Дом, в котором совершено преступление (Рассказы)

– А теперь сними меня. Сколько раз ты мне это обещал.

Жизнь - это джунгли

После бурного вечера, проведенного накануне в ночном баре, где Джироламо познакомился с обеими девушками, голос в телефоне показался ему необъяснимо холодным, почти враждебным:

– Завтракать? Вы хотите, чтоб мы пошли завтракать в город по такой жарище?

– Но ведь вчера вечером мы сговорились позавтракать сегодня вместе!

– Мало ли что говорится под вечер, особенно после того, как выпьешь...

– Но, право же, вспомните, ведь именно вы разрешили мне позвонить вам с утра относительно завтрака.

– Я? Вот, видно, надралась-то!

– Словом, как вы решаете?

– Подождите минутку.

Джироламо услышал, как девушка отошла, простучав каблучками по полу, затем донесся отголосок раздраженного, неприятного спора, но слов он не разобрал. Наконец снова послышался голос:

– Заходите через час.

– Вы будете одна?

– Об этом и речи быть не может. Моя подруга тоже пойдет.

В дурном расположении духа, спрашивая себя, нельзя Ли выдумать предлог, чтобы отказаться от встречи, Джироламо провел час, гоняя на автомобиле по окраинным улицам, в тени больших платанов с буйной летней листвой. Девушки жили в районе Париоли; остановив машину у их дома, Джироламо был удивлен шикарным фасадом в современном стиле: сплошь стекло и мрамор. Ему казалось, что его новые знакомые - девушки скромного положения, скорее всего служащие. Впрочем, войдя в подъезд, он обнаружил, что их квартира - в полуподвале. Джироламо спустился по ступенькам, нашел в темноте дверь и позвонил. Тот же неприветливый голос крикнул ему изнутри, чтобы он подождал на улице. Джироламо предположил, что девушки, вероятно, живут в одной комнате и комната эта в большом беспорядке. Он поднялся по лестнице и сел в свой автомобиль, стоявший напротив входа.

Ему пришлось-таки подождать под палящим солнцем, которое накалило верх машины; но вот наконец они явились.

Девушки очень разные: одна - небольшого роста, грациозная, помоложе; другая - высокая, некрасивая и постарше. Но их бледные лица напудрены одной и той же блеклой пудрой; те же черные, мертвенные круги наведены под глазами, той же бесцветной, анемичной помадой подмазаны губы. И одеты они были одинаково: зеленые юбки колоколом и жесткие прозрачные блузки, сквозь которые, как сквозь целлофан, просвечивали грубые, туго прилегающие, затянутые бюстгальтеры мутно-розового цвета. Их белокурым волосам цвета соломы явно не соответствовали черные глаза и ресницы.

Подойдя ближе, невысокая наклонилась к окну машины и сказала:

– Ну что ж, пойдем завтракать. Только предупреждаю: у нас всего полчаса свободные, самое большее - минут сорок пять.

– Что за спешка?
– сухо спросил Джироламо.

– Очень жаль, но или условимся на этом, или мы уходим домой.

Не понимая причин подобной невежливости, испытывая скорее любопытство, нежели обиду, Джироламо, не мешкая, подъехал к траттории неподалеку от Понте Мильвио. Войдя в сад ресторана, они увидели ряды пустых столиков в скудной и душной тени акаций.

– Никого нет, - сказал Джироламо.
– Понятно, августовские каникулы *. Останемся здесь или, может быть, поедем куда-нибудь в другое место?

* Традиционные праздничные дни в середине августа римляне стараются провести за городом.

Маленькая грубо ответила:

– Мы пришли не себя показать, а поесть. Тут и останемся.

Они сели. Подошел официант. Маленькая стала читать меню.

– Есть омары. Могу я заказать омара?

– Разумеется, что за вопрос, - удивленно ответил Джироламо.

– Да кто вас знает. Вы сосчитали свои денежки, прежде чем нас приглашать?

Официант, держа блокнот наготове, терпеливо ждал с бесстрастным лицом человека, который видывал всякое и ничему не удивляется.

Джироламо сказал, смеясь, но внутренне раздраженный:

– Да, я сосчитал свои денежки; пусть будет омар.

– Так, значит, омар, - сказал официант.
– А вино какое?

Маленькая снова спросила:

– Можно мне спросить бутылку вина? Или будем брать разливное?

– Да заказывайте, что вам угодно, - ответил Джироламо, которому все это стало надоедать.

Высокая сказала:

– Не сердитесь, мы для вас же стараемся. Сколько раз бывало: нас пригласят, а потом у них денег не хватает.

Когда официант ушел, маленькая резко спросила:

– Кстати говоря, я даже не знаю, как вас зовут.

– Меня зовут Джироламо.

– Не нравится мне это имя, похоже на дуролома.

– А вас как зовут?

– Ее зовут Клоти, - сказала высокая, - а меня - Майя.

– Но ведь это уменьшительные имена, верно?

– Да, ее полное имя - Клотильда, а мое - Марианна.

– А мне вы какое уменьшительное имя подберете?
– обратился Джироламо к Клоти.

– Никакого, - отрезала та.

– Но все-таки вы должны меня как-нибудь называть. И поскольку имя Джироламо вам не по душе...

– А к чему мне вас называть? Через полчаса мы распростимся и никогда больше не увидимся...

– Вы в этом уверены?

– Чего уж вернее.

Подошел официант, и все в молчании принялись за омара, поглядывая на пустые столики, где прыгали большие воробьи, слетавшие с акаций в поисках крошек. Джироламо исподтишка наблюдал за Клоти и все больше убеждался в том, что она очень мила и нравится ему. У нее был маленький вздернутый носик с широко вырезанными ноздрями и черные блестящие глаза немного навыкате; пухлый ротик капризно надут, нижняя губка выпячена над едва очерченным подбородком. Эта головка сидела на прелестной шейке, округлой и крепкой, с гладкой белой кожей.

– А вам известно, что у вас очень красивые глаза?
– произнес наконец Джироламо.

– Нечего мне комплименты отпускать, - огрызнулась Клоти.
– Запомните: я не по вашим зубам орешек.

– А по чьим же?

– Это уж вас не касается.

– Могу я вас попросить об одолжении?
– обратился Джироламо к другой девушке.

У той было толстое круглое лицо, на котором, словно птичий клюв, выдавался длинный заостренный нос.

– Какое одолжение?

– Скажите своей подружке, чтоб она была немного полюбезнее.

Майя повернулась и повторила, как попугай:

– Ты слышала, Клоти? Будь немного любезнее.

– Вы хотели, чтоб я пришла позавтракать, - вот я и пришла. И нечего с меня больше требовать.

– Но, Клоти...
– начала Майя.

– Ах, оставь меня в покое.

– Поговорим о другом, - вздохнув, сказал Джироламо.
– Почему вы остались в Риме на праздник"? Вы не ездите за город?

– А вы?
– парировала Клоти.
– Вы-то сами чего не уехали?

– Мне нравится Рим в летнюю пору.