Дорога к твоему сердцу

Жалобно скулящие в душе демоны победно взревели. Мне не нужно их прятать, не надо загонять по клеткам и давить оскаленные пасти. У моей Нимфы будут надёжные слуги. У моих чудовищ нет возможности зализать нанесённые ими раны, но они могут верно служить своей хозяйке.

А желание? Даже за долю расплаты считать не могу. Настолько это мелко рядом с моей потерей. Ледяной душ вроде ещё никто не отменял, а там и старость придёт.

Сформировавшееся решение принялось легко, не вызвав в душе никакого протеста. Вспомнив о том, что в моей ванной сдобно лежит опасная бритва, при помощи которой я приводил бороду в порядок, в кабинете несколько ножей, которыми я вскрывал конверты, я решил, что пока Милана спит, нужно убрать подальше все опасные вещи. Не стоит провоцировать и бередить дурные мысли.

Тихо поднялся с кровати, чтобы не побеспокоить Милану и сына, и пошёл за бритвой. Но выходя через пару минут из ванной столкнулся со взглядом сына. И сна там не было ни на грамм. Приложив палец к губам, призывая не шуметь на всякий случай, кивнул головой на дверь. Арлан юркой ящеркой выполз из-под руки Миланы и тихо вышел из комнаты. Мы молча спустились вниз и, не сговариваясь, вышли в сад.
– Давно проснулся?
– спросил я сына, разглядывая уже хорошо заметные очертания будущего сада.
– Давно. Точнее почти не спал. Мне нужно было подумать.
– Совсем не по-детски ответил Арлан.
– И чего надумал?
– впервые разговор с сыном шёл так тяжело.
– Маме нужен тот, кто сможет её ото всех и всего защитить до тех пор, пока я не вырасту.
– Серьёзно сообщил мне о результате своих раздумий сын.
– Когда мама поправится, я найду ей другого мужа.

Глава 28.

Амиран. Ещё совсем недавно я был уверен, что хуже эта ситуация уже быть не может. Невозможно просто. Но оказалось, что у меня просто скудная фантазия.

