Дом у озера

В поисках материала для его биографии автор нашел, например, официантку, подававшую Харрису кофе в ближайшем ресторанчике («Как сейчас помню, он взял со сливками и сахаром»), разыскал школьного тренера по футболу («Парень всегда знал, как проскочить по краю») и даже раскопал прачечную, куда Харрис сдавал в чистку форму и где его, оказывается, помнили, хотя там никто не говорил на английском.

И вот теперь Кэлли, бездомная девчушка со своими собственными секретами. Как она поступит? Попытается выторговать что-то для себя или с уважением отнесется к его тайне?

Кэлли прислонилась к козлам, подобрала журнал, открыла статью:

— Здесь все правда?

— А как по-твоему? Я похож на человека, снимающегося в шоу?

— Нет, нисколечко. И я рада. Меня от этих шоу трясет.

— Все статьи примерно одинаковы, везде пишут примерно одно и то же. В большинстве случаев истине соответствует только одно — мое имя.

— Так как вас обычно называют? Джордан?

— Нет. Так — только в прессе. Раньше меня все называли просто Джей Ди. В армии — Харрис.

Кэлли перевернула страницу, внимательно посмотрела на его фотографию в форме «зеленого берета» и, взглянув на стоящего перед ней мужчину — небритого, с длинными волосами, в очках, — покачала головой.

— Даже не верится. Вы здесь совсем другой.

— Люди видят то, что хотят увидеть. — Джей Ди подождал еще немного. Он не знал и даже представить не мог, какие мысли бродят в голове у этой девчонки, но понимал, что, если она проболтается, случайно или умышленно, его летним каникулам на озере придет конец. И спрашивать, что она собирается делать, он тоже не хотел, чтобы не сказать лишнего. Кэлли тоже ничего не говорила и только бегала глазами по строчкам.

В конце концов Джей Ди все же решил поговорить с ней начистоту. Не угрожать, не обвинять, не ругать. Просто сказать правду.

— Секреты есть у каждого. Люди стараются держать их при себе. У них есть на то причины. Уж ты-то должна это знать получше некоторых.

Она отступила на шаг. Потупилась:

— Да. И что?

— Я не хочу, чтобы кто-то знал, кто я.

— Я не гений, и то вычислила.

— Значит, мне придется быть осторожнее.

— А то, что тут пишут про вашу мать, правда? — Девушка ткнула пальцем в выделенный абзац.

Он не читал статью. Зачем? Даже не взглянув на текст, Джей Ди знал, что там изложена история внезапного взлета Джанет к славе и ее столь же стремительного падения. Забыв о сыне на многие годы, она вырвалась из тени с откровениями о том, какую роль в формировании характера героя, готового пожертвовать собой ради других, сыграли ее мудрые материнские наставления, ее родительская забота и внимание. И поначалу пресса проглотила все как есть и стала преподносить Джанет как несгибаемую, работящую мать-одиночку, лепя из нее образец для подражания, который можно предложить всей стране.

Потом случилось неизбежное: какой-то пронырливый репортер копнул чуть глубже и наткнулся на далеко не столь благопристойно выглядящую правду.

— Зерно истины, наверно, есть, но остальное, как всегда, искажено и преподнесено так, как нужно репортеру, в соответствии с его задачей и целями.

Кэлли долго молчала. Проигрыватель в доме перешел на очередной трек. Губы ее шевельнулись, но что она сказала, он не уловил.

— Что ты говоришь?

— Я говорю, что моя мама в тюрьме. — В ее глазах застыла боль, и эта боль перекликалась с его болью. Кэлли выжидательно смотрела на него.

И он смотрел на нее. Смотрел, как будто в прошлое. Когда-то, очень давно, он видел такую же боль в зеркале. «Не надо, — предупредил себя Джей Ди, — не делай этого». Но и притворяться, что не замечает очевидного, он тоже не мог. Хотели они с Кэлли того или нет, каждый нашел в другом родственную душу.

Он думал, что юность осталась позади, но девушка была живым напоминанием о том, что избавиться от прошлого невозможно. Конечно, ему и раньше случалось видеть такую же боль. И не столь уж редко. Он видел ее в глазах детей, брошенных родителями и оставленных на произвол судьбы или волю случая. Детей, не знавших, что принесет следующий день. Детей, похожих на него.

— Отложи-ка журнал и садись. Я расскажу тебе правду. — Может быть, подумал Джей Ди, если он будет искренен и откровенен с ней, то и она откроется ему. И все же ему было не по себе. Он еще никогда никому не рассказывал о своей матери. — До того случая в госпитале мы с матерью не разговаривали двенадцать лет.

— Не разговаривали? Почему?

Ему и в голову не пришло бы приносить в жертву свои отношения с матерью — она сама приняла такое решение. Он подобрал полотенце и вытер потное, серое от пыли лицо.

— Она не хотела признавать прошлое. То прошлое, в котором была алкоголичкой и наркоманкой. Она хотела оборвать все связи с тем, что было в этом прошлом. В том числе и со мной.

Кэлли кивнула. Она уже поняла, что некоторые женщины способны и на такое.

— В общем, она переехала в Лос-Анджелес и никаких контактов со мной не поддерживала.

— Пока вы не стали героем и не попали в вечерние новости, — вставила Кэлли, откладывая в сторону журнал. — Здесь сказано, что у нее свое ток-шоу в округе Орандж.

— Здесь они не соврали.

— Держу пари, ей дали его вести только потому, что она ваша мать.

— Считай, что выиграла.

В хватке ей было не отказать. Сразу после инцидента его мать нацелилась на свой кусок. После трогательного, со слезами (слезы, разумеется, проливала она) воссоединения мать взялась продавать свою версию истории их взаимоотношений всем, кто только мог заплатить. К рассказу прилагались немногочисленные, изрядно помятые фотографии худенького мальчика и его веселой родительницы.

Рассматривая воспроизведенные в журнале снимки, Джей Ди в какой-то момент понял, что не узнает этих людей. На фотографиях — у побережья Мэриленда, в городском парке, на школьном пикнике — эти двое выглядели вполне довольными и даже счастливыми. Будущий герой и мать, вырастившая из сына настоящего мужчину, благородного и отважного. Да, на фотографиях они действительно казались счастливыми, но то была фальшивая память.

Камера способна на многое. Никто не хочет показывать свое истинное лицо пытливым, немигающим объективам, тем более если на этом лице вечная тень бедности и невзгод. Кем бы ты ни был, как бы высоко или низко ни стоял, кого бы ни отодвинул, чтобы пробиться в первый ряд, для камеры у любого найдется улыбка.