Дом Ветра

— Ты упрям!

— Есть в кого! — парировал он. — Я ни за что не уйду оттуда! Я занимаюсь тем, что мне нравится, — ответил он.

— Я потеряла тебя, — прошептала она.

— Я просто вырос, мама.

***

Весна 1921.

Ночь была холодная, Урсула съежилась. Только было холодно не только дома, но и в ее душе. Она подозревала Артура в измене; Аманда говорила, что это временно и нужно расслабиться, отец утешал, повторяя, что Артур — человек чести. Спрашивать у Виктора об этом было совсем неудобно, Джейсон молчал, а Фредерик загадочно улыбался на ее вопросы, словно что-то скрывал. Она отодвинулась от мужа. Они были женаты почти два года, им было хорошо вместе, но иногда ей казалось, что он отталкивает ее, позволяя быть страстной любовницей, но не другом. Ощутив пустоту, он притянул ее к себе, Урсула резко скинула его руку с бедра.

— Объясни, что происходит? — Артур сел, зажигая лампу, чтобы лучше видеть ее лицо.

— У тебя есть любовница, — без обиняков ответила она, стараясь скрыть волнение.

— Кто сказал тебе эту глупость? — возмутился он. — Вера, да? — она молчала, и это молчание было красноречивее любых слов.

— Даже если и она. Она видела тебя с одной девицей! — выпалила Урсула.

— Я разочарован, — он встал с постели. — Наверное, мне все-таки стоит уехать на месяц в Швейцарию.

— Зачем? — она прикрылась простыней, словно все еще стесняясь его.

— У меня дела, и потом, я не нужен тебе, — он набил трубку табаком. — Может, нам пожить раздельно, — она хлопала ресницами, смотря на него сквозь слезы. — Хотя я знаю причину всего этого. Ты беременна. Я же врач, понимаю в этих вещах, — он чуть не сделал ошибку, сказав это с пренебрежением, сел рядом. — Забудь все, что я говорил тебе до этого.

— Артур, ты рад? — она плакала, он обнял ее, как маленькую девочку, целуя в мягкое сплетение шеи и плеч. Его теплые ладони успокаивающее ласкали ее.

— Конечно, дорогая, — он поцеловал ее, нежно укладывая на постель.

Сегодня ему было просто необходимо развеять ее сомненья. Его рот коснулся ее плотно сжатых уст, заставляя открыться, его язык жадно сплетался с ее языком, ей казалось, что не хватает воздуха. У нее кружилась голова, но она пришла в себя, когда он бережно положил руку на пока еще плоский живот, а потом поцеловал его.

Артур тоже плакал от нахлынувшей нежности и горечи. Его отец умер, когда он был юношей, а матери он совсем не знал и от этого каждый день ощущал себя одиноким. Он отстранился, сползая на край постели, закрывая душу от нее. Урсула не понимала, что происходит, она обняла его сзади, покрывая поцелуями, словно лелеющий дождь, услаждая его, как самая опытная куртизанка.

— Что с тобой? — прошептала она.

— Я боюсь, — проронил он.

— Чего? — она прижалась к нему всем телом, не видя его лица.

— Что потеряю тебя и останусь один с ребенком. Я не хочу повторения своей судьбу, — его боль словно передалась и ей. Урсула спрыгнула с кровати, вставая перед ним на колени и смотря в его глаза. Он никогда не говорил ей об этом, мало что рассказывая о себе.

— Не бойся, я такая же одиночка, как и ты. Ну же? — ее зеленые глаза загадочно сияли. — Мы сделаем все, чтобы наш ребенок жил счастливым.

Утром Урсула проснулась от пустоты, Артура рядом не было. Ночной разговор показалось ей блаженным сном. Впервые за два года он открылся ей, много рассказывал ей о детстве и юности: как провел годы в закрытом пансионе, как его отец часто уезжал в Лондон и как он страдал по матери, что рано ушла из жизни. Но больше ее поразила причина, почему он решился на побег. Он страдал, что отец предал свою любовь, хотя понимал, что жизнь продолжается и Тревор имел право любить.

