Дом тихой смерти (сборник)

Миллер. Эта фамилия многое проясняла. Помимо того, что ее носила жена художника, она же была девичьей фамилией Натальи Рожновской. Сестры? Но матери и отцы у них были разные. Сводные сестры?

Детективу вспомнилась одна из записей в календаре Марии Решель: «Н. Миллер 1943 год, 5 декабря». Пока неясно, что скрывалось за буквой Н. и за датой…

Завтрак прошел в молчании. Может быть, не все знали о случившемся ночью, но нельзя было не почувствовать общей напряженности. Ни хозяин пансионата, ни Бакс не реагировали на вопросительные взгляды. Журналист сунулся было с разговором к Божене, но девушка обдала его таким презрением, что он быстренько опустил нос в тарелку с молочной кашей и больше не предпринимал попыток наладить отношения.

— Черная пятница, — попытался пошутить хозяин. Ему на помощь поспешил доктор:

— Пхедлагаю завтха охганизовать танцевальный вечех! А поскольку схеди нас пхеобладает мужской пол, попхосим Хозочку пхигласить подхужек…

— У вас же есть знакомая девушка! — не преминула уколоть его Божена.

— Я не о себе забочусь, панна Чедо, к пхимеху, пан Ингемах, пан Ковальский, пан Петех…

— Пану Ковальскому будет с кем танцевать, позаботьтесь о себе!

— Прекрасная мысль! — обрадовался Боровский. — А как другие относятся к этому?

— Давайте танцевальный вечер устроим в воскресенье, — сказал Милевский. — Завтра нам предстоит сыграть последние партии нашего шахматного турнира.

Наверняка он думал о том, как будет играть с норвежцем, все остальные партии уже мало что значили в турнире.

— Во сколько вы намерены начать игру? — Старший из шведов посмотрел сначала на журналиста, потом на норвежца. Те шепотом посовещались, и журналист ответил:

— После того, как будут закончены другие партии, то есть, вероятнее всего, лишь после обеда.

— В таком случае, — с улыбкой потер руки Боровский, — в воскресенье после ужина мы устроим небольшой вечер. С торжественным вручением призов.

— Призы мы можем вручить и завтра, — заметил Вольф Свенсон.

— Нет, нет! — стоял на своем Боровский. — Надо в торжественной обстановке. И коньяк разопьем, если победитель…

— Скинемся, — предложил художник. — Надо купить водки, может, и вина…

— Не «может», Олесь, а обязательно, несколько бутылок, и наилучшего, — вмешалась его половина.

— Я приготовлю закуски, — заявил хозяин «Альбатроса», — холодные и горячие. Розочка, пригласи двух подружек!

— Хорошо, хозяин.

После завтрака детектив вышел во двор пансионата, окинул взглядом высокие ели. Стрелявший не мог находиться ни на одной из них, иначе бы пуля вошла в стену под другим углом. Нет, исключено, «стрелок» не мог быть на дереве.

На всякий случай Бакс обошел деревья, внимательно осмотрел газон под ними и не обнаружил никаких следов. На коре деревьев не видно было свежих царапин. Откуда же стреляли?

Он осмотрелся. Владения Боровского от соседа отделяла высокая каменная ограда. С нее? Ограда достаточно широка, на ней вполне может встать человек. Бакс подошел ближе, коснулся серой стены. Местами штукатурка обвалилась и виднелась красная кирпичная кладка. А вот этот участок ограды находится прямо против его окна.

Бакс посмотрел на землю и вздрогнул. У самой стены четко отпечатались два следа мужских ботинок, более глубокие в передней части. «Спрыгнул с ограды», — подумал детектив и нагнулся. Это были следы так называемых «тракторов», ботинок на рифленой резиновой подошве. Он видел такие на ногах Петера Нильсона.

Мария Решель была задушена человеком в шоферских перчатках, о чем свидетельствовали пятна смазки и бензина на ее шее. Владелец автомашины? Если даже и так, из проживающих в «Альбатросе» свои машины имели все иностранцы, журналист да и сам хозяин.