– Арлан, я думаю, что не надо никого искать. Я сам смогу защитить Милану.
– Осторожно, как будто шёл по тонкому льду, начал я.
– Нет, ты уже не смог и не защитил. И собираешься жениться на Эльмире.
– Нахмурился Арлан.
– Пойдём, присядем. Разговор будет долгим и судя по всему непростым.
– Взял я себе паузу на пару минут, пока мы дошли до беседки.
– Арлан, давай начнём с главного. Жениться на Эльмире я не собираюсь, и никогда не собирался. В этом доме она больше никогда не появится. Даже если осмелится нарушить мой приказ и покинет дом своего отца. Единственная женщина, которой я готов был предложить замужество, это Милана. И сейчас ничего не изменилось. Она в этом доме останется единственной женщиной. Никто, ни в каком качестве, никогда здесь не появится. Ну, кроме твоей жены, если ты решишь жить со своей семьёй здесь.
– Что значит "изнасиловал"? Это что-то совсем плохое, раз тётя Ксана тебя ударила и кричала на тебя?
– в очередной раз за утро выбил почву у меня из-под ног сын.
– Кто тебе рассказал?
– спросил я, судорожно соображая, что говорить.
– Я сам слышал. Я знаю, как подслушать, что говорят взрослые, не выдав себя.
– Хмыкнул сын, вдруг оказавшийся совсем не таким наивным, как я считал.
– Это самый мерзкий и подлый поступок, какой может допустить по отношению к своей женщине мужчина.
– Решил не юлить я.
– Это когда мужчина против воли женщины делает её своей. Пользуясь тем, что сильнее. Это не только унизительно и болезненно для женщины, но и вредит... наверное, душе.
– Ты всё это знал, и сделал это? С мамой?
– сжал кулаки сын.
– Почему?
– Потому что всё эти три дня считал, что она меня и тебя бросила. Ушла, вот так... Тайком. И... Арлан, я эти дни пил. Спиртное лишает человека способности здраво рассуждать и контролировать себя. Наружу лезет всё самое неприятное, что есть в человеке.
– Признался я.
– А зачем ты эту гадость пил?
– удивился Арлан.
– Спиртное позволяет расслабиться, дарит обманчивое успокоение, и становится не так больно. Я хотел забыться и не думать, что твоя мама от нас сбежала.
– Объяснил я сыну.
– Я же тебе сказал! Сразу сказал, что это враньё! А ты мне не поверил!
– выкрикнул сын.
– Понимаешь, ты очень умный и сообразительный мальчик. Но ты ещё ребёнок. И дай небо, остаться тебе ребёнком ещё хоть немного. Чтобы у тебя было детство. Не такое как у меня. А с любящей мамой, счастливое. А я взрослый, и взрослые верят собственному опыту, а не детской интуиции. И мой опыт мне говорил о том, что у Миланы был выбор, она могла выбирать. А вот оснований, чтобы выбрать нас... Меня! У неё не было.
– Пытался я донести до Арлана всю ту, горечь, что испытал в тот момент.
– Там бывший муж, в которого она когда-то была влюблена, она прожила с ним очень много лет, старалась для их семьи. И вся проблема была в её согласии, примет она его обратно или нет. А мы? Репутация, наш мир, традиции, законы, вера... Те правила, по которым мы живём, опасность. Что я мог ей дать такого особенного? Она не корыстна, она привыкла сама добиваться всего, молодая, красивая. Зачем ей я со своими проблемами? О каком выборе здесь речь?
– А тебя что, никогда не выбирали? Просто так, потому что это ты?
– вдруг тихо спросил сын.
– Я не знаю, что тебе ответить. Не могу вспомнить ни одного раза.
– В моей жизни я всегда был "потому что" или "для того, чтобы".
– Пап, я тебя очень сильно люблю! Я всё для тебя сделаю!
– сорвался со своего места и крепко обнял меня за шею сын.
– Ты только больше не обманывай меня! Обещал, что будешь слушать, значит, слушай, а не прогоняй! Если бы ты мне поверил, мы бы быстро нашли маму?
– Ну... Если размышлять, как бы я поступил, то мы бы поехали в тот центр, где они были. Я велел бы перетряхнуть камеры, чтобы отследить весь день и момент, когда Милана ушла. И скорее всего мы бы очень быстро поняли, что Эльмира лжет, да и то, что Милану увезли на скорой, думаю, охране центра запомнилось бы. А найти в какую больницу, дело нескольких минут.
– От осознания как легко я просрал свой шанс стало только хуже.
– Пап, а я тут подумал, - я насторожился, и как оказалось не зря.
– Если ты маму, как ты говоришь, сделал своей, то она же теперь в другом месте или с другой семьёй жить не сможет?
– Нет.
– Выдохнул я.
– Сейчас я тебе кое-что объясню. Не смотря на то, что мы с твоей мамой не поженились, и официально не женаты, она всё равно хозяйка в этом доме, она твоя мама, ты сам так решил. А для меня она просто всё. Ты и она мой смысл жизни, понимаешь? Поэтому жить она будет здесь, под нашей защитой, мы будем отвечать за её здоровье и благополучие. А другая семья, боюсь, что любого, кто попробует забрать её у нас, ждёт не очень хорошее будущее.
– Ты тоже Милану моей мамой зовёшь. Ты согласен с моим выбором?
– впервые улыбнулся сын, сидя у меня на коленях.
– Это лучший выбор из всех, какие только могли быть!
– подтвердил я решение Арлана.
– А почему тогда тетя Ксана тебе говорила, чтобы ты шёл и говорил маме, что она должна руки на себя наложить?
– уточнял все непонятные моменты сын.
– Понимаешь, это она припоминала мне один наш серьёзный разговор. Знаешь, мне всегда твердили, что женщина должна себя хранить до замужества. И тогда она хорошая, чистая. Такой можно доверить вынашивать и рожать своих детей, потому что она достойная.
– Я пытался как можно проще объяснить свои убеждения.
– А если случилось так, что женщина не сберегла себя, то у неё только один выход, чтобы остаться для семьи честной и достойной. Наложить на себя руки. Тогда её семье будет за неё не стыдно, и за неё можно будет отомстить. Чтобы смыть её позор. Только легко рассуждать и всем тыкать как правильно, когда это не касается лично тебя. Когда вот в такой ситуации оказывается не та, кого ты...
– Кого ты, что, пап?
– ухватился сын за обрывок фразы.
– Я тебе сейчас скажу, но ты мне пообещаешь, что никому, даже Милане, не расскажешь. Тем более ей.
– Я дождался согласия сына и продолжил.
– Не та, кого ты любишь. Знаешь, я сейчас понял, что только нелюбимую можно обречь на такое. Это не позор, если женщина оказалась слабее. Это её боль и горе, нельзя её в этом винить и обрекать на смерть. Нет в этом ни чести, ни гордости. Многие тебе скажут, что если мужчина принял женщину после того, как она пережила насилие, то он не мужчина. А я тебе скажу, что он больше мужчина, чем всё, кто его осуждают вместе взятые. Только это знание далось мне очень дорогой ценой. А ты поэтому вчера в мою комнату прибежал?
– Да. И очень испугался, когда услышал, что мама не хочет жить.
– Признался Арлан.
– Арлан, ей сейчас очень плохо и больно. И стыдно. Хотя её вины ни в чeм нет. А ещё очень страшно. И в этом состоянии она может сделать непоправимое. Поэтому я и решил убрать опасные предметы. И одну её желательно не оставлять. Понимаешь?
– сын уверенно кивнул.
– Пойдём, наверное, уже пришли женщины из прислуги. Нужно сообщить им, что Эльмира отравила Милану и о том, что Милана теперь член семьи и хозяйка. И на завтрак нужно что-то лёгкое.
– Хорошо. Я прослежу. И я подумаю, как сделать так, чтобы маме в нашем доме было не страшно.
– Пообещал мне Арлан.
– А когда ты у мамы будешь просить прощения?
– Не буду, Арлан. Очень хочу, целый день уговаривал бы её. Но есть такие поступки, которые не прощают. Их просто не должно было быть!
– ответил я.
– Но это опять ты так решил! А решать должна мама, раз ты перед ней виноват.
– Возмутился сын, но в дом мы вошли, держась за руку.