Урсула встала, заворачиваясь в простыню; Артур был на кухне. Пахло травами, хотя от него пахло ими всегда. Три дня в неделю он работал в госпитале, остальное время был с Виктором, наверное, это и выводило ее из себя, он доверял другу больше, чем собственной жене. Она села за стол, он что-то напевал по-ирландски, совсем не слыша ее. Она кашлянула, чтобы он обратил на нее внимание.

— Встала, — прошептал он радостно, — а то я думал, что замучил тебя своими откровениями.

— Все хорошо, — ответила Урсула. — Ты мало чем делишься со мной, — просто сказала она, садясь за стол. — Я мало знаю о твоем прошлом, мало знаю о твоей работе. Ты не говоришь о госпитале, не говоришь о кампании.

— Это упрек? — он разлил чаю с мятой. — Меня воспитали так, что женщина не лезет в дела мужчины.

— Не знала, что ты такой. Виктор другой, — она отхлебнула чаю, смотря поверх чашки на него.

— Виктор? Ты не знаешь настоящего Виктора, — Артур замолчал, а потом добавил: — Виктор не скрывает ничего только от Марии.

— Все вы такие мужчины, — она тяжело вздохнула. — Я думала, после этой ночи ты меня впустишь в свое сердце.

— Я и так много открыл тебе, — это был как выпад шпаги, почти ранивший ее.

— Даже ребенок ничего не изменит? Сколько еще ты будешь от меня бегать? — Урсула укуталась в простыню.

— Ты ничего не понимаешь, — она поднялась, в ее глазах плескался гнев, как во время сильного шторма, зеленые радужки потемнели, кажется, она была готова хлопнуть дверью, не сказав ничего.

— Я поеду к Аманде, — вдруг произнесла она.

— Хорошо, — согласился он, молча смотря, как она одевается. Урсула собралась быстро, последний раз посмотрелась в зеркало. — Когда ты приедешь?

— Не знаю, может, завтра, — она пожала плечами, кладя в сумочку ключи от квартиры. — Мне надо время, чтобы подумать, как нам жить дальше.

Она приехала на Оксфорд-стрит, где находился магазинчик Аманды. Всю дорогу она думала над поведением мужа. Может, он просто ее не любит и поэтому скрывается за маской холодного человека? Хотя кто поймет этих надменных ирландцев, они скрытные и предпочитают все держать в себе. Он был не прав: Виктор — открытый человек, он многим делился, особенно с ней. Только она знала причину разлада в его семье, знала, почему он не женится. Но Артур остановил свой выбор на пути секретности.

Несколько дней она провела у сестры, а потом вернулась домой. Артур не понимал перемены в ней. Пропала открытость, она перестала интересоваться им, все больше увлекаясь подругами и его друзьями. Она то притягивала, то отталкивала, не хватало ее нежности, все, что она предлагала – играть по его правилам. Неужели жена поняла, что ей не пробить брешь в его крепости, и согласилась стать такой, какой просил он. Все это со стороны виделось многим естественным, он же считал это странным.

Виктор на сей счет только смеялся, говоря, что его не понять: то он мечтает, чтобы его жена была лишь приложением мужу, то он бесится, что она решила стать такой, какой он пожелал видеть ее. Они отдалялись друг от друга, он терял ее, а она соглашалась с тем... Пойти на край пропасти и сделать один лишь шаг, чтобы полететь вниз, позволив ему разрушить брак. Ее беременность лишь обнажила то, что, их разум пытался не признавать и тщательно прятать от самих себя.

— Тяжело признать, что ты не прав, особенно мужчине, они еще ранимее, чем мы, дорогая, — ласково говорила Джорджина, когда мать и дочь оставались одни.

— Если ты виновата? — спрашивала Урсула, каждый раз смотря на мать с восхищением.

— Тогда сделай все, чтобы мужчина извинился перед тобой.

— Ну, а если и это не поможет? — Урсула внимательно изучала мать.

— Тогда его следует оставить. Мужчины творят историю, а мы, женщины, по сути, только направляем их, а потом незаметно уходим в пустоту. В этом мире власть у них, прошли времена, когда от женщины зависело почти все. Но такие женщины, как мы, обязаны изменить мужчин.