Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта

При этом через Средства массовой информации ДКР распространялись не менее нелепые слухи слишком оптимистического характера. 7 марта, то есть через неделю после оставления большевиками Киева, «Донецкий пролетарий» перепечатал полученную ночью телеграмму из Луганска, в котором местный Совет сообщал: «Сейчас распространился слух, что Киев взят чехо — словацкими отрядами во главе с Муравьевым».

Этот слух, не имевший с реальностью ничего общего, фактически подтверждался в редакционной статье: «Переходивший из одних рук в другие Киев снова, судя по сведениям, занят нашими отрядами красногвардейцев» [869] .

869

Донецкий пролетарий, 7 марта 1918 г.

31 марта, когда бои уже велись в непосредственной близости от Харькова, местная пресса радостно протрубила: «Ночью получена радиотелеграмма о том, что Украинская Центральная Рада запросила мира у Великорусской Советской Республики». Это притом, что формально советская Россия в военных действиях участия не принимала, а слух был порожден телеграммой правительства УНР в Москву известиями по поводу необходимости начать переговоры о границах, к чему их понуждали немцы. Преподносилось же это так, будто бы загнанная в угол Рада умоляет Россию срочно подписать мир на любых условиях [870] .

870

Донецкий пролетарий, 31 марта 1918 г.

«ВТОРОЙ ФРОНТ» БОРЬБЫ ЗА ВЫЖИВАНИЕ РЕСПУБЛИКИ

В этих боевых условиях Донецкой республике приходилось бороться не только с надвигавшейся немецкой армией. Руководству ДКР фактически пришлось вести войну за существование своей республики на два фронта. Нет, речь сейчас идет не о донских казаках и Добровольческой армии, только сколачивавшейся на Дону и Кубани. Речь идет о серьезной кабинетной войне, которую развернул Скрыпник и советская Украина. Если Артем искал любой повод для того, чтобы не ехать в Смольный или Кремль, чтобы заниматься организацией обороны Донецкой республики, то Скрыпник не упускал любой возможности для посещения российских столиц и убеждения советского центрального руководства в необходимости ликвидации ДКР. Проявив полную несостоятельность в деле мобилизации Киева и украинских рабочих для сколь — нибудь серьезной обороны, Скрыпник проявлял чудеса подковерных интриг и аппаратной борьбы.

Скептическое (мягко говоря) отношение харьковцев к Цикуке было подробно описано в начале этой книги. Правда, чего греха таить, руководители ДКР испытывали некие иллюзии по поводу способности их украинских союзников хоть что — то противопоставить немецкому наступлению. По мере же поступления трагических известий о беспрепятственном продвижении австро — германских армий к Киеву раздражение по поводу полной политической импотенции Цикуки нарастало и проявлялось в очень резких комментариях в харьковской прессе.

«Донецкий пролетарий» вынес на первую страницу гигантским шрифтом результаты их безуспешных попыток связаться с Цикукой 28 февраля: «На просьбу соединить с Центральным Исполнительным Комитетом был получен ответ: У нас такого нет! Представитель редакции попросил Совет к аппарату. Киев ответил: Еще раз повторяем: в городе никакой власти нет. Поняли? Разговор прервался» [871] .

3 марта «Донецкий пролетарий» вышел с эмоциональной статьей, озаглавленной «Измена делу революции» — такая хлесткая характеристика была дана действиям Цикуки. Харьковцы, наблюдая за активной мобилизацией рабочих в ДКР, поражались легкости, с которой был взят Киев, имевший немало рабочих: «Можно удивляться тому равнодушию украинцев рабочих и пролетариата, которые так безучастно отнеслись к оставлению Киева». К основным причинам бесславного падения украинской столицы харьковская газета отнесла «полную дезорганизацию Советской власти на Украине в лице Народного Секретариата, затем интриги и личное, преступное самолюбие начальствующих». «Анархия Цикуки» была названа «непростительным преступлением» [872] .

871

Донецкий пролетарий, 1 марта 1918 г.

872

Донецкий пролетарий, 3 марта 1918 г.

Антонов — Овсеенко, сотрудничавший с Цикукой Скрыпника гораздо более тесно, чем с руководством ДКР, вынужден был позже признать: «Киев был покинут, по — видимому, без достаточных оснований, без должной обороны». Киквидзе, по его словам, прошел через Киев, «не задерживаясь» там. Антонов отмечает, что Цикука проявила свою полную беспомощность и нерешительность, не могла наладить мобилизации на подконтрольной территории. «Военный министр» советской Украины Евгений Неронович (уникальная личность: в течение года успел послужить и в Центральной Раде, и в советском правительстве Скрыпника, а в апреле 1918 г. был расстрелян войсками Рады) убеждал Антонова в том, что надо без боя оставлять Харьков, Донбасс и срочно отходить на Воронеж или даже в район Царицына, где начинать мобилизацию. То есть он даже не предполагал проведение мобилизации в пролетарском Донбассе! [873] .