Мой сын, моя гордость, моё продолжение. И мой самый верный и надёжный союзник.

На кухне как я и ожидал, уже началась работа.
– Вчера, когда вас всех не было, в этом доме произошли серьёзные изменения.
– Начал я.
– Амиран Аланович, обычно мы уходим позднее, да и кто-то всегда остаётся на ночь, чтобы проследить за кухней, порядком. Но последние три дня, нас отправляли домой в приказном порядке.
– Объяснила мне причину ранних уходов Амани.
– По распоряжению Эльмиры...
– Вы видно забыли, в чьём доме работаете, и кто вас содержит.
– Перебил её я.
– Разве я давал распоряжения слушать чьи-либо приказы кроме моих, Арлана и Миланы Алексеевны?
– Простите, - запинаясь и переглядываясь, начали в разнобой произносить женщины.
– Хватит. Эльмира отравила Милану и пыталась солгать, что скоро станет моей женой. Ложь очень быстро вскрылась, как и вред причинённый Эльмирой. Так вот, без моего личного разрешения никого постороннего в этом доме не будет. Охрана перетряхнeт все записи с камер, все ваши разговоры. Те, кто помогал Эльмире, доносил ей о том, что здесь происходит, горько об этом пожалеют!
– Я заметил сразу несколько испуганных лиц.

