Дом со шпилем, или Синдром Годунова

Однажды Виктор Николаевич забрал у одного из студентов, конопатого очкарика, пару книг, о которых тогда было принято говорить "Не читал, но осуждаю". И прежде чем сдать их своему начальству и разбирать персональное дело студента, решил полистать их сам, посмотреть, за что их подвергают такому остракизму.

"Архипелаг ГУЛАГ" и "Доктора Живаго" Виктор читал долго; времени на чтение было мало; его активно готовили к переводу в горком. Вилибалд и Марина часто бывали в гостях у Навицких. Марина сетовала на то, что у кузины с мужем все еще нет детей...

Однажды на приеме в райкоме в честь Дня Победы разговор за столом зашел о диссидентах и запретной литературе...

– Да вот листала я этого "Живаго"!

– громогласно оповестила Марина, успевшая основательно подкрепиться коньяком.
– У Витьки на столе валялся! И чего? Да ничего! Болтовня одна, ля-ля, тополя! Эти диссиды глазки закатывают: "Ах, "Живаго", гениально! А что там гениального? Да ничего я не углядела!

– У какого же это Витьки вы сей роман видели?
– тихо полюбопытствовал молодой человек в скромном сером костюме, тихо пивший весь вечер крем-соду, и любезно подал Марине еще один бокал коньяка.

– А у Навицкого, - осушила фужер Марина, - балаболка одна, а не книга, срамота одна! Опять выделываются, пятая колонна, мало их Хрущев в свое время прищучил!

В ту же ночь в квартиру Навицких постучались... К счастью, накануне Виктор успел отнести злополучные книги в ректорат университета, где учился веснушчатый студент...

Дважды Виктора вызывали "на три буквы", как тогда говорили. А в горком перевели одного Вилибалда. Виктор же отправился в комитет агрофирмы...

Конечно же, Татьяна Ивановна узнала об откровениях Марины и любителе крем-соды. Видя, как задело мужа явное понижение в должности после нескольких наград за ударный труд и то, как быстро пошел в рост Вилибалд, Татьяна разорвала все отношения с Винтерштернами, уверенная, что Марина специально донесла на Виктора, чтобы расчистить дорогу своему мужу. Их дочери - Наташа, Катя и Лена - родились уже в Балаклаве, и даже не знали о родственниках матери...

Гена, тогда еще школьник, часто просыпался ночами от ссор родителей: "Кто тебя за язык тянул? Ты Витьке всю карьеру изломала, жизнь им испортила!". "А нечего ему было запретную литературу дома держать, - огрызалась Марина, - инструктор комсомола, так пусть соответствует!" "Тебе, кстати, самой не помешало бы иногда умные книжки почитывать, а не только переводные романы!" "Уж спасибо! Пусть пятая колонна такие умные книжки сама читает, а мне по этапу неохота! Я о ребенке думаю! Я не доверила бы своего сына инструктору, который запретную литературу украдкой листает!" "Ну да, сколько мы женаты, столько я и слышу отговорки, почему ты не хочешь читать ничего развивающего! Тебе просто нравится быть на уровне серой бабы!" "И это вместо благодарности! Да я тебе, считай, карьеру сделала!" "А нужна ли мне карьера ТАКОЙ ценой?".

– Такая вот история, - заключил Геннадий.
– Татьяна Ивановна - женщина гордая. Как однажды разорвала все связи с моими родителями, так до сих пор держится при своем решении. И вам ничего не рассказывала?..

*

– Да, вот так, - вмешалась Алиса.
– Папа часто вспоминал, что его повышение стоило карьеры другу, и решил исправить ошибку мамы...

– А вы...
– Наташа замялась.

– Мы не Лэтти, - слегка надменно ответила Алиса, - и предпочитаем деньги зарабатывать самостоятельно, а не получать за красивые глаза, и мы не обделены: я получила еще один бутик, а Гена - площадку для старта нового уровня своей кофейной империи.

– "Роял-Эспрессо", - пояснил Гена, - видели вывески по городу? Мои кофейни, а теперь я еще открываю комплекс в Южной бухте: ресторан, кофейный бутик, клуб любителей кофе. Я давно зарился на этот дворец, раньше там было что-то пионерское, до 1991 года...

