Дополненная реальность. Обнуление до заводских настроек

Как же не вовремя привязался этот долбанный архангел! Специально, что ли, бля?!

Чавкающая грязная жижа пропитала штанину и кроссовку.

Идти стало ещё сложнее. Вообще это было какое-то гнилое местечко: над травой носились тучами огромные комары, утробно квакали невидимые жабы, всюду попадались лужи и полные жидкой грязи впадины. С каждым метром вглубь леса вокруг сгущалась гремучая смесь запахов гнили и плесени, метана и чёрт знает чего ещё. Становилось трудно, почти больно дышать. От вони и концентрации чего-то в воздухе началась головная боль, но разбираться с ней не было времени. Дорога каждая минута!

— Чёртово болото! — выругался Пашка и вдруг замер. Вдруг понял.

Вот что задумал Лосев, чтобы «никому не доставлять неудобств»! В этом долбанном лесу постоянно куковали эмчеэсовцы! Тут же всё время что-то случается! Даже и трупы находят! А сколько их не находят?..

Захотелось до боли в пальцах мотнуть память Лосева вперёд, к режиму онлайн, увидеть, что он делает. Не поздно ли ещё. Но тогда Пашка в жизни не нашёл бы то место, на котором остановился. И не нашёл бы Лосева в этом полном трясин лесу.

Главное — не уронить телефон. Так-то и сам может куда-то провалиться и увязнуть. И даже погибнуть, если рука дрогнет. Прямёхонько к Вельзевулу, без всякого раскаянья и до всяких ангельских разборок. Интересно, рогатого штрафанут за растрату ресурса?

Вообще, чё с ним там вычудят, если вся эта схема погорит на ангельских адвокатах?

Пашка вернул мысли на место и сосредоточился на картинке. Отыскал папоротник и дерево с дуплом, как в воспоминании, глазами и двинул в ту сторону, хлюпая мокрой кроссовкой.

Идти по густо заросшей кустами зелени получалось с трудом, особенно если надо смотреть постоянно на экран, а не под ноги. Но зато раздавленные листки, смятые кустики и сломанные ветки тут и там свидетельствовали, что движется Пашка правильно.

Комары зверели с каждым шагом, лицо и шея уже зудели от укусов, а жужжание кругом напоминало о пчелиных ульях и осах-убийцах из «Голодных игр». Местность стала очень болотистой, Пашка чавкал по зловонной жиже, то и дело проваливаясь в топи: уже обе штанины были мокрыми и грязными, а икры зудели. К тому же он натёр мокрыми кроссами правую ногу наверняка, но, скорее всего, обе. Ремонтироваться сейчас было неуместно, но в ранки постоянно попадала вода, заставляя болезненно морщиться, и это тоже сильно мешало идти.

Затылок становился всё увесистее и словно бы тянул назад.

Пашка заметил Лосева там, где быть его было не должно: в воспоминании бездомный осмотрел покрытые мхом валуны средних размеров и двинул дальше, большой длинной палкой протыкая землю перед собой. Уже не раз и не два эта палка проваливалась больше, чем наполовину, — и в таких местах Лосев останавливался на какое-то время и словно бы месил чавкающие участки огромной поварёшкой. От этих камней на кадрах он ушёл, а в реальности Пашка ещё издалека приметил футболку и красную кепку.

Слава, слава богу! Успел!

Поверх картинки с воспоминанием завертелся новый объёмный «гимель».

— Андрей! — завопил младший Соколов. — Андрей Витальевич!

Тут же, заспешив, Пашка ступил, куда не надо, нога провалилась сразу выше колена, вторая выгнулась неудобно, больно рванув связки, и он полетел рожей в грязь, выронив от неожиданности мобилу.

К счастью, лёгкий телефон плюхнулся в месиво болотной гущи и не провалился сразу: Пашка успел его схватить перемазанными дрожащими руками; а Лосев как раз подоспел на окрик, и с его помощью удалось выбраться из топи, оставив там злосчастную кроссовку с концами.

