Дом Земли и Крови

— И?

— И это значит, у моей матери не было ни денег, ни знатной родословной, которая могла бы это компенсировать. У меня точно нет женщин, которые выстраиваются в очередь за мной. — Его смех был горьким, когда он открыл дешевый сосновый шкаф и вытащил большую спортивную сумку. — Когда-то у меня был человек, которому было наплевать на статус, но это плохо закончилось. — Каждое слово обжигало ему язык.

Брайс обхватила себя руками, впиваясь ногтями в тонкий шелк ее рубашки. Она, казалось, поняла, на кого он намекал. Она огляделась вокруг, словно подыскивая, что бы такое сказать, и каким-то образом остановилась на вопросе,

— Когда ты совершил переброс?

— Мне было двадцать восемь.

— Почему?

— Моя мать только умерла. — Печаль наполнила ее глаза, и он не мог вынести этого взгляда, не мог открыть рану, поэтому он добавил: — потом у меня все пошатнулось. Так что я нанял человека в качестве якоря и сделал переброс. Но это не имело значения. Если бы я унаследовал силу Архангела, то, как только татуировки были бы нанесены на меня пять лет спустя, они подрезали бы мне крылья.

Он слышал, как ее рука водит по одеялу.

— Ты когда-нибудь сожалел о восстании ангелов?

Хант оглянулся через плечо и увидел, что она прислонилась к кровати.

— Никто никогда не спрашивал меня об этом. — Никто не осмеливался. Но она выдержала его взгляд. — Не знаю, что и сказать, — признался Хант.

Он позволил своему взгляду передать его мысли. И я бы ни хрена не сказал об этом здесь.

Она кивнула. Потом посмотрела на стены-ни картин, ни плакатов.

— И никаких украшений?

Он запихнул одежду в сумку, вспомнив, что у нее в квартире есть стиральная машина.

— Мика может обменять меня в любой момент. И нет смысла пускать здесь корни.

Она потерла руки, хотя в комнате было тепло, почти душно.

— Если бы он умер той ночью, что случилось бы с тобой? С каждым падшим и рабом, которыми он владеет?

— Наш договор собственности переходит к тому, кто его сменит. — Он ненавидел каждое свое слово. — Если у него никого нет на примете, все делятся между другими Архангелами.

— Которые не выполнили бы свою сделку с тобой.

— Определенно нет. — Хант начал с оружия, спрятанного в ящиках его стола.

Он чувствовал, что она следит за каждым его движением, словно считая каждое лезвие и пистолет, которые он вытаскивал.

— Если бы ты обрел свободу, что бы ты сделал?

Хант проверил патроны для пистолетов, которые лежали у него на столе, и она подошла посмотреть. Он бросил несколько штук в сумку. Она взяла длинный нож, как будто это был грязный носок.

— Я слышала, что твоя молния уникальна среди ангелов — даже Архангелы не могут произвести ее.

Он спрятал свои крылья.

— Да?

Она пожала плечами.

— Тогда почему Исайя командует 33-м полком?

Он взял у нее нож и положил в сумку.

— Потому что я вывожу из себя слишком многих людей, и мне наплевать на то, что я делаю. — Так было еще до горы Хермон. И все же Шахар увидела в этом силу. Сделала его своим генералом. Он пытался и не смог оправдать эту честь.

Брайс одарила его заговорщицкой улыбкой.

— В конце концов, у нас есть кое-что общее, Аталар.

***

Хорошо. Ангел был не так уж и плох. Он залатал ее после бомбежки без всякой мужской чванливости. И у него была одна-единственная причина желать, чтобы это дело было раскрыто. И он чертовски бесил Руна.

Когда он закончил собирать вещи, ему позвонил Исайя, который сказал, что их просьба встретиться с Бриггсом была одобрена, но потребуется несколько дней, чтобы привести Бриггса в порядок и привезти из тюрьмы Адресиа. Брайс предпочела проигнорировать то, что именно подразумевалось под нынешним состоянием Бриггса.

Единственным светлым пятном было то, что Исайя сообщил Ханту, что оракул освободила для него место в своем расписании на завтрашний день.

Брайс смотрела на Ханта, когда они снова вошли в лифт, ее желудок перевернулся, когда они нырнули в центральный вестибюль Комициума. Каким бы ни было разрешение Ханта, оно каким-то образом включало в себя отмену команд лифта остановиться на других этажах. Мило.

Она никогда по-настоящему не знала никого из ангелов, кроме патрульных легионеров или их богатой элиты, расхаживающей по городу, как павлины. Большинство предпочитало комнаты отдыха на крыше в центральном торговом районе. А поскольку полукровок туда не пускали, у нее никогда не было шанса пригласить одного из них домой.

Ну что ж, теперь она заберет одного из них домой, хотя и не так, как когда-то представляла себе, любуясь их мускулами. Однажды они с Даникой провели две долгие летние недели обеденных перерывов, сидя на крыше рядом с тренировочной площадкой легиона. Из-за жары мужчины-ангелы разделись до штанов во время спарринга. А потом они вспотели. Очень, очень вспотели.

Они с Даникой продолжали бы ходить туда каждый обеденный час, если бы их не поймал уборщик здания, который назвал их извращенками и навсегда закрыл доступ на крышу.

Лифт замедлил ход и остановился, заставив ее желудок снова перевернуться. Двери открылись, и их встретила стена нетерпеливых легионеров, которые, увидев Ханта, постарались сменить выражение лица на тщательно уклончивое.

Тень смерти. Она заметила печально известный шлем в его комнате, лежащий рядом с письменным столом. Слава богам, он оставил его здесь.

Вестибюль Комициума за лифтами был забит битком. Полный крыльев, нимбов и этих соблазнительных мускулистых тел, все они стояли лицом к парадным дверям, вытянув шеи, чтобы видеть друг друга…

Хант застыл на краю толпы, которая почти блокировала лифт казармы. Брайс сделала всего один шаг к нему, прежде чем лифт справа от них открылся и Исайя вбежал, остановившись, когда он увидел Ханта.

— Я только что услышал…

Пульсация энергии в другом конце вестибюля заставила ее ноги подогнуться.