Допустимая погрешность

Она вышла из гостиной. Михаил Денисенко подвинул стул своей супруге, а сам сел на другой. Борис Алексеевич сидел во главе стола. Юлия, как обычно, устроилась в углу. Эта молодая женщина знала свое место и не претендовала на большее. Супруги Ратушинские сидели на диване, а Дронго и Эдгар расположились в глубоких креслах, стоящих по обе стороны дивана.

– Мы собрались здесь, чтобы поговорить о пропаже документов из моей квартиры, – упрямо начал Борис Алексеевич.

Дронго заметил, как поморщилась Юлия, как напряглась Евгения Алексеевна и нахмурилась Инна Денисенко.

– Неужели этот вопрос еще не закрыт? – спросила Инна. У нее был низкий хриплый голос.

– Нет, – нахмурившись, ответил Ратушинский. – И не будет закрыт, пока я не узнаю, каким образом пропали документы.

– Это уже перерастает в манию преследования, – громко сказала Евгения Алексеевна.

– Может быть, – согласился Борис Алексеевич. – Но я должен знать, кто их взял из моего кабинета.

– Вещи, как и люди, обладают энергетикой, – философски заметил Михаил Денисенко. – Некоторые вещи исчезают сами по себе и находятся независимо от ваших желаний, словно путешествуют в других мирах. Одни вещи любят своих хозяев, другие – не очень.

– Я очень хотел бы знать, кто отправил мои документы в параллельный мир к этому Лисичкину, – съязвил Ратушинский.

– Тогда давайте пригласим медиума и вызовем дух Лисичкина, – пошутил Денисенко.

– Это хорошая идея, – кивнул Ратушинский.

– Михаил, – предостерегающе сказала Инна, – не нужно шутить на эти темы. Ты же видишь, как нервничает Борис Алексеевич.

Дронго заметил странное выражение, промелькнувшее на лице Юлии.

– Я ничего не сказал, – развел руками Денисенко, – просто вспомнил, как мы потеряли в Испании наши чемоданы. Ты же помнишь: мы искали их в аэропорту, а потом оказалось, что их доставили другим рейсом.

– Вот видишь, – Евгения Алексеевна сразу обратилась к брату. – У тебя вообще часто пропадают вещи. И так было всегда. Ты вечно куда-нибудь засовывал свои пожитки, а потом искал их среди моих вещей. И твои друзья тоже хорошие растеряхи. Вчера Инна оставила свой веер на приеме. Хорошо, что я взяла его со столика и вернула ей. Иначе кто-нибудь мог его взять.

Теперь странное выражение появилось на лице Инны.

– Да, – оживился Михаил, – вчера мы забыли ее веер. И если бы не Евгения Алексеевна, он бы там так и остался.

В гостиную вошла Майя Александровна.

– К семи часам все будет готово, – сообщила она.

– И поэтому, Борис, не нужно никого обвинять, – продолжала Евгения Алексеевна, – ты сам мог их забыть. Помнишь, как ты потерял папину куртку…

– Ладно, хватит, – перебил ее брат.

– А теперь говоришь «хватит». Вот и твои друзья вчера веер оставили на столике, и мне пришлось их догонять, чтобы вернуть такую красивую вещь.

– Какой веер? – спросила ничего не понявшая Майя Александровна.

– Коричневый веер с красной розой, – сообщила Ратушинская. – Инна вчера едва не оставила его на приеме.

– Хватит об этом веере, – перебил сестру Борис Алексеевич. – Господин Дронго приехал, чтобы поговорить с каждым из вас и выяснить, кто передал документы Лисичкину.

Наступило неловкое молчание.

– Значит, мы все – подозреваемые? – спросил Михаил Денисенко. Он снял очки и протер их платком.

– Вы нас подозреваете, Борис Алексеевич? – спросила Инна хозяина дома.

Тот явно смутился, отвел взгляд.

– Нет, конечно, – сказал он. – Но я не понимаю, как мои документы могли попасть…

– Вашими документами должна заниматься ваша секретарша, – неожиданно храбро сказал Молоков.

Юлия покачала головой и что-то пробормотала.

– Да, – с вызовом сказал Молоков, – ваша секретарша. Она была в вашем кабинете в тот день. Я не понимаю, почему мы должны об этом молчать. Узнайте у нее, куда она их положила.

– Вы думаете, что я их украла?! – изумилась Юлия.

– Я не говорил, что вы украли! – крикнул Молоков.

Очевидно, он решился на безумный поступок, может быть, впервые решив проявить самостоятельность. Жена дернула его за рукав, но он уже не мог успокоиться.

– Я так не говорил, – повторил он, – я только считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Режиссер снимать фильмы, врач лечить, а секретарь работать с документами.

– Только не советуйте мне, как снимать фильмы, – пошутил Денисенко.

– А мне не нравятся ваши фильмы, – огрызнулся Молоков. – И вообще мне не нравится наше телевидение. Все эти передачи про криминал.

– Борис Алексеевич, – позвала мужа Майя Александровна, – можно тебя на минуту?

Она вышла из гостиной, супруг последовал за ней.

– Боюсь, что у нас получится невеселый ужин, – пробормотал Денисенко. – А насчет наших передач вы не правы. Иногда нужно показывать пороки общества, чтобы понять, как с ними бороться.

– Сейчас только грязь и разврат показывают, – поддержала супруга Евгения Алексеевна.

– У каждого своя работа. Ваш муж работает в компании, которая продает оружие через Украину в третьи страны, – сказал Денисенко. – Это тоже не очень нравственный бизнес.

– Откуда вы знаете? – испугался Молоков. – Кто вам об этом сказал?

– Мы делали специальную передачу о вашей компании, – пояснил Денисенко.

Юлия поднялась, чтобы выйти. Инна холодно взглянула на нее.

– Не обижайтесь, – сказала она, – мы все понимаем, что вы не виноваты.

– Я тоже понимаю, – с вызовом сказала Юлия, выходя из гостиной.

В комнату вернулся Борис Алексеевич. Он снова был не в настроении. Усевшись во главе стола, он недовольно взглянул на гостей.

– Катя! – закричал он, обращаясь к кухарке. – Принеси нам что-нибудь выпить. Лучше коньяк.

– У вас были ко мне вопросы? – спросил Михаил Денисенко, обращаясь к Дронго.

– Я думаю, нам лучше поговорить наедине, – предложил Дронго. – И мы сделаем это после ужина.

– С Инной тоже? – уточнил Денисенко. Дронго взглянул на его жену.

– Да, – кивнул он, – и с ней тоже.

В гостиную вошла пожилая женщина. Это была кухарка. Она несла большой поднос, на котором стояли бутылка дорогого французского коньяка и девять пузатых бокалов. Следом за ней стремительно вошла Майя Александровна. Взяв стул, она демонстративно села в стороне от всех, рядом с тем местом, где только что сидела Юлия.