873

Антонов — Овсеенко, т. 2, стр. 18, 83–84.

Сначала ЦИК и большевистский Народный секретариат Украины прибыли в Полтаву, с 10 марта обосновались на территории ДКР, в Екатеринославе, а уже с 21 марта — в Таганроге. Такие стремительные перемещения советского украинского правительства вызвали откровенные насмешки в Харькове и еще большее раздражение Цикукой. Антонов писал: «Если «фронт» чувствовал в эту пору рядом с собою… постоянное действенное присутствие харьковских руководящих товарищей — членов Совнаркома Кривдонбасреспублики, то нигде на фронте не виделось и не чувствовалось присутствие членов центрального советского украинского правительства. Наоборот, когда 22 марта вечером я ехал экстренно в Екатеринослав, на ст. Синельниково «скрестился» с уезжавшим из Екатеринослава в Таганрог поездом Народного секретариата, с которым выезжал и военный отдел. Тщетно я пытался задержать хоть сопровождавшую пулеметную команду…» [874] . Это было натуральное бегство! И как же это поведение контрастирует с оставлением Харькова правительством ДКР!

874

Там же, стр. 107.

Потому — то появившиеся призывы объединения с украинцами вызывали настоящие приступы гнева со стороны прессы ДКР. «Известия Юга» 24 марта обрушились на эти призывы и действия Цикуки: «Руководить восстанием, сидя вне Украины, это значит предавать и позорить уже восставших, кричать громкие фразы и творить похабные делишки. Негодный секретариат Украины во внутренней политике достаточно себя скомпрометировал, не говоря уже о стремительном бегстве по маршруту Киев, Полтава, Екатеринослав». Призывы «В Таганрог!» газета приравняла к призывам «Долой Донецкую Республику!» и заявила: «Переездом в Таганрог ЦИК бесшумно покончил жизнь самоубийством. Спасти Украину от немецко — гайдамацких банд можно не сидючи в Таганроге в министерских креслах, а поднимая восстание крестьян и рабочих. Руководить же восстанием можно и надо, находясь в первых рядах повстанцев, а не за спинами». «Наша позиция ясна и определенна: Донецкая Республика в силу экономических причин автономная единица Российской Федерации Советских Республик, но отнюдь не Украинской», — заключала харьковская газета [875] .

875

Известия Юга, 24 марта 1918 г.

Ей вторил «Донецкий пролетарий», заявивший, что Народный секретариат Скрыпника «не опирается ни на один голос теперь в Киевской, Волынской и Подольской губернии». Украина «представляет из себя фикцию, которая еще остается кое — как в вотчинах мелкобуржуазного крестьянства, но которая перенесением в Таганрог окончательно разложилась и задышала на ладан», — писала газета [876] .

Такое отношение к Цикуке было повсеместным. Антонов — Овсеенко сообщал в начале марта в Москву, испытывавшую некие иллюзии об авторитете Скрыпника на Юге России: «Нарсекретариат не признается Доном, Кубанью, Крымом, Одессой, Донбассом за всеюжную власть». Несмотря на такое отношение к Цикуке, руководителей Донецкой республики активно склоняли к различным формам объединения с большевистской Украиной. Вначале эти уговоры касались большей частью военного союза. В этой связи главковерх предлагал, «предоставив будущему (свободному) соглашению народов Юга распределение границ автономных областей, сейчас создать боевой объединенный центр для защиты революции» [877] . Кто бы потом вспомнил об обещании «свободного распределения границ автономных областей» в рамках Украины?

876

Донецкий пролетарий, 24 марта 1918 г.

877

Антонов — Овсеенко, т. 2, стр. 22.

В общем — то, изначально, еще до ратификации Брестского договора, еще надеясь на то, что немцы не пойдут в ДКР, руководство Донецкой республики не отрицало возможности совместных боевых действий, скоординированных с руководителями Украинской советской республики и армией Муравьева. Однако речь ни в коем случае не шла об административном объединении ДКР и Украины [878] .

7 марта состоялось эмоциональное заседание Народного секретариата и Цикуки, свидетелем которого стал Антонов — Овсеенко. Любопытна переданная им телеграмма Ленину, описывавшая данное мероприятие. В ней главковерх дал просто — таки убийственные характеристики центральному правительству советской Украины: «Здорово попорчено дело — расхлябица, подлая трусость и напыщенное самодурство и помпадурство, политиканство, словом — дрянной народ» [879] .

878

Известия Юга, 9 марта 1918 г.

879

Антонов — Овсеенко, т. 2, стр. 23.

На этом заседании ЦИК Украины по предложению Скрыпника принял декларацию, основной целью которой было убеждение руководителей ДКР в необходимости вступить в военно — политический союз с советской Украиной. Свой призыв Цикука обставила рядом принципиальных обещаний о будущем устройстве Украинской Советской Республики и ее связей с Россией. Скрыпник стал забрасывать эту декларацию в виде телеграмм властям всех уровней в ДКР, публиковать ее во всех возможных СМИ, включая газеты Донецкой республики.