Домой Не По Пути

– Я настолько плох?
– Сквозь шум воды спрашивает парень.

– Нет, ты неотразим.

– Так, может, ко мне запрыгнешь, птенчик?

– Ну, если ты позволишь.

– Серьезно?
– Уильям приоткрывает кабинку и вытаскивает наружу голову. Волосы у него мокрые, скатываются по скулам, будто бы пиявки.
– Ну, я позволяю.

– Ну, я очень за тебя рада, - язвительно закатываю глаза. Так и хочется врезать Уиллу по башке. Что он вообще творит? Совсем с катушек съехал.

– Я так и знал, что ты обманываешь. Ты лгунья, птенчик.
– Гудмен вновь исчезает за дверцей, а мои руки взмахивают на бедра.

– Всего боишься. Даже себя боишься.

– Давай без философии.
– Морщусь и стягиваю с себя лифчик через футболку. Меня будто сдавливают чьи-то пальцы. Дышать невозможно. Кидаю бюстгальтер на скользкий пол и оборачиваюсь к зеркалу.
– В другой раз поумничаешь.

– Как скажешь.

Я протираю ладонями лицо и умываюсь, старательно не косясь в сторону душевой кабинки. Живот крутит, но мне легче. Возможно, организм понял, что есть вещи намного страшнее безумных глюков. Например, Уилл Гудмен и его желание продемонстрировать все свои достоинства.

Я завязываю волосы и выкатываюсь из ванной, с трудом представляя, что делать. Я понятия не имею, что на меня вчера нашло, и мне жутко стыдно, что Уильям слышал все мои слова, касающиеся отца. Что я наговорила? Что успела сделать? Надеюсь, рядом мы лежали лишь потому, что он воспитанный джентльмен и пытался успокоить меня своим присутствием. А не потому, что я рухнула ему в объятия и наговорила какой-то чепухи.

В гостиной сидит Кори. Он растерянно вскидывает брови, когда я захлопываю дверь ванной комнаты, и усмехается:

– Ты воду забыла выключить.

Я плюхаюсь рядом с другом, закрываю пальцами глаза, а он заботливо поглаживает меня по спине, будто бы знает, что сейчас мне хочется скинуться с крыши, или чего еще похуже. Он кашляет, а я устало выпрямляюсь.

– Как себя чувствуешь?

– Лучше. Таблетки хорошие. А с тобой что?

– Со мной мистика, Кори. Реальная мистика. Вчера я, словно побывала в одном из рассказов Стивена Кинга с галлюцинациями и маньяками-преследователями.

– В смысле?

– Не знаю. Мы были в клубе, Уилл пел...

– Пел?
– Переспрашивает парень и усмехается.
– Вот это да! Я пропустил много чего интересного, верно?

– Честно? Не помню. В голове все смешалось. Я понятия не имею, что вчера со мной происходило. Знаю лишь, что сегодня очнулась рядом с Уиллом, а потом меня вывернуло наизнанку в туалете. Классная история, не так ли?

– Не то слово, - неожиданно протягивает Тэмми и выпархивает из своей спальни. На ней вчерашний рваный топ и юбка. Тушь размазалась под глазами, подбородок розоватый от помады. Она плетется к нам, покачиваясь, а я настороженно хмурю брови.
– Тебе хотя бы весело было? Или ты умудрилась заскучать даже под кайфом?

– Что?

– Ты развлеклась?

– Тебе-то какое дело? С чего ты вообще решила, что я была под кайфом?

– Ну, не знаю, - она облокачивается бедрами о столешницу и передергивает плечами, не отрывая от меня обсидиановых глаз, - одна птичка нашептала.

– Какая еще птичка?

– Нужно следить за тем, что пьешь, котик.

Я округляю глаза и смотрю на девушку недоуменно. Внезапно мне будто бы под дых дают. Перед глазами проносится момент, когда я вырвала из цепких пальцев Тэмзи стакан с соком, и грудь сдавливают колючие силки. Неужели...

Я приподнимаю подбородок и вскакиваю на ноги. Тело у меня вспыхивает, словно новогодняя елка, и я сжимаю кулаки до такой степени, что сводит руки, пальцы, кисти.

– Ты серьезно?
– Едва слышно спрашиваю я, глядя в блестящие глаза девушки.
– Ты подсыпала мне что-то в сок?

Тэмми выдыхает и поправляет бирюзовые волосы. Сейчас она мне не кажется милой и невинной овечкой. Мне ее не жалко. Мне хочется ее убить.

– Ты же должна была когда-то оттянуться, - говорит она, - вот я и помогла тебе.

– Помогла мне?

– Очнись, Реган. Тебе двадцать - сколько? И ты ничего еще в жизни не попробовала. Ты умеешь расслабляться? Умеешь удовольствие получать?

– Поверить не могу.

– Вот и я не могу.
– Она со свистом выдыхает и вновь откидывает назад волосы. Все ее движения вальяжны, просты и обычны, словно Тэмми не сделала ничего такого, что мы должны были бы обсудить. Она отталкивается от столешницы и плетется в ванную.

– Я с тобой еще не закончила.

– Не благодари.

– Что?
– Я перехватываю девушку за локоть и резко тяну на себя.
– У тебя с головой все в порядке? Ты мне какую-то хрень в сок подсыпала!

– Я знаю, что сделала.
– Рявкает она, вырывая руку.

– Знаешь? Ну и? Считаешь, это нормально? Считаешь, ты в своем уме?

– Считаю, что сделала тебе одолжение. Только подумай, котик, столько впечатлений за одну ночь. Ты и потанцевала, и покувыркалась.

– Что ты несешь?

– Даже в душе порезвилась. Ну и как он? Тебе понравилось? Раздвигать ноги иногда полезно, это лечит от монашества и девственности.

– Боже, Тэмзи!
– Вдруг взрывается Кори и подскакивает на ноги.
– Ты в своем уме?

– Что? Пусть ответит.

– Я не собираюсь тебе отвечать! Мне наплевать на твою любовь к Уиллу, наплевать на то, что ты не будешь ему нужна, даже если в очередной раз с крыши скинешься. И мне насрать на это. Мне насрать на твои проблемы.

– Рада это слышать.

– Но если ты еще раз подсыплешь мне какую-то дрянь ...

– То что?
– Она вплотную приближается ко мне и кривит обветренные губы. Они у нее светло-розовые, потрескавшиеся, будто бы Тэмми болеет или нуждается в дозе.
– Что ты сделаешь? Ничего. Ты только говоришь. Ты обложка с пустотой внутри. Ты говоришь и говоришь, а о жизни знаешь столько же, сколько я о смерти. Притом, что ты живешь, а я уже умирала. Ты вдохновленная праведностью, не куришь, не пьешь - монахиня. Только жизнь другая, солнышко. Люди - кретины, желающие сделать тебе больно.

– Заткнись, Тэмми, - рычит Кори и оказывается рядом, - если ты рот не закроешь, я...

– Что? Позовешь Уилла? О, да. Только он и сможет что-то сделать, потому что вы - два недоразумения, застрявших в собственных предрассудках. Я сделала то, что захотела, и я славно повеселилась, котик, - она глядит мне в глаза и усмехается, - а ты никогда так не сможешь. Ты никогда не поступишь по своей воле, только по совести. И мне тебя жаль. Как ты много теряешь. Жизнь - не только хорошая штука. Вся красота жизни в ее плохой стороне. А вы - святоши. Меня тошнит от вас. От вашего лицемерия. Я хотя бы говорю то, что думаю. А вы боитесь даже собственных мыслей.