Донецко-Криворожская республика. Расстрелянная мечта
Шрифт:
Телеграмма Н. Скрыпника с декларацией ЦИК Украины от 7 марта 1918 г.
В частности, декларация гласила:
«1. Мы никогда не рассматривали Украинскую Советскую Республику как национальную республику, а исключительно как Советскую республику на территории Украины.
2. Мы никогда не стояли на точке зрения полной независимости Украинской Народной Республики, рассматривая ее как более или менее самостоятельное целое, связанное с общероссийской рабоче — селянской республикой федеративными узами.
3. Одновременно мы не возражали против образования различных советских объединений, оставляя разрешение вопроса о взаимоотношениях их как с краевой, так и центральной общефедеративной Советской властью, до более подходящего времени.
4. В настоящий
880
ЦДАВО. Фонд 1822. Опись 1. Дело 4. Листы 90–92.
Таким образом, можно констатировать, что руководство советской Украины пыталось втянуть Донецкую республику в общий союз (а по возможности, как показывали действия Скрыпника, в единое административное образование) на нескольких непреложных условиях: 1) ненациональный характер будущей Украины; 2) ее неразрывная федеративная связь с Россией; 3) возможность сохранения внутри будущей Украины автономных образований, чьи полномочия и уровень взаимоотношений с общероссийским центром будут определяться позже, после войны.
Для реализации подобного союза Скрыпник созвал на 15 марта в Екатеринославе конференцию представителей всех названных в декларации советских республик, включая Донецкую. Каждое из образований должны были представлять по два делегата. Согласно декларации, ни одна из входящих в новообразованный союз республика не имела права «без ведома и согласия остальных республик выйти из объединения и заключать секретные соглашения». Для ведения совместных военных действий создавалось главное командование во главе с «общим главнокомандующим всеми военными силами» Антоновым — Овсеенко [881] .
881
Там же.
Кстати, после этого Антонов написал Муравьеву: «Рада идет с немцами против советской власти на Украине, а под Украиной разумеется весь юг до Дона. Надо приспособиться к этому положению и поступить на службу к южнорусскому союзу Советов». Антонов начал подписываться как Овсеенко, именуя себя «главковерхом южно — русской федерации советских республик». Когда Скрыпник был уже в Таганроге и потребовал разъяснений от Антонова по поводу того, на каком основании он именует себя «Главнокомандующим вооруженными силами не только советской Украины, а и всех южных советских республик», главковерх вспылил, высказав все, что у него накопилось по поводу недостойного поведения Цикуки и самого Скрыпника: «Я не только разъяснил т. Скрыпнику, что называюсь так в силу согласия правительств всех этих республик признать меня начальником их вооруженных сил, но прибавил к этому едкое заявление о сложении с себя звания Народного секретаря, ввиду недостойного, перед лицом неприятеля, поведения советского украинского правительства, и ставил в пример Нарсекретариату поведение Совнаркома Донбасса, заявившего, что становится в ряды войск» [882] . И вот с таким руководством советской Украины должен был вступать в союз Донкривбасс!
882
Антонов — Овсеенко, т. 2, стр. 25, 107.
Получив указанную выше декларацию, представители ДКР первоначально решили ее отвергнуть. 11 марта на заседании обкома Донецкой республики Васильченко огласил данный документ, отметив, что «позиция Совета Народных Комиссаров Донецкой Республики и Областного Комитета несколько иная по отношению к Революционной войне, ибо Совет и Областной комитет войны не объявляет, но поддерживает Революционное восстание» [883] .
Не разделив подходов Васильченко к «революционному восстанию», меньшевики ДКР также отвергли предложение Цикуки о едином военном союзе. Рубинштейн на том же обкоме заявил: «Вопрос о мире на Украине не может быть решен независимо от Общероссийского вопроса. Предложение ЦИК Украины от 7 марта об образовании Южно — Русской военной конфедерации Советских республик… для
нас неприемлемо». Глава харьковских меньшевиков в присущем его партии стиле заявил сначала, что общеукраинский съезд Советов сейчас невозможен ввиду того, что значительная часть Украины — занята оккупантами, а потому для решения вопросов будущего устройства Украины и отношения ее территорий с Россией требуется созвать «Народное Учредительное собрание всей Украины» (будто бы его на оккупированных территориях было легче созвать, чем съезд Советов).883
Донецкий пролетарий, 15 марта 1918 г.
