Дом Земли и Крови

— Есть, но нам придется спуститься снова.

Он чувствовал, что ее вопросы закипают, и прежде чем она успела задать хоть один из них, он сказал:

— Второй Сандриэль, Поллукс, еще хуже, чем она. Когда он появится, избегай его любой ценой.

Он не мог заставить себя углубиться в список ужасов, которые Поллукс причинил невинным людям.

Брайс прищелкнула языком.

— Как будто моя дорога когда-нибудь пересечется с ними.

После того шоу в вестибюле, возможно. Но Хант не сказал ей, что Сандриэль была той, кто не прощает оскорбление и мелкие проступки. Он не сказал ей, что Сандриэль, вероятно, никогда не забудет лицо Брайс. Возможно, она уже расспрашивает Мику, кто она такая.

Двери открылись на тихий верхний этаж. В коридорах было темно, тихо, и он повел ее через лабиринт тренажеров. Широкая лестница вела к балкону. Перил не было, только открытый каменный выступ. Брайс замерла.

— Я никогда никого не ронял, — пообещал он.

Она осторожно последовала за ним на улицу. Сухой ветер настиг их. Далеко внизу городская улица была забита зеваками и фургонами с новостями. Над ними летали ангелы, некоторые прямо, некоторые кружили над пятью шпилями Комицииума, в надежде увидеть Сандриэль.

Хант наклонился, просунул одну руку под колени Брайс, другую положил ей на спину и поднял ее. Ее запах заполнил его чувства, смывая последние воспоминания о том зловонном подземелье.

— Спасибо, — сказал он, встретившись с ней взглядом. — За то, что вытащил меня оттуда.

Она пожала плечами, насколько это было возможно в его объятиях, но поморщилась, когда он подошел ближе к краю.

— Это было спонтанно, — продолжал он. — Смешно во многих отношениях, но я перед тобой в долгу.

Она обвила руками его шею, ее хватка была почти удушающей.

— Ты помог мне вчера вечером. Мы квиты.

Хант не дал ей шанса передумать, когда взмахнул крыльями в мощном толчке и спрыгнул с края. Она прижалась к нему, достаточно крепко, чтобы причинить боль, и он крепко держал ее, сумка, привязанная к его груди, неловко стучала по бедру.

— Ты вообще смотришь? — спросил он, перекрывая шум ветра, когда они быстро понеслись вверх, взлетая все выше и выше по склону соседнего небоскреба в центральном торговом районе.

— Ни в коем случае, — прошептала она ему на ухо.

Он усмехнулся, когда они выровнялись, курсируя над достигающими вершин ЦТР, извилистой Истрой блестящей справа от них, и оставшимся позади, окутанным туманом островом костяного квартала. Слева он мог различить лишь стены города, а затем широко открытую землю за Вратами Ангелов. Там не было ни домов, ни зданий, ни дорог. Ничего, кроме поля. Но справа у ворот торговцев на мясном рынке, широкая бледная линия Западной дороги упиралась в холмы, усеянные кипарисами.

Приятный, красивый город-посреди приятной, красивой сельской местности.

В Пангере города были не более чем загонами для Ванов, чтобы ловить и кормить людей — и их детей. Неудивительно, что люди восстали. Неудивительно, что они уничтожали эту территорию своими химическими бомбами и машинами.

Дрожь ярости пробежала по его спине при мысли об этих детях, и он заставил себя снова посмотреть на город. Центральный торговый район был отделен от Старой площади четкой разделительной линией Уорд-Авеню. Солнечный свет отражался от белых камней храма Луны — и, словно в зеркальном отражении прямо напротив него, казалось, был поглощен черным куполом храма Оракула. Место назначения на завтрашнее утро.

Но Хант посмотрел за Старую площадь, туда, где в душной дымке сверкала зелень Пяти Роз. Высокие кипарисы и пальмы поднимались вверх вместе со сверкающими вспышками магии.

Хант не стал больше никуда смотреть. На Лугу Золототысячника смотреть было особенно не на что. И все же луга были роскошью по сравнению с человеческими районами Пангеры.

— Почему ты захотела жить на Старой площади? — спросил он после нескольких минут полета в тишине, слушая только песню ветра.

Она все еще не смотрела, и он начал осторожно спускаться к ее маленькой части Старой площади, всего в квартале от реки и в нескольких кварталах от ворот сердца. Даже с такого расстояния он мог видеть его-прозрачный кварц, сверкающий, как ледяное копье, устремленное в серое небо.

— Это сердце города, — сказала она, — почему бы и нет?

— В Пяти Розах чище.

— И полно фейри-павлинов, которые насмехаются над полукровками. — Она выплюнула этот термин.

— Лунный лес?

— Территория Сабины? — Резкий смех, и она отстранилась, чтобы посмотреть на него. Ее мелкие веснушки сморщились, когда она нахмурила лицо. — Честно говоря, Старая площадь-единственное безопасное место для таких, как я. Кроме того, это недалеко от работы, и у меня есть свой выбор ресторанов, мюзик-холлов и музеев. Мне никуда не нужно уезжать.

— Но ты же бегаешь по всему городу на утренних пробежках. Почему так часто выбираешь другой маршрут?

— Сохраняет свежесть и веселье.

Ее дом с пустой крышей стал яснее. Большую часть крыши занимали очаг, несколько шезлонгов и гриль. Хант накренился, сделал круг назад и плавно приземлился, осторожно опустив ее на землю. Она держалась за него достаточно долго, но почувствовав устойчивость на ногах отступила назад.

Он поправил рюкзак, направляясь к двери на крышу. Он придержал ее открытой для Брайс, первый свет согревал лестничный колодец за ней.

— Ты сказала Мике то, что имела в виду?

Она побежала вниз по лестнице, конский хвост запрыгал в такт.

— Конечно. С какой стати мне с ним встречаться?

— Он губернатор Вальбары.

— Ну и что? То, что я спасла ему жизнь, еще не значит, что мне суждено стать его девушкой. В любом случае это было бы все равно что стучать по статуе.

Хант ухмыльнулся.

— Справедливости ради, женщины, которые были с ним, говорят обратное.