Дом Ветра

***

Весна 1927.

У Портси как всегда было много гостей. Веру первое время смущало, что она, как приживалка, живет у них, пользуясь добротой Аманды и Саймана, но потом она поняла: Аманде трудно одной справляться со всем. Вера села на скамью, вдыхая свежий воздух. С мужем она не виделась много месяцев. С того дня, как она сказала, что уходит от него, Вера больше не видела его.

Фредерик старательно избегал встреч, если на празднике друзей была она, то не было его. Верочка и не знала, что делать: развод церковь не примет, а по английским законам она — бесправное существо. Но жить так больше не хотелось. Что же с Фредериком? Он стал затворником, закрывшись от всех, забываясь в работе.

Все эти месяцы, коротая вечера в одиночестве в доме на Каведеш-стрит, Фредерик думал о своем браке. Все рухнуло вмиг, и в этом виноват лишь он один. Почему он обвинил ее во всех грехах? Почему он не дал ей ребенка? Он только и делал, что позволял ей терять их детей. А она, Вера, все прощала, прощала, потому что любила его безгранично. Его жена была сказочным существом, только ангел мог забыть все обиды, только небесное создание могло отпустить все его грехи.

Впервые за столько месяцев Фредерик решился заехать к Портси, ему было необходимо поговорить с женой. Он нашел ее одну в саду, та сидела на скамье, любуясь птахами, весело скакавшими по ветвям старой ивы. Вера стала еще краше, она немного поправилась, отрастила волосы, отчего в ней появилось еще больше очарования.

— Вера, — позвал он ее по-русски. Она медленно повернула к нему голову, слова застряли в горле, она губами обозначила его имя. — Вера... — он бросился к ней, ниц падая к ее ногам. — Вера, прости меня!

— Федор, о глупый Федор, — она запустила пальцы в его медовые волосы, застенчиво позволяя целовать свои ладони.

— Вернись ко мне, давай начнем все с чистого листа, — страстно шептал он.

— Бог все простит, — ответила Вера. — Федор, ты мог сделать это давно, — она вся светилась. Вера утерла его скупые мужские слезы.

— Когда ты придешь?

— Совсем скоро, дорогой.

Она переступила порог их дома с легким беспокойством в сердце. Вера прошлась по комнатам, удивляясь чистоте и порядку. В вазах стояли ее любимые гортензии, а на столе — ее любимые трюфельные конфеты.

Это мгновенье принадлежало только им, сердца бились в одном такте, словно отмеряя минуты до маленькой смерти, ведь любовь порой подобна смерти. Мы рождаемся ради любви, мы уходим в неизвестный край ради любви. В такие минуты узы крепчают, нити, связывающее людей, становятся крепче, но и они не вечны. Все же стоит жить ради одной минуты наивысшего триумфа.

С той ночи между ними все изменилось. Фредерик превратился в заботливого мужа и великолепного любовника, он исполнял все ее капризы, был готов свернуть горы. Сейчас его не беспокоила мысль, что ребенок принесет им несчастье, он не думал, что жена должна слушаться его во всем, он научился уважать ее. Вера работала, и этим можно было гордиться. Но в тот день, когда она произнесла ему заветные слова, все изменилось.

Она ждала ребенка, похоже, та ночь принесла плоды и наконец-то они будут счастливы в полной мере. Больше нет сомнений, холодности и пренебрежения, есть только настоящая искренняя любовь. Счастье — награда, которую еще надо заслужить. Разве небо может благословлять всех? Небо дарит солнце и дождь, снег и вьюгу и только оно знает, что ждет нас впереди. Осталось только принять все с достоинством, ибо наступали времена больших перемен. Ветер задул сильнее, предвещая новые беды.

Глава 19

Не бойся сделать большой прыжок. Бездну нельзя преодолеть маленькими шажками.

Дэвид Ллойд Джордж

Осень 1927.

Поздним ноябрьском вечером криком о своем рождении оповестила Елена Федоровна Лебедева, или Елена Вероника Сван. Вера всю беременность парила от счастья, она не испытывала тошноты или болей. Вера горда носила свой живот, показывая всем, как они рады этому. Она до сих пор помнила, как изменились их друзья, когда узнали о примирении. Любовь застилала глаза, любовь затуманила взор, она не могла дышать без нее, не могла думать, что есть жизнь без Федора. Муж заботился о ней, как о самой дорогой вещи в его жизни. Приносил завтрак в постель, балуя почти каждый день блинчиками с ее любимым вишневым вареньем.

Фредерик договорился с Виктором, чтобы он позже приезжал в лабораторию: рассвет, новый день он обязан встречать с любимой. В обеденный перерыв он водил ее по кафе, ненавидя, когда стрелка показывала ему — пора идти на работу. А вечером Вера баловала его ужином, потом они шумно собирались в театр либо в оперу либо шли смотреть кино. В выходные они безраздельно принадлежали друг другу, это был их маленький мир, ради одного сладкого объятья, одного страстного поцелуя следовало придумывать этот мирок. Каждую ночь наслаждение разливалось по телу, сладостно наполняя каждую клеточку тела жизнью и любовью. Фредерик наблюдал за тем, как растет ребенок в ее чреве, открывая для себя целый мир.

Но все же радость Веры была омрачена. Когда она качала на руках маленькую Елену, к ней пришла старая акушерка, сообщив, что у нее были сложные роды и у нее больше не будет детей. Все ее мечты одна за одной развеялись, как соль над морем. Она так отчаянно мечтала подарить мужу сына, так хотела еще родить детей и теперь она не могла сделать это. Маленькая девочка должна заменить все. Их Елена должна стать им целым миром, ведь стоит жить, чтобы утонуть в детских глазах.

***

Весна 1928.

Одиночество давно поселилось, как темный гость, в ее душе. Каждую ночь с ней была лишь тишина. После той измены Мария ощутила себя вымаранной в грязи, упавшей в пропасть, откуда ей никогда уже не подняться. Чтобы воскреснуть из пепла, ей нужна любовь, любовь человека, которого она так легко предала. Как говорят, око за око. Но разве современная женщина может так мыслить? Разве она не свободна от глупых предупреждений, что изменять мужчине можно, а женщине нет? Но все не изменится в один миг, и такие образованные леди, которых воспитали в духе целомудренности, не принимают нравы нового века.

«О времена, о нравы!» Неужели она так сильно любит его, что решила отомстить? Или женщина тает в объятьях другого мужчины, мечтая причинить ему боль, совсем не понимая, что так она губит себя. Кто поймет этих странных существ, женщин? Мужчинам кажется, что они-то давно раскусили женскую сущность, но это глубокое заблуждение. Может быть, они знают, как воспламенить ее или как утешить, но понять... Нет, это им не дано. Любая нежная особа — непреступная крепость, только сроки осады у каждой разные. Да, мужчины не понимают женщин, но и женщины сами себя не знают.

Господи, что же ей делать? Мария устало закрыла глаза. Может, ей поехать в Париж и все рассказать ему? Или ждать? Только чего ждать? Прошло два года, а он присылал скупые письма, адресуя матери и сыновьям. Разве, он ее считал виноватой? Будто бы это она первая изменила ему, а не он, у которого было два романа. Не его ли она застала в постели с другой? Мария не знала, что делать.

Если спустя семь месяцев все и поняли, что произошло между ними, то никто и виду не показал. Никто не пытался ее жалеть, ибо она жалость презирала. Жестокая жизнь, она смеялась над своим отцом и матерью и сама почти не стала такой. Она не заслужила всего этого.