Дом у озера

Кейт… Он едва знал ее, но видел — она настоящая. От нее веяло теплом и надежностью, любовью и щедростью, как от матерей в телесериалах, как от той женщины, которую он придумал вместо настоящей матери и о которой рассказывал на уроках. Даже в мокрой старой рубашке она выглядела как модель на подиуме.

В этот день Джей Ди собирался поработать с лодкой. О существовании ялика он знал давно — Сэм упоминал о нем каждый раз, когда рассказывал об их летнем доме, и даже показывал фотографии. История его стала частью мифологии озера. Сэм чуть ли не умолял Джей Ди спустить ялик на воду.

Интересно, когда он последний раз видел эту семейную реликвию. Дерево высохло, лак сошел практически весь. Корпус напоминал горку хвороста — поломанные шпангоуты, прогнившая насквозь обшивка, осыпавшаяся пылью эпоксидная смола. Поскольку его познания области кораблестроения исчерпывались самыми общими представлениями, Джей Ди запасся книгами, руководствами, справочниками и планами, а в первую очередь решимостью довести дело до конца. Необходимые инструменты и материалы нашлись в доме, остальное он купил в городе. Работа требовала прежде всего хирургической точности и неукоснительного следования правилам. Ему это нравилось. Использование железных гвоздей не допускалось — годились только деревянные, из виргинской хурмы или черешни. Все перекрытия и пазы полагалось прокладывать водостойким герметиком. Сам не зная почему, Джей Ди чувствовал, что просто обязан сделать это: починить сломанные части, сгладить шрамы, вернуть суденышко к той жизни, для которой оно и создавалось. Понятная, соизмеримая с человеческими возможностями задача, конкретные, видимые результаты — такой проект был ему по вкусу. Речь не шла о жизни и смерти. И перед ним не было хрипящего или орущего от боли пациента. Никто не умрет, и сам он не сделает ничего такого, чего нельзя было бы исправить.

Корпус уже лежал перед ним на пильных козлах. Пора приниматься за дело: зачищать, шлифовать, конопатить — возвращать больного к жизни. Скоб понадобилось больше, чем хирургу зажимов. Стоявшая поблизости мусорная корзина быстро заполнялась щепами и опилками, в воздухе запахло кедром и хвоей. Из дома доносилась музыка. Кэлли нашла альбом «Джетро Талл». Поглядывая в сторону дома, Джей Ди видел иногда мелькавшую в окне девушку.

Джей Ди потерял счет времени, а солнце потихоньку прокладывало путь по небу, и озеро вспыхивало и поблескивало в его лучах. Стайка диких уток сорвалась с тихой глади и, роняя капли воды, устремилась ввысь. Из динамиков ударил знакомый ритм. «Тупой как пробка». По защищенному маской лицу струился пот. Мелкая древесная пыль оседала на влажные руки. Слушая музыку, Джей Ди вдруг почувствовал, как в груди словно шевельнулось что-то. Какое-то неясное, полузабытое чувство. Он узнал его не сразу, но все же узнал. Впервые с прошлого Рождества он был счастлив. Счастлив не вообще, а именно сейчас. Нехитрая физическая работа любимая музыка, жаркие пальцы солнца на спине — они вернули что-то такое, чего Джей Ди не чувствовал давным-давно, о чем успел позабыть.

«Ты у меня будешь красавицей», — поклялся он.

«Джетро Талл» уступил место Эрику Клэптону — «Лайла». Мысли почему-то снова свернули к Кейт Ливингстон. Для нее вчерашний ужин был просто ужином, но для него он имел куда большее значение. В ее жизни такое происходило постоянно — обычный прием пищи. Она не знала и не могла знать, что для него ужин в почти семейном кругу был понятием совершенно незнакомым. Удовольствие от такого совместного приема пищи было сродни мучительной, но сладкой боли. Боли, испытать которую он жаждал все сильнее и сильнее. Боли, неотделимой от женщины с рыжими волосами и веснушками, с мягкими округлостями и изгибами, к которым тянулись его руки, с зелеными глазами, блестевшими и менявшимися, как и гладь озера под солнцем.

Опустившись на колено, Джей Ди скользнул взглядом по корпусу, проверяя симметрию, сравнивая с оригинальным планом. Удивительно, но борта, похоже, сохранили грациозную форму и почти не просели. Сегодня ему предстояло стать пластическим хирургом.

