Дом Ветра
Шрифт:
— Но мне не надо...
— Нет, — она отошла от него, не позволяя возражать, — я так решила. Виктор, тебе двадцать. Мне скоро будет тридцать, и я не могу рожать тебе детей, я не могу стать твоей женой, я не могу дать тебе опору, — он не сразу понял то, что до него пытались донести.
— А кто сказал, что мне нужна жена и опора, что я хочу детей?! — воцарилась тишина, только спустя несколько долгих бесшумных минут он понял, что только что сказал. — Господи. Я идиот. Это же твое решение, — Виктор заключил ее в объятья, нежно целуя в щеку, как брат целует сестру. — Будь счастлива, — и он покинул ее.
Больше они не виделись, но
***
Лето 1917.
Посмотрев в окно, можно было увидеть, как жизнь в Лондоне била ключом несмотря ни на что; таким же был и Петербург, но теперь это было так далеко, что иногда казалось призрачным прошлым. Лондон принял их не тепло, но все же это было лучше, чем жить в постоянном страхе, что скоро этот день может стать последним в жизни. У этого города была запоминающая красота, та, что остается с тобой навсегда. Звуки на улице стали громче, что заставило его отойти от окна.
Когда в России произошла революция, и император Николай II отрекся от престола, стало понятно, что эта страна уже никогда не будет прежней. Тогда-то социолог Петр Якович Лебедев понял, что никогда Россия не будет империей и единственное ее будущее — это те, кого он раньше ненавидел, и те, кто совсем недавно ответили, что готовы взять на себя бремя власти. Тогда-то, после очередного кризиса временной власти, он решил, что пора покинуть страну. Как человек, изучавший общество, он обнаружил признаки схожей болезни и в Англии, но здесь у всех была общая цель, и люди мечтали о прекрасной жизни, что будет уже после войны.
Он предложил ехать в Париж, но его жена, Лидия Владиславовна, отказалась, предложив уехать в Англию. (Там жила ее сестра, что вышла замуж за англичанина задолго до взрыва пороховой бочки, на которой сидел Европа.) Наталия, леди Хант, вышла замуж за брата Кэтлин Трейндж, который умер недавно от воспаления легких. Натали была бездетна, и дом ее был пуст, поэтому она с радостью приняла у себя семью старшей сестры. Кэтлин, узнав о приезде родни к невестке, решилась пригласить их к себе. У Петра был двадцатилетний сын Федор, что не успел доучиться в России на вирусолога. Перт являлся опекуном пятнадцатилетней девушке, что приходилась ему дальней родственницей, она давно жила в их семье; юная Верочка Осипова талантливо играла на рояле и пела.
Соня отворила дверь гостям, и Мария слегка насторожилась. У них с Кэтлин сложили хорошие отношения, она защищала ее, когда Вильям начинал очередной разговор о появления наследника — Кэтлин считала, что в нынешнее время лучше подождать с этим. Они вошли в дом, приветствуя всех.
— Это мой сын, Лидия, а это — его жена Мария, — представила Кэтлин.
— О, Натали рассказывала о своем племяннике и его прелестной жене, она и вправду прелестна, — Мария покраснела от слов незнакомой женщины. Наталию она знала давно, не была так близка с ней, как с другими знакомыми мужа.
— Кстати, ее брат тоже увлекается медициной, — как бы невзначай снова сказала Кэтлин. — Федор — вирусолог.
— Несостоявшийся, — пробурчал молодой человек; Мария обратила не него свой взор.
Он был ровесником Виктора, но ее брат выглядел старше. Она не могла разгадать, в чем причина: может быть, в его медовых волосах и янтарных глазах с искорками веселья, а может в его нежных, тонких чертах или в загадочном обаянии. Она ощущала, как он смотрит на нее, внимательно изучая, наверное, она не похожа
на русских девушек и совсем не похожа на Верочку, которой все так восторгались. Мария успела изучить и ее; для пятнадцатилетней девушки она была слишком проста, но завораживающе красива. Русые мягкие волосы, плавные линии лица, сияющие голубые глаза. Позже Вильям скажет, что не увидел в них холодной сдержанности и отпугивающего раскрепощения одновременно, что он замечал у Марии.Петр скучал, как и Лидия, да в этом и заключались приемы у англичан, только один человек его привлекал — Мария. Она своим обаянием покорила его, и Лидия заметила, как он бросает короткие взгляды на юную девушку, которая годиться ему в дочери.
— Можно вас звать Фредерик? — обратилась Мария к Федору. — Вы все равно намерены получать английские имена. У меня брат работает на Тюдор-стрит аптекарем. В этом году он окончил третий курс и знает профессора из колледжа, он мог бы помочь вам с учебой, да и с работой. Язык у вас неплохой, а Виктор просто не успевает работать и учиться, хоть и не жалуется, но я это знаю.
— Это превосходное предложение, леди Мария, — ответила Лидия.
— Я подумаю, — тихо произнес Федор.
Федор все-таки устроился работать на Тюдор-стрит и смог найти общий язык с Виктором и Артуром. Они даже помогли ему продолжить обучение. Теперь уже Фредерик Сван[1] стал делать первые шаги в новой стране. Его отца все стали звать Питером Сваном, а его жену — Лидией Сван. Только Вера так и осталась Верочкой Осиповой. Фредерик был благодарен всем этим людям, особенно Виктору и Рамсею Гранджу, что поверил в него сразу же.
Он влюбился в Марию, но Мария не отвечала никому взаимностью, она любила своего мужа и была счастлива с ним. Зная, что отец мечтает женить его на своей подопечной и то, что она идеально ему подходит, несмотря на свой юный возраст. Виктор показал, какова настоящая жизнь, он знакомил с особами, что не прочь подарить немного ласки и любви. Сам Виктор после расставания с Лилиной чувствовал опустошение и предпочитал идти путем Артура, наслаждаясь только женским телом.
— Как тебе Англия? — спросил как-то Виктор у Фредерика, смотря на суету; сегодня они были в Вест-Сайде. — Что произошло? — спросил он у прохожих.
— Немецкая бомба упала на школу[2].
— Диана... — прошептал Виктор. — Ее школа где-то здесь.
— Что случилось? — спросил Фредерик.
— Надо найти Диану, — он бросил в гущу толпы. — Диана... Диана.
К ним навстречу шла девочка лет двенадцати на вид, она была напугана, но цела. Виктор подбежал к ней, мягко обнял. Она была обескуражена его поведением. Он всегда был с ней сдержан, иногда вел как с маленьким ребенком, подтрунивания над ней и смеясь, но сегодня — это было нечто другое. Тогда в ее душу закралась надежда, что она покорит этого юношу.
— С тобой все в порядке? — спросил он, она ощущала, как бьется его сердце.
— Да, — молвила она, — я так испугалась.
— Я отвезу тебя домой, — произнес он.
***
Декабрь 1917.
Урсуле через три месяца должно было исполниться восемнадцать, она расцвела, как самый невзрачный бутон, превратившийся в цветок. В тот день она сидела в зимнем саду, перебирая складки шерстяного платья, смотря на падающий снег. Она услышала, как кто-то пришел, но не стала оборачиваться. Артур окинул ее фигурку беглым взглядом, темные волосы лежали легким облаком на плечах. Его вновь объяло непонятное желание.