Дом с привидением
Шрифт:
– Ты, бл… старая, я тебя убью! – мычит директор «Эмлайн» куда-то в ремень на операторском пупке.
– Мальчик, еще несколько слов для ваших потенциальных клиентов! – подбадривает буяна Света. Судя по движению камеры, Володя своим мощным, выпирающим как кенгурятник внедорожника прессом, отражает атаку мошенника, а рукой придерживает Светлану. И я понимаю, что если он ее не остановит, то и сам
В кармане оживает сотовый телефон.
– Ты где?
– На работе.
– Я думала: ты ко мне едешь!
– Привет. Ты же сказала, что сама справишься.
– Приедешь?
– Да.
Трубка сразу переходит на короткие гудки. Похоже, у моей Женщины закончились деньги на счете. Она на телефон тратит половину своей зарплаты и еще половину моей. С кем она разговаривает? О чем? Зачем? Знаю только, что я в списке ее абонентов появляюсь лишь, когда на звонки не остается денег.
– Светлана, дико извиняюсь, бежать надо.
Света пытается остановить: «Сейчас самое интересное будет. Охрана… Полиция…»
– Знаю, что подлец, но действительно горит. Я завтра утром сяду и все отсмотрю.
– Ладно, – разочарованно соглашается Света. – До завтра.
– Всем счастливо, – вырываюсь из тесноты монтажки в коридор, на лестницу, через просторный холл, на пропахшую выхлопом и завязшую в мертвой пробке улицу.
Лето…
Старенький трамвайчик устало дополз до конечной остановки, надрывно заскрипел тормозными колодками и остановился. Несколько секунд он собирал силы, потом, как штангист на выдохе с шипением откатил двери. Видно и ему, железному пенсионеру, было утомительно раскатывать по городу, прорубаясь сквозь густой летний зной.
Два десятка пассажиров с облегчением вывалились из душного салона.
Я взвалил на плечо сумку, сгреб пакеты и довольно лихо спрыгнул на горячий асфальт остановки. Мои дамы замешкались.
– Выходи быстро!
– Ма-а-а, у меня билетик упал.
– Двигайся, говорю. Все уже вышли.
– Подожди!
– Да брось ты его!
– Он счастливый!
– Он грязный. На полу валялся. Выходи, трамвай сейчас поедет!
– Он не грязный! Он счастливый!
Он на сидении лежал! Я его съем!– Ага, съешь! А потом живот будет болеть! От счастья…
Ребенок с очевидным ускорением появляется в проеме дверей.
– Живот от счастья не болит, – обиженно бубнит Настя и начинает осторожно спускаться по высоким трамвайным ступенькам. Я подаю ей руку. Влажные детские пальчики крепко цепляются за мою ладонь. Я ощущаю себя человеком: большим, сильным и полезным.
– Нет счастья в жизни? – сочувствую Наське.
– Нет, – соглашается она и смотрит на меня сердитыми, влажными от ожидания слез, глазами.
– Топай, философ, – Моя Женщина – грамотный политик. Она на корню пресекает любые попытки создания какого-либо союза за ее спиной.
А я и не пытался. Интриги – не мое оружие.
– Отойди, я сама. – Женщина почти зло отталкивает мою протянутую руку, и я превращаюсь в маленький, никчемный и бесполезный придорожный булыжник.
Трамвай вздыхает и шипит приводом дверей уже не устало, а раздраженно, будто отгоняя всех от вагона. Тупо смотрю на исчезающие за дверью ступеньки и думаю, что словосочетание «конструкторская мысль», наверное, не про трамваи. В самом деле: кто на них ездит? В основном пенсионеры. Взобраться по отвесной круче трамвайных ступенек для них все равно, что здоровому человеку среднего возраста влезть по стенке на второй этаж. Спуститься – равнозначно прыжку с парашютом. Добавьте к этому испытанию еще сумки и тележки – вечные спутники российских стариков и скажите: в чем здесь мысль?
– Мороженное будешь? – Моя Женщина усиленно толкает маятник отношений с дочерью от точки «почти скандал» к зоне «близкие подруги».
– Нет, – продолжает дуться Настя.
Женщина тянет ребенка к киоску мороженного.
– Вот смотри: твой любимый «Лунтик»!
– Не хочу.
– Давай: тебе «Лунтика», а мне эскимо.
– Нет! – Настя пытается вырвать руку из маминой руки, но получив легкий, скорее символический шлепок, идет на уступку, – Я тоже эскимо.
– Купишь нам эскимо? – Вопросом ко мне Женщина фиксирует боевую ничью. А я понимаю, их мир снова оплачен из моего кошелька.