– Я надеюсь дополнительно объяснять, что впускать или проводить в дом кого бы то ни было, бывший ли работник в роде Баянат, отец ли моей бывшей жены, нельзя -нет необходимости? Слушать оправдания я не стану, прикажу удавить на заднем дворе и разбираться не буду. Милана, хоть ещё и слаба, вернулась в этот дом. С момента своего возвращения, она и только она, полноправная хозяйка этого дома, всего, что мне принадлежит, и всех, кто здесь проживает. Один непочтительный взгляд, одна мысль ослушаться её или навредить ей, и можете сами идти на задний двор. Милана согласилась признать моего сына своим, и со вчерашнего дня, она мать Арлана. Моего единственного сына и наследника. И прежде, чем подумать о том, чтобы причинить моей жене вред, вспомните, что её покой для меня в разы важнее ваших жизней. Арлан только чуть сжал мою ладонь на словах о том, что Милана моя жена. Но по-другому объяснить её статус и положение в доме я не мог. А так, все грани четко очерчены. И пусть только попробуют подойти к черте. Именно подойти.
– Амани, приготовь завтрак с учётом того, что Милане пока нужно питаться полегче.
– Предупредил я. Остального никому знать не следовало. Достаточно того, что об этом знает семья. Впрочем, это скорее мне следовало опасаться того, как они отреагируют. Нет, я не боялся упрёков. Не боялся, что они откажутся от родства со мной. Я уже успел понять и оценить надёжность каждого в моей новой и большой семье.

Я боялся их разочарования. Мне, не боявшемуся лезть под пули, не прятавшемуся от взрывов и легко выходящему в круг к нескольким противникам безоружным, было до сосущего нытья в животе страшно, встретиться взглядом с Кирой. Увидеть как поджимает губы, качая совсем седой головой Афзал Агиров. И я очень надеялся, что только мой Арлан умеет подслушивать так, чтобы взрослые его не замечали.
– Я останусь здесь, а когда будет готово, поднимусь к вам.
– Сказал Арлан, зачем-то доставая небольшую кастрюлю.

Ну, не готовить же он собрался, тем более, что Амани без промедления взялась за приготовления завтрака. Дольше оставаться на кухне я не считал нужным и поднялся наверх.

Милана спала. Во сне она сжала в кулачках край одеяла и подтянула к подбородку. Бледная, глубокие тени под глазами и блестят высохшие дорожки слeз на щеках. И всё равно красивая. Невозможно, нереально, невероятно красивая. Всегда это замечал. Я так залюбовался ею, что пропустил момент, когда она проснулась. Просто вот только что её ресницы касались щёк, а уже она пристально смотрит на меня. И этот взгляд, как тёмное зеркало был пуст и холоден. В её глазах не было привычного блеска и тепла улыбки.

Она попыталась сесть, но от резкого движения её повело.
– Милана, ты, когда кушала в последний раз?
– спросил её я, устраивая её поудобнее и подпихивая между её спиной и спинкой кровати одну из подушек.
– Утром, в больнице.
– Ответила она с неуверенностью в голосе. То ли точно не помнила, то ли пыталась восстановить в памяти какие-то события.
– Сейчас принесут завтрак. И тебе нужно будет хотя бы немного поесть. Хорошо?
– осторожно, как с жеребёнком, говорил я.
– А после я отнесу тебя в душ, и надо всё снова обработать.
– Я сама.
– Ответила она, а я про себя выдохнул.

Вчерашнее её состояние пока я её мыл, меня всерьёз напугало.
– Милана, сама ты чуть не упала, просто пытаясь сесть.
– Напомнил я.
– Я понимаю, тебе сейчас неприятно и не хочется, чтобы к тебе прикасались. Особенно я. Давай, я отнесу тебя в ванную и оставлю. Ты попробуешь самостоятельно всё сделать. Но если не получится, то позовёшь меня?
– Нет, - она отрицательно замахала головой и сжала губы.

