Дом Земли и Крови
Шрифт:
Хант снова посмотрел на нее задумчивым, всевидящим взглядом. Поэтому Брайс заглянула в томик Руна, пробежала глазами несколько строк и снова посмотрела на Руна.
— Весь этот раздел посвящен твоим прекрасным Авалленским кузенам. Ходьба по теням, чтение мыслей… я удивлена, что они не утверждают, что являются Звездорожденными.
— Как бы им этого не хотелось, — пробормотал Рун. — Они просто кучка придурков.
Она смутно помнила, как Рун рассказывал ей подробности о том, почему именно он так себя ощущает, но спросила:
—
— Это говорит разум, — проворчал он, — и не имеет никакого отношения к Звездорожденным. Или к этому делу.
Хант, по-видимому, согласился, потому что вмешался:
— А что, если мы спросим Оракула о Роге? Может быть, она поймет, зачем кому-то понадобилась сломанная реликвия.
Брайс и Рун выпрямились. Но она сказала:
— Нам лучше пойти к мистикам.
Хант съежился.
— Мистики — это какое-то темное, долбаное дерьмо. Сначала попробуем обратиться к Оракулу.
— Ну, я не пойду, — быстро сказала Брайс.
Глаза Ханта потемнели.
— Из-за того, что случилось во время твоего визита?
— Да, — сказала она напряженно.
Рун сказал Ханту,
— Тогда ты пойдешь.
Хант хихикнул.
— У тебя тоже был плохой опыт, Данаан?
Брайс поймала себя на том, что внимательно наблюдает за братом. Рун никогда не упоминал при ней Оракула. Но он просто пожал плечами и сказал,
— Да.
Хант развел руками.
— Отлично, придурки. Я схожу. Я никогда там не был. Это всегда казалось слишком странным.
Брайс заблокировала образ золотого Сфинкса, который сидел перед дырой в полу в темной, черной комнате, и лицо этой женщины следило за каждым ее вздохом.
— Тебе нужно записаться на прием, — выдавила она из себя.
Наступила тишина. Его прервало жужжание, и Хант вздохнул, доставая телефон.
— Я должен ответить, — сказал он и, не дожидаясь ответа, зашагал вверх по лестнице из библиотеки. Мгновение спустя входная дверь в галерею захлопнулась.
Когда Лехаба все еще смотрела свое шоу позади них, Рун тихо сказал Брайс:
— Твой уровень силы никогда не имел значения для меня, Брайс. Ты ведь это знаешь, правда?
Она вернулась к просмотру данных о Данике.
— Да. Я знаю. — Она приподняла бровь. — Что у тебя за дела с Оракулом?
Его лицо стало непроницаемым.
— Ничего. Она рассказала мне все, что хотел услышать Осенний Король.
— Что… ты расстроен, что это не было так ужасно, как у меня?
Рун поднялся со своего места, сверкая пирсингом в свете первых ламп.
— Послушай, сегодня днем у
меня назначена дополнительная встреча, к которой я должен подготовиться, но мы увидимся позже.— Конечно.
Рун помедлил, словно раздумывая, что бы еще сказать, но продолжил свой путь к лестнице и вышел.
— Твой кузен фантастика, — вздохнула Лехаба со своего дивана.
— Я думала, Аталар-твоя единственная настоящая любовь, — сказала Брайс.
— А разве они не могут вдвоем?
— Учитывая, как ужасно они умеют делиться, я не думаю, что это закончится хорошо для любого из вас.
Ее электронная почта запищала на ноутбуке. Поскольку ее телефон был разбит вдребезги в развалинах «Ворона», Хант отправил письмо.
Я видел, как твой кузен уезжал. Через пять минут мы едем в Комициум.
Она ответила:
Не приказывай мне, Аталар.
Четыре минуты, милая.
Я же сказала тебе: не называй меня милой.
Три минуты.
Зарычав, она встала из-за стола, потирая ногу. Ее ступни уже болели от каблуков, и она знала, что Аталар заставит ее пройти весь комплекс Комициума. Ее платье выглядело бы нелепо с другим комплектом обуви, но, к счастью, она хранила сменную одежды в нижнем ящике библиотечного стола, в основном на случай дождливого дня, который угрожал испортить все, что она носила.
— Как приятно, — сказал Лехаба, — иметь здесь компанию.
Что-то сжалось в груди Брайс, но она сказала:
— Я вернусь позже.
Глава 30
Хант держался на почтительном расстоянии от Брайс, пока она шла рядом с ним через вестибюль Комициума к лифтам, которые должны были доставить их в казармы 33-го полка. Другие лифтовые отсеки, рассредоточенные по центральному, застекленному атриуму, вели к четырем другим башням комплекса: одна предназначалась для конференц-залов глав городов и управления Лунатионом, одна-для Мики как резиденции и официального офиса, одна-для общего административного дерьма, а другая-для общественных собраний и мероприятий. Тысячи и тысячи людей жили и работали в его стенах, но даже в шумном вестибюле Квинлан каким-то образом удавалось выделяться.
Она переоделась в красные замшевые туфли на плоской подошве и застегнутую на все пуговицы белую блузку, заправленную в узкие джинсы, и завязала свои шелковистые волосы в высокий хвост, который нахально покачивался при каждом ее шаге, под стать шагу Ханта.
Он приложил ладонь к круглому диску рядом с дверями лифта, освобождая себе доступ на свой этаж тридцатью уровнями выше. Обычно он влетал на посадочный балкон казармы-наполовину для удобства, наполовину чтобы избежать назойливых любопытных глаз, которые теперь таращились на них через вестибюль, без сомнения задаваясь вопросом, привел ли Хант Квинлан сюда, чтобы трахнуть ее или допросить.