у себя за спиной.

– У тебя спрашивают! – Брат подхватывает знамя скандала, на мгновенье выпавшее из ослабших рук супруги.

– Что? – поворачиваюсь к ним с намерением дойти до ближайшей розетки и превратить ароматные зерна в еще более ароматный порошок и буквально натыкаюсь на Существо.

– Я – техничка!!? – горячо выдыхает Приведение мне чуть выше солнечного сплетения.

Понятно, что фраза готовилась всю ночь, оттачивалась и доводилась до совершенства. Именной ей была предоставлена честь начать процедуру аутодафе. Но выдавленные, сквозь влажные от слюней губы мне в футболку слова, сразу потеряли весь, заложенный в них пафос и трагизм и приобрели характер более присущий гротесковому юмору комиксов.

– Не знаю. Загляни в трудовую книжку. Там должно быть написано. – и снова в три движения оставляю Существо за спиной.

Вообще-то, последнее место работы невестки – нянечка в детском саду. По сути, действительно техничка.

Пауза – десять секунд тишины. Противоположная сторона обдумывает: воспринять ли мои слова как прямой вызов и реагировать на них или придерживаться первоначального плана боевых действий. Пользуясь замешательством, успеваю дойти до розетки и подразнить мотор кофемолки близостью с электрическим потоком.

Наконец, Существо прорывает.

– Раньше за тобой убирала, а теперь за всеми твоими нахлебниками?!

– Чего молчишь? – подгоняет Брат.

А чего говорить? На собственной территории я убираю сам. Немытая посуда в мойке по полдня валяется у них. Я свою мою сразу. Принцип: испачкал – почистил, значительно упрощает жизнь в коммуналках. А наш дом – типичная коммуналка на две семьи.

– А конкретнее? – уточняю как можно более миролюбиво.

– Конкретнее? Всю кухню засрали! На скатерти помойка. Еле оттерла!

Теперь понятно: точка невозврата пройдена, послы отозваны, война объявлена. Жестоких оборонительных боев избежать не удастся. Тем более, что со скатертью действительно проблемы. Вчера ужинали окрошкой. А мелко порубленная зелень, особенно укроп, липнет ко всему не хуже, чем репей к штанам или декоративные магнитики к холодильникам. Стол после еды я вытирал лично. На три зараза. Но полностью искоренить приросшую к синтетике траву не удалось. Ей по технологии нужно дать время, чтобы подсохла до состояния сена, а уже потом увядшая зелень легко слетает с поверхности по мановению сухой тряпки.

– Стол я вытирал.

– Да хватит врать и оправдываться! Ты живешь за наш счет, а теперь еще этих притащил!!

От такой наглости даже камень растеряется. Бюджеты у меня и Брата разделились с тех пор, как птичка-шаман впорхнула в наше семейное гнездо. Бывало, что мы друг у друга перехватывали по мелочи до зарплаты, но чтобы жить за чужой счет – это что-то свежее и оригинальное. До такой глупости Существо прежде не доходило. Я чувствую, что с каждым новым обвинением все хуже превращаю звуки слов в эхо. Слова пробивают кристаллическую решетку поверхностного слоя, копятся внутри меня, собираются в сгусток энергии, и начинают плавить камень в лаву.

Сразу скажу: на мой взгляд, скандалы неприятны, но полезны. Только во время скандала человек проявляет себя полностью. Таким, какой он есть на самом деле. Таким, каким родился и вырос. Скандал раздевает человека донага, сдирает с него все наносное и показушное, надетое специально для выхода на люди.

Очень немногие обладают даром и во время скандала оставаться «в роли». Это гении. Они наперечет. Участь остальных – публичный моральный стриптиз.

Мнимые пацифисты и борцы против смертной казни, декларирующие человеческую жизнь высшей ценностью, хватаются за ножи и топоры. Не факт, что они согреют холодное оружие горячей кровью оппонента, для этого нужна смелость, но будут сжимать рукояти до белых костяшек на пальцах рук и судороги челюстных мышц.

Дураки, научившиеся вовремя поддакивать и выносить в народ умную мину, обязательно сорвутся и обнаружат свою беспредельную глупость. На уровне аргументов, слов и междометий.

Мнимые интеллигенты, завсегдатаи филармонии и театральных премьер, знающие назубок имена модных авторов и фамилии классиков от Сафокла до Евтушенко, непременно собьются на площадную брань и базарные разборки.

Даже камень во время скандала теряет природный дар отстраненности, вступает в бессмысленные дискуссии и рвется к победе, хотя отчетливо понимает что победа того не стоит.