Рубинштейн указал на то, что «с переводом Цикуки в Екатеринослав получается столпотворение — на екатеринославской территории теперь две республики, не считая местной власти». Он предложил делегацию от ДКР в Екатеринослав все — таки послать, но исключительно «для информации», а затем на 21 марта созвать экстренный 5–й съезд Советов Донецкой республики, что в условиях начавшихся боевых действий, конечно же, было крайне трудно осуществить. Тем не менее, последнее предложение было поддержано обкомом с указанием фразы: «по возможности скорее созвать» съезд. Как показали дальнейшие события, такой «возможности» не представилось.
В итоге обкомом была принята резолюция, предложенная Васильченко: «Ввиду того, что военные действия в пределах Украины представляют вооруженное восстание угнетенных против угнетателей, Областной комитет Донецкого и Криворожского бассейнов всеми силами и средствами будет поддерживать восстание и поручает Совету Народных Комиссаров Донецкой республики найти конкретные формы для объединения восстания во всех республиках Юга» [884] .
Таким образом, Артем как глава Совнаркома получил формальный мандат на ведение екатеринославских переговоров с Цикукой о военном союзе, но не о вхождении Донецкой республики в состав советской Украины как государственного образования, на чем прямо и косвенно настаивал Скрыпник. Артем направился в Екатеринослав фактически сразу из Москвы, где он участвовал в заседании ЦК РКП(б). Как мы видели, отправлялся он на «совещание представителей республик Юга России», а попал на… II съезд Советов Украины.
884
Там же.
Можно только догадываться о том, что творилось за кулисами ожесточенных переговоров об условиях вхождения Донецкой республики в состав Украины и союза южнороссийских республик. Позиция советского руководства стала более понятной после обнародования в 1960 г. полного текста послания Ленина в адрес Серго Орджоникидзе от 14 марта 1918 года (во многих источниках, особенно в Интернете, почему — то это письмо ошибочно датируется 1 марта, а то и февралем, что создает почву для различных манипуляций по поводу якобы изначально негативного отношения Ленина к ДКР). Это письмо, вошедшее в итоге в Полное собрание сочинений Ленина, хорошо известно и освещено в современной исторической литературе.
Ленин призывал своего представителя на Юге: «Очень прошу Вас обратить серьезное внимание на Крым и Донецкий бассейн в смысле создания единого боевого фронта против нашествия с Запада… Что касается Донецкой республики, передайте товарищам Васильченко, Жакову и другим, что как бы они не ухитрялись выделить из Украины свою область, она, судя по географии Винниченко, все равно будет включена в Украину, и немцы будут ее завоевывать. Ввиду этого совершенно нелепо со стороны Донецкой республики отказываться от единого с остальной Украиной фронта обороны. Межлаук был в Питере, и он согласился признать Донецкий бассейн автономной частью Украины; Артем тоже согласен с этим; поэтому упорство нескольких товарищей из Донецкого бассейна походит на ничем не объяснимый и вредный каприз, совершенно недопустимый в нашей партийной среде. Втолкуйте все это, тов. Серго, крымско — донецким товарищам и добейтесь создания единого фронта обороны» [885] .
885
Ленин, т. 50, стр. 49–50.
Данное письмо на протяжении нескольких десятилетий является предметом различных споров, пересудов и манипуляций. Это облегчается тем, что различные пункты сего послания гласят о разных формах объединения, в принципе не противоречащих друг другу. С одной стороны, вождь большевистской революции требует от Донецкой республики создать единый «с остальной Украиной» оборонительный союз, что не противоречило позиции руководства ДКР. С другой, звучит довольно неоднозначная фраза о якобы имевшем место быть согласии наркома ДКР Межлаука на признание ДКР «автономной частью