– А потом чего там только не было!
– воскликнула Алиса.
– Фирмы, конторы, офисы, редакция детской газеты, которая прогорела в прошлый кризис... Ее хозяин несколько лет пытался реанимировать свое издание и категорически отказывался продавать дворец. Не представляю, как папа его переубедил... Ну, а я занимаюсь модой и косметикой. Магазины "Элис" - это моя торговая сеть.

– Королева моды, - пояснил Гена.
– Папа никогда не воспитывал нас "мажорами", приучал к самостоятельности... Спсибо ему за это.

*

В своей комнате Наташа достала телефон и попыталась связаться с мамой.

В трубке снова занудил механический голос, извещая о том, что на счету недостаточно денег для осуществления звонка...

– Блин, - пробурчала Наташа и нажала на кнопку звонка для прислуги. Ровно через минуту в дверь постучал Игнатий Петрович и почтительно замер на пороге.

– Скажите, пожалуйста, - спросила Наташа, - как пройти к ближайшему терминалу? Нужно сделать пару звонков, а телефон блокирован за неуплату.

– Назовите ваш номер телефона, Наталья Викторовна, и через 10 минут ваша проблема будет решена.

*

Наташа не успела даже возразить, что и саам может сходить к терминалу; дворецкий исчез так же мгновенно, как и появился.

Оставшись одна, девушка осторожно села на край массивного дубового кресла, снова опасаясь, что сейчас завоет сигнализация. Потом разулась и перебралась к компьютеру в глубине комнаты. Вбив в строку поиска имя дяди Вилибалда, Наташа стала изучать заголовки на первой странице поиска. Открыв одну из статей, Наташа пробежала ее взглядом. И озадаченно наморщила лоб. "Что же с ним случилось?".

В дверь постучали, и Игнатий Петрович сообщил, что деньги переведены на счет ее телефона. "Потом дочитаю статью", - подумала Наташа и, поблагодарив дворецкого, взяла телефон.

– Мама, а почему ты никогда не рассказывала нам о тете Марине и дяде Вилибалде?
– спросила она, поздоровавшись с матерью и рассказав, как добралась до Севастополя.

– Я не хотела больше знаться с ними, и вам незачем было общаться с этими людьми, - ответила Татьяна Ивановна.
– Однажды они раздавили вашего отца, и с вами могли поступить так же...

– Мама, Винтерштерн давно развелся с Мариной Ашотовной...

– Да, знаю. И женился на девочке-артистке из театра танца... Она была на сорок лет моложе его!
– в голосе мамы слышалось неодобрение.

Наташа уже успела прочесть о том, как познакомились Вилибалд Яковлевич и Виолетта Сорокина. Винтерштерн увидел ее в спектакле "Нотр-Дам", где она играла Флер-де-Лис. Лэтти было тогда 19 лет, Вилибалду - 59. Через год он развелся с Мариной, которая с возрастом из статной черноволосой красавицы превратилась в развалистую как квашня горластую бабу, похожую на Сарагину из фильма "8 и 1/2" Федерико Феллини, одетую дорого и безвкусно, любительницу обильной и калорийной пищи, "мыльных опер" и комедийных шоу вроде "Дома-2" и "Камеди-клаба".

При разводе Марина безобразно скандалила, била посуду, материла бракоразводного адвоката, угрожала мужу навести порчу и отомстить "этой б... малолетней" и распускала по городу гнусные сплетни... Когда Гена и Алиса не захотели поддержать мать в борьбе с соперницей, Марина чуть не рассорилась с ними. "Мама, мне не 10 лет, чтобы кататься по полу и рыдать "Папочка, не бросай нас", - сказала Алиса.
– Он ведь остается нашим отцом, и мы его не теряем!". "Зачем пытаться сохранить разбитую тарелку?
– поддержал сестру Геннадий, - может, порознь вам обоим будет лучше". От разрыва отношений с детьми Марину удержало то, что в магазинах Алисы она имела неограниченный кредит на дорогие наряды и элитную косметику, а сын оплачивал все ее немалые счета.