Домашний фронт

Майкл надеялся, как и любой адвокат защиты, что либо вердикт будет мгновенным, либо совещание присяжных затянется надолго.

Его ожидания оправдались. Присяжные никак не могли принять решение. Шесть дней Майкл приезжал в город и садился за свой письменный стол. Он читал рапорты, снимал показания, составлял прошения, но в основном ждал. Хуже всего, что ему приходилось сидеть в офисе, когда он так нужен дома.

После похорон Тэми Джолин погрузилась в пучину невыразимого отчаяния, и он не мог до нее достучаться. Крохотные знаки примирения — поцелуй — были погребены под лавиной горя. Джолин слишком много пила, принимала снотворное и спала дни и ночи напролет. Ночью она просыпалась от собственного крика, но не позволяла себя утешать. Когда Майкл пытался, она смотрела сквозь него глазами, широко раскрытыми от боли. Девочки сторонились ее. Лулу плакала перед сном, не понимая, что случилось с ее мамой.

Майкл зашел в тупик в буквальном смысле. Он пытался дать Джолин свободу, позволил ей горевать, а она словно уходила под воду и тянула их всех за собой. Он не знал, что делать.

Послышался звонок переговорного устройства.

— Майкл? Присяжные вышли.

Поблагодарив секретаря, Майкл схватил пальто. Через несколько минут он уже шел по Второй авеню под моросящим холодным дождем. По мокрым улицам ветер нес мокрые клочки бумаги и почерневшие листья, которые прилипали к окнам, автобусным остановкам и ветровым стеклам автомобилей.

Войдя в здание суда, Майкл стряхнул капли дождя с волос.

Неподалеку от входа собрались журналисты. На прошлой неделе и Си-эн-эн, и «Фокс Ньюс» передавали репортажи из зала суда.

— Майкл!

Они размахивали руками, подзывая к себе.

— Пока никаких комментариев, парни, — сказал он, на секунду притормозив, а затем прошел в зал и занял свое место за столом защиты.

Родители Келлера, остановившиеся в местной гостинице, появились через несколько минут.

Когда судебные приставы ввели Кита, свободных мест в зале уже не осталось. После нескольких месяцев, проведенных в тюрьме, Кит выглядел бледным и осунувшимся. Ему позволили обнять родителей — на пару секунд, — и он занял место на скамье рядом с Майклом.

— Как вы? — спросил Майкл.

Кит пожал плечами. На секунду морской пехотинец превратился в молодого парнишку, который может провести всю жизнь в тюрьме; и что еще страшнее, в той тюрьме, которую он построит себе сам.

— Прошу всех встать, — сказал судья, занявший свое место.

Вошли присяжные. Майкл пытался прочесть ответ в их глазах, но они не смотрели в его сторону — ничего хорошего это не предвещало.

— Вы вынесли вердикт по делу «Штат Вашингтон против Келлера»?

— Да, ваша честь, — ответил старшина присяжных.

— Огласите.

После описания дела и состава преступления старшина объявил:

— По обвинению в убийстве первой степени жюри присяжных признает подсудимого невиновным.

Майкл с облегчением вздохнул. Сзади до него донеся какой-то шум — люди перешептывались.

— По обвинению в убийстве второй степени мы признаем подсудимого виновным.

Зал взорвался. Судья несколько раз призывал к тишине. Майкл слышал, как заплакала миссис Келлер.

— Мы подадим апелляцию, Кит, — поспешно сказал он.

Келлер посмотрел на него, он выглядел постаревшим.

— Нет, не нужно. Я это заслужил, Майкл. И это не убийство первой степени. Вы хорошо потрудились. Они знают, что я не хотел ее убивать. Вот что для меня важно. — Он отвернулся и обнял родителей.

