Допустимая погрешность

– Во-первых, мы не следователи, – сказал Дронго, – а во-вторых, никакого допроса нет и не может быть. Мы только беседуем. Наша задача – помочь Борису Алексеевичу выяснить, куда делись его документы.

– Поэтому только с нами беседуете, – парировала Ратушинская. – Сначала один, потом второй. Значит, один был хороший, а вы будете плохой. Или наоборот? Знаем мы ваши трюки, детективы читали.

– Какие трюки? – мягко возразил Дронго. – Вы же прекрасно знаете, что нас пригласил сюда ваш брат. Скажите, когда вы узнали о пропаже документов?

– Что? – не поняла Ратушинская.

– Когда вы впервые узнали о пропаже документов?

– Борис рассказал мне о краже на следующий день. Я сразу приехала к нему, чтобы выяснить, о каких документах идет речь. Он был очень расстроен, жаловался, что никому не может доверять. И я его понимаю. Когда тебя окружает столько чужих людей, среди них может оказаться и обычный вор.

– Вы приехали к нему одна? – продолжал Дронго, не обращая внимания на ее риторику.

– Одна. Виталий был на работе, и я не стала ему звонить.

– А когда позвонили?

– Не помню точно. Вечером. А какое это имеет отношение к пропаже документов?

– Мне интересно, когда ваш супруг узнал о пропаже документов?

– Я ему позвонила вечером, – раздраженно повторила Евгения Алексеевна, – и все рассказала.

– А ваш брат не настаивал, чтобы муж приехал вместе с вами?

– Опять вы за свое? – нахмурилась Ратушинская. – Вас, наверное, вызвали сюда, чтобы вы нас обвинили, в грязи вываляли? Сколько вам заплатили? Хотите свалить все на Виталия?

– Давайте обойдемся без личных оскорблений, – остановил ее Дронго. – Меня трудно прошибить такими наскоками. В лучшем случае вы испортите себе нервную систему или заработаете язву, а в худшем – доведете себя до сердечного приступа. Не стоит так нервничать. Мне кажется естественным, что в такой сложный момент вы бы захотели, чтобы муж был рядом с вами.

– Нет, не захотела, – зло возразила Евгения Алексеевна. – У Виталия были важные дела, и он не мог приехать. Поэтому я рассказала ему обо всем вечером.

– А ваш брат не настаивал, чтобы господин Молоков к нему приехал? – уточнил Дронго и увидел, как улыбнулся Эдгар.

– Нет, не настаивал… – неуверенно ответила Евгения Алексеевна.

Потом, помолчав, добавила:

– Он хотел поговорить со всеми, кто был в его доме. И в тот день он вызывал к себе супругов Денисенко и своего секретаря. А Виталий приехал на следующий день. Конечно, Борис очень нервничал, пытался обвинить каждого из нас. Но я его понимаю. Он был в таком состоянии. Когда из дома пропадают документы, начинаешь подозревать кого угодно…

Молоков молча слушал супругу. Дронго подумал, что, если он попросит Ратушинскую выйти из комнаты, чтобы поговорить с ее мужем, она воспримет это как личное оскорбление.

Послышались чьи-то шаги, и в гостиную вошел высокий мужчина в короткой кожаной куртке и в темных замшевых брюках. У него были седые волосы, хотя и молодое лицо, большой нос с горбинкой, острый подбородок. Глаза скрывали темные очки. Вошедший посмотрел на Евгению Алексеевну и ее супруга.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался он. – А где хозяева?

– Здравствуйте, – недовольно буркнула Ратушинская. – Наши хозяева не любят сидеть с гостями. Здесь каждый сам по себе.

– Ну, это как раз неплохо, – усмехнулся вошедший. – Люди вообще должны отвечать каждый за себя.

В комнату вошли Борис Алексеевич и Юлия. Оба были взволнованны, очевидно, у них состоялся неприятный разговор. Борис Алексеевич подошел к незнакомцу и пожал ему руку. Затем обернулся к Дронго:

– Я хочу вас познакомить. Это Михаил Денисенко, супруг Инны. А это господин Дронго, частный эксперт. И его друг господин Вейдеманис.

– Дронго… – усмехнулся Денисенко. – Неужели тот самый?

Он пожал руку Дронго и Эдгару.

– Разве мы с вами встречались? – спросил Дронго.

Он не помнил этого человека, значит, они никогда не виделись.

– Нет, – ответил Денисенко, – но у нас на телевидении я слышал истории о ваших приключениях. Мне всегда казалось, что вы немного выдуманный персонаж. А теперь вижу перед собой живого человека.

– Надеюсь, я не очень вас разочаровал? – пошутил Дронго.

– Нет, – рассмеялся Денисенко. – Очень приятно.

– Ты рано приехал, – сказал Борис Алексеевич, взглянув на часы, – сейчас только половина шестого.

– Отменили съемку, – пробормотал Денисенко, – а Инна позвонила и сказала, что поедет к вам. Вот я и решил, что мне лучше сразу сюда приехать. Хорошо, что ты предупредил охранников, иначе бы меня не пропустили.

– Хорошо, что ты приехал, – кивнул Ратушинский. – Мы ждали тебя несколько позже и поэтому собирались ужинать после восьми. Значит, начнем раньше. И еще я хочу тебя попросить об одной услуге.

– О чем ты говоришь? – не понял Денисенко.

– Господин Дронго расследует пропажу документов из моей квартиры. Ты не мог бы помочь нам и ответить на несколько его вопросов?

– Конечно, могу, – у режиссера явно не было комплексов. Однако он спросил: – Ты думаешь, я могу быть полезен в этом деле?

– Не знаю. Но господин Дронго хочет побеседовать со всеми, кто был в тот день в моем доме, – немного извиняющимся голосом произнес Ратушинский.

– Нет проблем.

Денисенко сел на стул, и почти сразу в гостиную вошли его супруга и Майя Александровна.

– Здравствуйте, Миша, – приветливо сказала хозяйка дома.

Денисенко вскочил со стула и поцеловал ей руку. Она приветливо улыбнулась. Было видно, что она ему симпатизирует.

– Как хорошо, что вы пораньше приехали, – продолжала Майя Александровна. – Инна сказала, что у вас поздно закончится съемка.

– Сегодня у нас отменили съемку, – пояснил Денисенко. – Здравствуй, Инна, – кивнул он супруге.

Она молча кивнула в ответ. Дронго подумал, что еще не слышал ее голоса.

– Тогда начнем ужин пораньше, – улыбнулась Майя Александровна. – Я пойду на кухню, посмотрю, что уже приготовлено. Хотя мы так рано вас не ждали.