Вернувшись к себе, Бакс занялся чтением полученных утром документов. Первый из них относился к супругам Ковалик. Супругам ли? Художник Александр Ковалик действительно был женат, но вот уже минуло пятнадцать лет, как он оставил жену и связал свою жизнь с Ниной Миллер, девицей, ставшей его добрым, а по правде сказать, злым и требовательным духом, решающим за него, что и как ему делать, претендующим на роль музы и ангела-хранителя художника. Жена не давала Ковалику развода, а может, он и не очень настаивал? Детектив с удивлением узнал, что некогда Нина Миллер танцевала в лодзинской оперетте, потом поймала в свои сети художника и оставила сцену.

Рожновские. Поженились в сорок восьмом и все время жили в Щецине. Частная фирма — торговля мехом, мелкое производство. Делами в основном занималась жена, муж почти все время посвящал шахматам. А вот интересная информация, очень интересная. У Рожновской в Свиноустье была вилла, в шестьдесят первом году она ее продала, приобрел виллу… Боровский! Да, все совпадает, улица Жеромского сорок девять, этот объект теперь носит романтическое название «Альбатрос». Вот так новость! И продала недорого, всего триста восемьдесят тысяч, ну да, тогда дома были дешевле, а может, здание нуждалось в капитальном ремонте?

Откуда же этот дом у Рожновской? А, вот. Нотариальный акт на недвижимую собственность был составлен еще в сорок седьмом году на девичью фамилию Натальи Рожновской — Миллер, достался он ей по завещанию отца. Да, это многое объясняет. Из года в год приезжая в «Альбатрос», Рожновские чувствовали здесь себя как дома, и неудивительно: тут им был знаком каждый камень, каждый тайник…

Януш Милевский, спортивный журналист. Холост. Главное увлечение, можно сказать, страсть — шахматы Теоретик, практик, автор шахматных композиций, часто бывает в Швеции и Норвегии — Стокгольм, Мальме, Осло. Будучи в загранкомандировках, пишет интересные корреспонденции, необязательно спортивного характера. Детективу была известна и другая сторона деятельности Милевского в Скандинавии, но только вот откуда у журналиста — не такие уж у них сногсшибательные гонорары! — появились крупные суммы для приобретения акций? Источник поступления этих денежных сумм так и остался неизвестным, во вновь полученных документах об этом тоже ничего не говорилось.

Роман Боровский. В Свиноустье живет с сорок пятого, точнее, в этих местах оказался еще в сорок втором году, во время оккупации, когда был вывезен немцами из Варшавы на принудительные работы — на строительство военного объекта в Пеенемюнде. В этих краях он остался и после освобождения. Сплошные сюрпризы! Оказалось, что после войны он организовал в Свиноустье небольшую фирму по расчистке развалин и строительству новых домов, которая принесла ему изрядные барыши и уважение сограждан. Он даже был избран депутатом районного совета. Потом открыл свое фотоателье. Дела, как видно, шли хорошо, и вскоре он смог приобрести дом. В пятидесятом году овдовел; богат, его счет в банке — семизначный. И постоянно пополняется, ибо пансионат в курортном городе и фотоателье приносят немалый доход.

В короткой биографии доктора не было ничего интересного. Он недавно закончил институт в своем родном городе Познани, там же работал в больнице. Родители его тоже были врачами, отец умер, мать до сих пор работает. У них с матерью скромный домик с небольшим садиком в одном из предместий Познани. Все.

Намного богаче фактами и интереснее была биография Марии Решель. В эти места она приехала еще в тридцатом году, замуж так и не вышла, работала… Минутку, что это? Детектив, не веря себе, еще раз перечитал густо заполненные строками страницы. Да, это так: до войны Мария Решель была домработницей у некоего Нормана Миллера! Отца Рожновской! В том самом доме, где сейчас он читает эти увлекательные строки!