Домой хочу! Или как выжить?

– Степ, нам с тобой какой-нибудь травы на лавку и постель готова. Ну, да, Пол должен прийти, глядишь, и обустроимся пока. Кот внезапным прыжком метнулся в углубление внизу печи, оттуда послышался скрип, писк, возня, и выкатился клубок из сцепившего кота с чем-то непонятным. На середине горницы он распался, и мой Степа, шипя и плюясь, отпрыгнул в сторону, отряхиваясь, сказал:

– Теперь весь день отмываться надо, чудо-юдо грязнущее какое-то!

– Сам ты чудо-юдо, - скрипучим голосом ответило нечто, как бы состоящее из клубка грязи и пыли.
– От ить, ещё и царапается!

– из клубка высунулась тощая ручонка с неожиданно большим кулаком, - я ить и в нос могу!

– Так, ты кто или что, покажись?

Клубок, ворча и скрипя, распался, и мы увидели грязного, заросшего по самые глаза и одетого в жуткие лохмотья, бывшие когда-то одеждой, мужичонку.

– А-а-а, ты домовой, да?

– Какой такой домовой, ведовые мы, испокон веку за порядком в хоромах приставленные следить!

Кот фыркнул:

– Порядок исключительный, каков хозяин такова и избушка!

– От ить вреднючая животина попалося, - человечишка разозлился, - я немного поспал, от хоромы и запустилися без меня.

– А за животину ответишь!
– вскинулся кот, но появившийся на пороге Пол не дал разгореться новой драке. Осмотрев 'хоромы', одобрительно хмыкнул:

– Ай, девица молодец, за столь малое время так образила!

– Здрав буди, лесной хозяин, - поздоровался мужичонка, - я это, малость заспалсси!

– Ну, если ты считаешь, что больше полутора веков - малость, то...
–

– Как полтора века?
– перебил его мужичонка, - это ить лет пять прошло, не боле?

– Сто пятьдесят семь, - добил его Пол.

– Это какжеть так, а? Я ить помню, разостроился, когда своего мага нашел уже ушедшего из жизни, то нарыдалсси и уснул, но чтобы тако долго, ить я мог и не проснуться навовсе?

– И не проснулся бы, если б Зинуша с котом на нас не свалились неожиданно!

У мужичонки из глаз полились слезы, и вид его стал совсем неприглядным.

– Помыть бы его, он может из дома выходить? Вон в прудике его пополоскать бы?

– Прудик?
– как-то жалко всхлипнув, спросил этот тощий, - это я и Бастику ещё подвел, ить озеро-то на мне было тожеть?
– Чем больше он говорил, тем больше пропадала из голоса скрипучесть.

– Ты выйти-то можешь из дому? Наши домовые не могут из дома выходить, а скажи-ка, милок, как тебя называть-то?
– подстроилась я под его речь.

– Так ить, это, Антипиоллий я, или раньше звали Антипа - Веремеев сын. Старшой сын Веремея Батуринова, да жаль, никого не осталось из роду нашего, - он опять начал киснуть.

– Иди, там под горкой прудик маленький есть, хоть лицо отмой, а то и не понять какой ты масти, - влез кот, - может, чудо-юдо страшенное! Оскорблениев не потерплю!
– тут же завелся Антипа.

– Иди, мойся, да будем думу думать, что дальше делать, работы непочатый край, потом разберетесь!

Ведовой выскочил из горницы, я повернулась к Полу, вдруг с улицы раздался горестный рёв, и мы дружно выбежали на улицу. Антипа, стоя на коленях у прудика, горестно взывал к какой-то богинюшке:

– Богинюшка, на коленях прошу, прости меня, глупого, ить не ведал я, что столь лет просплю, ить нарушил я слово свое, ведовое и каюся я, и рыдаю я. Вода в прудике была неподвижной, я же шепотом рассказала Полу, что у меня после умывания перестала болеть голова, а Стёпку вода как бы рассматривала в водяных ладонях. Пол хотел что-то спросить, но тут на берег вылез кот и, неспешно подойдя к воде, сказал:

– Не знаю, что ты за Богиня, но надо бы дать этому басурману шанс, у меня рук нет, а Зинуша одна замучается порядок наводить. Пусть вот исправляется, так сказать, трудотерапией!

От озера долетел звук, похожий на смешок, и к берегу метнулся как бы жгут водяной, который ловко обогнул Степку и с силой обрушился на Антипу. Покружив ведового как щепку, жгут исчез, оставив мокрого, худющего, но невероятно счастливого ведового, который прыгал и орал:

– Благодарствую, Великая Бастика! Отслужу и клянуся все возвернуть, как было!

– Да, картина та ещё. Пол, где б какую ткань найти, хоть мешковину, ведь у него лохмотья одни, наши бомжи против него королями смотрятся.

– Кто такие бомжи? У тебя очень много слов непонятных.

– Э, Пол, а ты ещё не то услышишь, затащили вот нас из другого мира сюда, то ли ещё будет, - котик за словом в карман не полез.

Вздохнув, пошла в избушку, мужики потянулись за мной. Антипа, с торчащими во все стороны светлыми волосами, состоящий как бы из одних мослов, в расползающейся рубашонке и драных штанах, напоминал пугало, но говорить не стала про это, а вытащив из сумки расческу начала его причесывать. Мордашка у него, несмотря на худобу, оказалась славная: носик кнопкой, веснушки и два зеленовато-желтых глаза с хитринкой, портили впечатление только запавшие щеки.

– Ты не смотри, что я такой тощщой, за неделю в силу войду, ить мне туточки всё покорно, все помогает: и землица, и светило, и хоромы.

– Хоромы!
– кот фыркнул, - избушка, только курьих ножек не хватает!

– А вот поглядим, ить будешь свои слова отзад брать!

– Деревня! "Отзад", кто так говорит?

– Ночь скоро, где спать будем, спорщики?

Антипа засуетился:

– Надоть мне одному с хоромами поговорить, вы пока прогуляйтеся, Ипполитиария поспрошайте, а я ведовскими делами займуся. У прудика, чуть в стороне лежали два больших валуна, вот и уселись на них, кот залез на колени и вдруг замер.

– Мышь что ли учуял?

Кот поднял на меня вытаращенные глаза, что само по себе было удивительно:

– Я не понял, это типа чудо случилось, я, похоже, настоящим котом стал! <