Зазвучала песня «Изменим мир». Джей Ди поднялся и отступил на пару шагов. Что же дальше? Насвистывая тихонько, он не услышал шагов, но поймал краем глаза тень и, повернувшись, увидел Кэлли. Шла она как-то странно, решительно и целеустремленно, и даже в золотистых лучах солнца ее кожа казалась неестественно бледной. Следы пыли и пепла на руках и лице служили неоспоримым доказательством ответственного отношения к работе.

— Напоминаешь Золушку, — улыбнулся Джей Ди.

— Точно, она и есть, на хрен, Золушка. — Кэлли обожгла его злым взглядом. К груди она прижимала что-то перепачканное золой.

Джей Ди присмотрелся, и сердце сжалось, как будто на него лег холодный камень. Он отложил пескоструйный аппарат. Стащил и повесил на козлы защитную маску. Сказать было нечего. Он просто стоял и ждал.

— Вы — он, — объявила Кэлли, хлопнув журналом по козлам. — Вы — этот парень.

Со страниц слетели черные хлопья пепла Черт, черт. Как глупо. Сам виноват, надо быть осторожнее.

— У тебя привычка такая, шарить по чужим плитам?

— Я просто хотела ее почистить. Выгрести золу. Нашла журнал, решила почитать. Увидела записку. Сначала не поняла, а потом сообразила.

— Послушай, я просто…

— А вы вообще собирались сказать нам правду, сержант Джордан Донован Харрис, или думали и дальше нас дурачить?

Джей Ди сглотнул. Во рту остался вкус опилок. Отказаться от всего? Сказать, что на фотографии кто-то другой? Может быть, еще удастся как-то вывернуться? Но, глядя Кэлли в лицо, в темные, злые глаза, он понимал, что из этого ничего не получится. Перед ним была девушка, которая — так или иначе — лгала всю жизнь. И уж ее-то не обмануть.

Он помолчал еще немного, продлевая тихую, незаметную жизнь простого парня, приехавшего на озеро отдохнуть.

— Я не хотел никого дурачить и уж конечно в мыслях не держал ничего плохого. Извини, если что.

— Но почему вы просто не рассказали сразу все как есть?

Джей Ди взглянул на журнал:

— Вот почему.

Кэлли открыла страницу с хорошо знакомой всей стране фотографией, на которой он боролся с террористом.

— Такое от друзей не скрывают. Этот парень, Джордан Донован Харрис, он ведь герой. Первый герой на всю страну.

Джей Ди покачал головой:

— Этот парень всего лишь прошел хорошую подготовку и случайно оказался в нужный момент в нужном месте. Меньше всего я хотел вот этого. — Он взял журнал, закрыл его и отложил в сторону. — И не сердись. Я лишь хочу пожить нормальной жизнью. Мне не нужно внимание.

— Не понимаю. Вы же знамениты. Можете делать все, что только захотите. Поехать куда-нибудь, тусоваться с Пэрис Хилтон.

Джей Ди вытер руки о джинсы.

— Я все сказал. Ты — умная девушка. Подумай сама. Когда станет известно, что я здесь, мне и за зубной пастой будет не выйти из-за репортеров.

— А правда, что одна женщина порезала себя и позвонила по 911, чтобы вы ее спасли?

Ширлин Лэдлоу. Никак от нее не отделаться.

— Да, правда. Она подвергла себя реальной опасности. Я не смог оставаться на работе, зная, что есть и другие, которые могут сделать то же самое.

— Но вы же не виноваты, что у нее с головой не в порядке.

— Наверно, не виноват, но, возможно, не будь меня, она бы себя и не порезала, так? — Он покачал головой. — Ответа никто не знает, а я просто не мог больше рисковать.

— Получается, что вы ушли с работы из-за какой-то полоумной? Но это несправедливо.

Он едва не рассмеялся. В его языке не было больше слова «справедливость».

— Не совсем из-за нее. После того, что случилось, я уже не мог работать с той же, что и раньше, отдачей. Вот и пришлось уйти. Сюда я приехал, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь. И пока что получалось неплохо. — Он помолчал. Если не считать Шредеров, до сих ему еще не встречались люди, которые сумели бы сохранить его секреты. Слишком велик был соблазн, слишком слаба человеческая натура. «Я видел его и даже поздоровался за руку», — рассказывал один. «Он сидел в ВИП-ложе на футболе», — делился новостью другой. «Я стоял рядом с ним на заправке «Тексако» возле Джорджия-авеню», — хвастал третий.