Дом у реки

— Я слышала, это был несчастный случай. Ее мужа раздавило трактором, представляешь! А она сама нашла его. Но было уже слишком поздно.

Марго вздрогнула и нырнула под воду, чтобы прогнать ужасную картину, которую уже представила себе. Она потянулась вниз, чтобы нащупать дно и сделать стойку на руках, на манер Люси, но, обнаружив, что теряет равновесие, бултыхнулась и взметнулась вверх, к воздуху.

— Попробуй еще раз, — подбодрила ее сестра. — Только ноги держи вместе.

Она решила, что докажет ей, что тоже может так, и нырнула снова. На этот раз ее руки коснулись дна, но тут же ладонь пронзила острая боль. С визгом она вылетела на поверхность, откашливая воду.

Кровь текла по ее руке, капая, точно красные чернила, в зеленую реку.

— Люси! — закричала Марго. — Люси, я порезалась!

— О боже! Папа! — крикнула Люси. — Папа, скорей сюда, Марго поранилась.

Люси помогала Марго взбираться по каменистому берегу, когда Ева, Тед и незнакомка, с которой он только что болтал, подбежали к ним. Завидев Марго, Тед пробрался сквозь заросли камышей и, схватив дочь в охапку, выволок ее на берег. Она сжимала кулак, теплая кровь лилась ручьем по ее руке, от шока она едва не теряла сознание и поскуливала.

— Ты наверняка порезалась обо что-то грязное, — проговорил Тед, побледнев.

Женщина взяла Марго за руку.

— Разрешишь мне посмотреть? — спросила она, Марго кивнула и попыталась разжать кулак.

Женщина посмотрела на свою ладонь и снова сжала руку Марго, затем сняла с шеи красивый желтый шарф.

— Попробуй разжать кулачок, а я тебе перебинтую рану вот этим, чтобы кровь остановилась. Хорошо? Сможешь, не испугаешься?

Марго, онемев от боли, кивнула, разжала кулак и позволила осторожно перевязать ладонь шарфом. Тот сразу намок и стал розовым от крови. Женщина повернулась к Теду:

— Вы должны отвезти ее в больницу прямо сейчас. Скорее всего, надо будет наложить швы и сделать прививку от столбняка.

Тед кивнул. Марго заметила, что тина застряла у него в щетине на подбородке.

— Ева, — скомандовал он, — собирай вещи, мы возвращаемся домой. Черт побери, где ваша мать, когда она так нужна?!

Женщина ободряюще сжала плечо Марго:

— Ты храбрая девочка, все будет хорошо.

Увидев, что девочки дрожат от холода, она завернула обеих в полотенца и помогла Еве собрать последние пожитки в большую плетеную корзинку.

Когда они все двинулись домой, солнце скрылось за облаками и вода в реке совсем почернела.

— Спасибо вам, — крикнул на прощание Тед, — большое спасибо! И простите за шарф.

— Ой, ерунда какая, — ответила ему женщина. — Надеюсь, у вас все будет в порядке. Удачи!

— Мама забыла? — спросила Люси, шагая вприпрыжку рядом с Тедом.

Но тот не ответил. Лишь миновав яблочное хранилище и пристань, пройдя через садовую калитку, он, скривив губы, сказал:

— Идите в дом. А я расскажу вашей матери, что произошло. Ева, помоги Марго переодеться в сухую одежду, я отвезу ее в больницу.

По тому, как он хлопнул маленькой деревянной калиткой, всем стало ясно — Тед в ярости.

Пока они шли через фруктовый сад, было слышно, как он распахнул дверь старого яблочного хранилища и прокричал:

— Какого дьявола, Кит! Всего один раз! Один раз ты не могла посвятить семье даже часа драгоценного времени и променяла нас на свою машинку!

Эти слова эхом разносились среди деревьев.

Корзина для пикника стояла на столе — там, где они оставили ее утром, уже наполовину упакованную. Ева вздохнула и быстро убрала ее в кладовую, сказав:

— Папе лучше ее сейчас не видеть.