— Павел! Батюшки святы! Что вы здесь делаете?! — охнул старый бомж. — Вы целы?

— Андрей Витальевич! Вам нельзя! Вы не можете! Я успел… я искал… боялся… что не догоню… там сучий архангел… не вовремя… слава богу…

Телефон вздрогнул, и сквозь грязь подсветился пуш с ещё одним «гимелем».

— Да уж, надо думать, не ему, — вздохнул Лосев. — Зря вы это. Только утомились и вещи хорошие испортили. Они вам ещё пригодятся.

— Послушайте! — задыхался Пашка. — Нельзя этого делать! Ну, подумайте сами! Это же именно то, чего добивались бесы! Вас обманули!

— Так ведь сами посудите, Павел: если уж я такое решение от сердца своего принял, то Рай мне уж заказан, — возразил Лосев и развёл руками. — А можно пользу заблудшей душе принести на старости лет. Неоспоримую. По крайней мере, земным моим умом так кажется.

— Вы вообще не должны умирать!

— Никогда? — лукаво уточнил Лосев. — Мне уж шестьдесят осьмой годок идёт. Своё пожил довольно.

— Не так! — просипел Пашка, панически озирая гнилую болотистую местность.

— От души тронут вашей заботой, Павел, честное слово, — серьёзно сказал Лосев. — Думается, за всю мою жизнь никто так не переживал о моей судьбе. Это весьма лестно. Благодарствую! Но тут ведь вопрос не обо мне, Павел. Вот как вы мне помочь желаете, так я желаю помочь Агнии Ауэзовне. Чужой выбор уважать нужно. Вы же и сами за выбор людской ратуете с вашим воинством. Он, может, и неправильный. Но от души.

— Это не моё, блин, «воинство»! — огрызнулся Пашка досадливо. — Меня вообще, может, спасут! Я там, на вокзале, с каким-то архангелом говорил: он тоже сказал, что игра — нечестная, обман и наебалово! Ой, простите. Они разбирательство какое-то замутили. Они, может, вообще все лицензионные соглашения разорвут, понимаете?

— Да ну! — поразился Лосев. — Вот это номер. Тут вам свезло, надо думать. Удивительными вещами мир полнится. Примите поздравления.

— Пойдёмте со мной к дороге, я вас в город провожу! — взмолился Пашка, размазывая по шее пару здоровенных комаров разом. — И помогу с одеждой, вы вон запачкались весь.

— Спасибо вам, Павел, — растроганно улыбнулся Лосев. — Вот правда: такого заботливого юношу ещё на веку своём не встречал. Только куда мне? Новость ваша и правда меняет дело, конечно, — согласился он, и Пашка наконец-то облегчённо выдохнул. Но старый бездомный добавил: — Надобно поспешить мне со своей придумкой. Потому как, может, последние договоры и расторгнут. Но без воли расторгнутые уж не заключат. А мне надобно Агнии Ауэзовне успеть помочь, –исстрадалась она, бедняжка. Простите, Павел, не могу более терять времени. Но про вас век помнить буду. А может, и дольше. Наверное, дольше.

И бездомный, протерев о штанину, протянул Пашке выпачканную чем-то зелёным ладонь.

Тот автоматически и совсем ошалело пожал её, и Лосев уверенно пошёл к валунам и оставленному у них рюкзаку.

Что… как…

— Вы не станете… — прошептал Пашка.

Да ну как же можно быть таким упрямым?!

Младший Соколов зажмурился, а потом решительно разблокировал свой перепачканный грязью телефон, у которого теперь с трудом нажимались боковые кнопки.

И навёл камеру на старого бомжа, который, присев на корточки, взялся за увесистый, с голову размером, покрытый мхом валун и с видимым усилием перенёс его в ранец.