Помощники, трудившиеся над этим делом, окружили Майкла и стали поздравлять с победой — обвинение в убийстве первой степени удалось отбить. Он знал, что это дело станет прецедентным в штате Вашингтон, а также во всей стране. Присяжные поверили в посттравматический стресс. Они поверили, что у Кита не было намерения убить жену. Для молодых юристов, еще не знающих, какая пропасть может разделять закон и справедливость, это был повод для торжества. Просто победа в почти безнадежной ситуации. Они больше не вспомнят о деле Келлера, разве что в юридических терминах. Они не вспомнят о Ките, который будет сидеть за решеткой, страдая от ночных кошмаров.

— Я заслужил тюрьму, — сказал ему Кит. — Я вам говорил это с самого начала. Может, вы правы, и война повредила мне мозги, но Эмили мертва, и это я ее убил.

— Вы не хотели.

— Важны не намерения. Действия. Так любил повторять наш инструктор по строевой подготовке. Нас судят не по намерениям, а по делам. Я тысячу раз хотел признаться Эмили, что со мной не все в порядке, но так и не сделал этого. Скажи я ей правду, может, у нас был бы шанс. Спасибо вам, Майкл. Правда, спасибо.

Судебный пристав увел Кита.

Майкл стоял, пока все не ушли и зал судебных заседаний не опустел. Келлеры благодарили его, и Плотнеры тоже, а он не знал, что им отвечать. Он сделал все, что мог, для их сына, и этого оказалось почти достаточно. Майкл вспомнил слова отца о проклятье защитника по уголовным делам — о призраках. Он знал, что это дело будет долго преследовать его. И до конца жизни его будет мучить вопрос: мог ли он сделать больше, если бы не выставил Кита в качестве свидетеля?

По дороге домой Майкл снова и снова проигрывал в голове судебные заседания, пытался проанализировать разные варианты, понять, как бы они повлияли на результат. Затем стал готовить аргументы для следующей стадии суда — призыв проявить милосердие и смягчить наказание…

Но когда он вошел в дом, эти мысли тут же вылетели у него из головы. С первого взгляда стало ясно, что дочери ссорятся. Глаза Лулу были заплаканными и красными, Бетси на нее кричала.

— Нечего ей тут командовать! — бросилась к отцу Лулу.

Бетси закатила глаза и, фыркнув, вышла из комнаты. Майкл не мог этого вынести. Только не сегодня! Он взял Лулу на руки.

— Где мама? — Вопрос прозвучал резче, чем он рассчитывал.

Лулу смотрела на него сквозь слезы.

— В своей комнате. Мама нас ненавидит.

— Мне нужно с ней поговорить. — Он попытался спустить дочь на пол, но та обвила его, словно плющ, и заплакала еще сильнее. — Черт возьми, Лулу…

— Ты с-сказал п-плохое слово.

— Знаю. Прости. — Майкл поцеловал ее в щеку и все-таки поставил на пол. — Стой тут.

Он прошел к комнате Джолин, постучал и открыл дверь.

Она сидела на кровати. Волосы растрепаны, в руках запечатанное письмо Тэми.

— Прочти его! — резко сказал он.

Джолин не пошевелилась.

Увидев на тумбочке открытое вино, Майкл подошел и схватил бутылку.

— Хватит, Джо.

Она протянула руку.

— Перестань…

— Что перестать? — крикнул он. — Любить тебя? Хотеть тебя? Беспокоиться, что ты допьешься до комы?

Джолин поморщилась: это слово напомнило ей о Тэми.

Майкл увидел, что ее глаза вновь стали пустыми. Она отступала, загоняла боль в дальний уголок сознания, туда, куда ему не было доступа.

— Хватит, — повторил он. — Я был кретином до твоего отъезда. Признаю. Я был кретином, разбил тебе сердце и, возможно, разрушил наши отношения. Возможно, разрушил. Но я изменился, Джо. Я изменился, а тебе, похоже, плевать. Я устал биться головой о бетонную стену, которую ты построила. Ты ничего мне не даешь. И детям. Ничего! А ты ведь знаешь, как это — ничего не получать от родителей. Если наша семья действительно разрушена, то теперь это твоих рук дело. Твоих. У меня больше нет сил.