Допельдон, или О чем думает мужчина?

Ольга встает, берет мою тарелку и идет к раковине. Начинает мыть. Я иду за ней. Обнимаю ее сзади и шепчу.

— Оставь, я сам помою.

Она усмехается.

— Ну да. Все равно все будет сальное. Нет. Уж лучше я сама.

Я не отпускаю ее и целую в мочку уха. Ольге неудобно. Она отстраняется. И, в конце концов, я разжимаю руки. Отхожу к окну.

— Ты чего сегодня такая холодная?

— Я всегда такая.

— А ты разве не заметила, что я хочу тебя?

— Ну что-то было.

— И что?

— Что? Что? Ляжем спать, там и поговорим.

Легко сказать: «Ляжем спать!» В трехкомнатной «хрущевке» стены картонные. Надо дождаться, пока в соседней комнате не уснет сын. Мы лежим и смотрим телевизор, прислушиваемся, как наш мальчик играет в компьютер и при этом болтает с кем-то по портативной рации «уоки-токи». Новое веяние молодежи. Понакупали себе их — и теперь треплются до полуночи. Он играет с кем-то по локальной сети в «контру».

Сына, судя по всему, в игре убили, но при помощи своей рации он продолжает руководить своими напарниками, предупреждая об опасностях, которые готовят им их противники.

Я слышу, как он кричит в рацию: «Сзади. Они сзади. За стенкой. Стреляй из гранатомета через стенку. Отлично. Попал!»

Ну, конечно. Какое тут кино?! Кино — это уже вчерашний день. Вот здесь дома, в двух шагах от собственной кровати, жизнь может быть гораздо интереснее. Здесь ты в двенадцать лет можешь быть сам режиссером, игроком и, даже если проиграешь, не выйдешь из игры, а продолжишь на нее влиять. А потом достаточно нажать на волшебную кнопку «геймовер» — и снова ты живой и готов побеждать.

В конце концов, они одолели своих противников. Сын выключил компьютер и разобрал свою постель.

— Спокойной ночи, мам!

— Спокойной ночи, сынок!

Я кричу:

— Сын! Спокойно ночи.

Он удивляется:

— Ой, пап, ты здесь? Спокойной ночи.

Сын выключает свет, и буквально через пять минут мы слышим из его комнаты ровное дыхание. Уснул мгновенно. Здоровый сон — еще одно непреодолимое преимущество молодости. Теперь можно делать все что угодно. Хоть свет в его комнате включай, все равно не проснется, но вот что-то делать уже не хочется.

Последние остатки сексуального желания ушли вместе с «ой, пап, ты здесь». Вот и думай теперь, почему он так сказал. То ли из-за того, что был весь в игре, то ли из-за того, что я действительно так редко прихожу рано домой, что он уже забыл, как желать мне «спокойной ночи».

Спрашиваю об этом у Ольги. Она снова замерзла, поэтому прижимается ко мне поближе и, как бы спросонья, говорит:

— Естественно, забыл, шляешься неизвестно где всегда!

«Спасибо, успокоила», — думаю я про себя, а вслух шепотом произношу:

— Не спи. Нас ждет супружеский долг.

Она в ответ бурчит:

— Угу, — и кладет мне руку на трусы. — У, да ты сам еще спишь!

В общем-то, в этом нет ничего удивительно. Но рассуждать на тему возбуждения и о причинно-следственных связях сексуальных желаний сейчас времени нет. Сейчас надо решить, что мне делать дальше. Несмотря ни на что, возбудить нас обоих или так же, как и Ольга, засопеть в две дырочки. Собственно говоря, какой тут может быть выбор.

Если я решил стать примерным семьянином и забыть Марину, я должен вернуться к привычной для нас схеме домашних сексуальных игр. И я решаю возбудить нас обоих. И тут возникает проблема. Собственно говоря, как возбудить ее, у меня нет никаких сомнений. За много лет совместной жизни я изучил все тайные кнопки ее тела, а вот как заставить поднять себя.

Когда я был молодым, я легко это делал, представляя в голове различные сексуальные сцены. Вместо занятия банальным онанизмом, я придумал себе свой мир, в котором я был одним единственным мужчиной. И все женщины просто от безысходности были вынуждены заниматься со мной сексом. Таким образом, я переспал со всеми своими одноклассницами, учителями и соседками.

Я решаю прибегнуть к такой мозговой стимуляции, но оказывается, что единственной женщиной, которую я могу в данный момент представить в своей голове, становится… Марина. Мне достаточно только мысленно произнести ее имя, как у меня в трусах все встает колом. Мне стыдно думать об этом. И я стараюсь прервать свои мысли, хочу начать думать о чем-то другом, но Ольга уже почувствовала мое возбуждение. Она ведь так и не убирала своей руки с моего живота.

Мы ищем друг у друга губы в темноте. Находим и проваливаемся в никуда…

Вернее, я почти проваливаюсь в никуда. Я не могу себе позволить полностью отключиться, иначе в момент полного растворения я могу прошептать не то имя. Эта мысль мешает мне полностью расслабиться, и я начинаю чувствовать, как мое возбуждение спадает.

Я хочу любить свою жену, но вместо этого только мысли о Марине поддерживают меня в возбужденном состоянии и в тоже время не дают мне нормально заняться сексом. Я понимаю, что в западне собственных мыслей, и единственный способ вырваться из нее, закончить с этим как можно быстрее.

Для этого нужно как можно быстрее закончить с прелюдией. Я опускаю свою руку, между ног жены и чувствую, что она уже вся влажная. Можно входить, пока еще мое естество окончательно не упало.

Ольга шепчет мне: «Презерватив под подушкой!» Но если я еще буду заниматься этим, то тогда уже точно ничего не смогу, поэтому шепчу в ответ: «Позже!»

Комфорт души

В сущности, человек — животное. Потому что, помимо всевозможных тараканов в его голове, главным и основополагающим тараканом было, есть и будет желание самосохранения как вида и индивидуума.

Или, по-другому говоря, инстинкт продолжения рода.

Вот и на этот раз он сработал точно и в срок после положенного количества телодвижений, вздохов и эмоционального взрыва внутри черепной коробки. Направив последствия этого взрыва сначала в специальный латексный мешочек, придуманный французом Кондомом, а затем в мусоросборник, мы практически сразу уснули.

И все было бы очень хорошо, если бы не было так ужасно.

Потому что после любой даже самой замечательной ночи практически всегда начинается утро.

Я просыпаюсь с мыслью, что должен окончательно изгнать из своей головы Марину. Окончательно и бесповоротно, иначе я сойду с ума. Иначе…

А что будет иначе? Тысячи, миллионы людей живут спокойно, без мысли о будущем. Живут сегодняшним днем. Практически столько же людей живут вчерашним днем или совсем глубоким прошлым.

И совсем немногим людям дано заглянуть в будущее. Нострадамус там, к примеру. Но это великий человек, он был способен предугадывать будущее всего человечества.

Я же практически всегда имел способность предугадывать то, что будет лично со мной через какой-то промежуток времени. Не через минуту, не сегодня, не завтра, а через несколько месяцев или лет. И эта способность всегда проявлялась у меня утром, буквально за секунду до пробуждения. Я будто лучом света протыкал время и пространство и смотрел на себя со стороны. И видел, естественно, не себя, не свое тело, а то, что будет с моим сознанием в том или ином конкретном случае после принятия того или иного конкретного решения. Я видел все метаморфозы своего сознания, все разрушения и возведения. Видел все.