Два дня спустя, когда у Марго была все еще перевязана рука, в дом должна была заявиться журналистка, чтобы взять интервью у Кит. Ева уже час драила первый этаж, когда зашла в кухню и обнаружила, что там стоит плотная завеса черного дыма, а ее самая младшая сестра, все еще в пижаме, сидит на кухонном столе, неуклюже держится забинтованной рукой за нож, который торчит из тостера.

— Ты что делаешь?! — прокричала Ева. — Ты же так убьешься!

Пролетев через всю кухню, она выдернула провод из розетки и отбросила руку Марго от ножа, затем осторожно вытащила подгоревший тост и швырнула его в мусорное ведро. И только тогда увидела, что по всему полу разбросаны перья, точно кто-то вспорол одну из диванных подушек.

— Черт бы побрал этих котов!

Марго кивнула и положила в тостер два свежих ломтика хлеба.

— Кажется, это был голубь. А там есть еще кое-что.

Ева взглянула на коврик возле задней двери и увидела кучку свернутых спиралями блестящих внутренностей. Это точно постарался какой-то из котов. Несколько месяцев назад Тед принес домой троих котят, которых забрал у местного фермера. Тот уже собирался утопить их, потому что кошек в округе развелось слишком много. С тех пор Пинтер, Миллер и Мамет поселились в Уиндфолзе и ежедневно благодарили хозяев такими вот подношениями.

— Я же только что тут все помыла! — простонала Ева.

— Не думаю, что журналистка придет на кухню. И вообще, чего ты так волнуешься? Это всего лишь очередное дурацкое интервью.

Ева вздохнула. Почему она так волнуется? Почему все утро драит дом, пылесосит, протирает пыль в гостиной и пытается уговорить мать одеться… Во что-то менее неформальное… Немного более подходящее этому случаю. Она понимала почему. Потому что мать их, к сожалению, известная писательница. Правда, она пишет такое, что одноклассники передают друг другу потрепанные томики с ее именем на обложке и, хохоча, зачитывают вслух самые непристойные отрывки. Потому что соседи, к сожалению, только и судачат об их семье: родители не женаты, отец без работы, девочки донашивают друг за дружкой одежду и обувь. Не стоит так афишировать на весь мир свое неблагополучие и свой бардак дома, правда? Ева, ворча, достала совок и щетку, чтобы убрать перья. Она не представляла, как они все здесь справятся без нее.

В начале следующей недели она соберет вещи и уедет в университет. Ее не переставая грызло чувство вины за то, что она мечтает наконец освободиться от всего этого и не может дождаться, когда же это произойдет.

Она проветрила кухню, убрала перья, восстановила идеальный порядок; журналистка приехала через час. Крупнейший женский журнал хотел взять интервью у Кит в домашней обстановке. Осенью все ждали выхода пятой книги нашумевшей серии «Редкие элементы».

Девочек попросили держаться подальше — сидеть у себя в комнатах или гулять в саду, но Ева не хотела подчиняться. Она уселась на лестнице, ведущей на второй этаж, грызла ногти, прижавшись к деревянной балюстраде, и смотрела вниз, на гостиную. Там ее родители расположились на видавшем виды зеленом бархатном диване.

Мать сидела с прямой спиной, стиснув колени. Она вняла намекам Евы, аккуратно причесалась и надела подходящее случаю платье — немного в обтяжку, с пуговицами и поясом. Отец же резко контрастировал с ней: широкие плечи (Еве видно было только одно), крепко завязанные шнурки на коричневых ботинках, загорелая рука, которую он легко положил на колено жене. Нога едва заметно отбивает, точно чечетку, какой-то ритм, слышный только ему. Наполовину скрытому в тени человеку.

Журналистку усадили спиной к двери. И все, что Ева могла видеть, это седые кудельки на голове и по-театральному пышные рукава шелковой блузки с бантом на шее, который дрожал, как школьный пудинг, когда она наклонялась к ноутбуку, лежавшему на коленях. На журнальном столике жужжал диктофон.