И хотя она опустила лицо, я заметил, что её глаза наполнились слезами.
– Милана, не надо, пожалуйста. Не плачь. Не стоит оно этого. Не надо. Всё закончилось, здесь нет ни одного зверя, что накинется на тебя и причинит боль.
– Хотел её обнять, чтобы успокоить, но так и не решился.
– Так, я с завтраком!
– объявил Арлан, заходя в комнату с подносом. Следом за ним шла Амани и несла другой поднос, с тремя тарелками каши и кружкой чая.
– Я попросил Амани сделать кашу жидкой, а чай заваривал сам. Не знаю, что получилось, но вроде делал всё как ты. А ещё вот. Он поставил на кровать свой поднос, где на одной единственной тарелке лежали яблоки в сиропе.
– Яблоки с мятой?
– почти незаметно, но улыбнулась сыну Милана.
– Да, две веточки мяты прокипятил в стакане воды, потом растворил там полтора стакана сахара и добавил две столовые ложки лимонного сока. Опустил в этот сироп яблочки и прокипятил семь минут. Вроде ничего не напутал.
– Гордо пересказал, как готовил это "лакомство для болеющих" Арлан.
– Нет, всё точно. Уже и готовишь сам, совсем взрослый становишься.
– Даже сейчас Милана не упустила возможности похвалить сына.
– Но я же не перестану от этого быть твоим солнышком и мамонтёнком?
– улыбался Арлан, усевшись рядом с Миланой и сложив ноги по-турецки.
– Конечно нет. Даже когда совсем-совсем вырастешь.
– С появлением сына Милана словно ожила, стала немного похожа на прежнюю себя.
– Мам... Мама, я знаю, что с тобой случилось. Отец мне рассказал и про то, что сделала Эльмира, и то, что сделал он сам.
– Милана резко развернувшись, посмотрела на меня с таким возмущением и злостью, каких я ни разу от неё не видел.
– Я подумал, что ты должна быть уверена в том, что здесь и с нами, со мной и папой, ты в безопасности и под надёжной защитой. Мне может и не хватает опыта, как у вас, взрослых, но я точно знаю, что я отцу очень дорог. Поэтому он сейчас поклянeтся, что не причинит тебе больше никакого вреда. Поклянeтся моей жизнью и здоровьем. Это очень надёжная гарантия того, что папа сдержит слово!

Глава 29.

Амиран.
– Нет!
– резко и громко, почти выкрикивает Милана.
– Твой папа тобой клясться не будет! И меня одаривают таким красноречивым взглядом, в котором без труда читается: "Только посмей". Наблюдаю за тем, как Милана сграбастывает Арлана, притягивая к себе, и еле сдерживаюсь, чтобы себя не выдать.

Она возвращалась. Из того холодного, тёмного и безрадостного мира, куда я загнал её, сначала допустив, чтобы ей причинили вред, потом самолично окунув её в грязное болото своей похоти и жестокости. И неизвестно, смогла бы она вырваться из этого состояния, захотела бы...

Но Арлан, с удивительной чуткостью, нашёл то единственное, ради чего Милана вцепилась бы в жизнь. Её диагноз для неё действительно был болью и приговором. И как в насмешку, судьба наградила её по-настоящему материнским сердцем. Только всю эту огромную любовь некому было принять, пока её не нашёл Арлан. Совпадение, чудо, случайность, запутанные и непонятные игры судьбы, но мой сын, отчаянно нуждавшийся в тепле и заботе матери, и Милана, правильная семейная девочка, запретившая себе даже мечтать о том, чтобы стать мамой, встретились.

Предположить, к чему эта встреча приведёт, наверное, было не сложно. Сейчас я был уверен, что вот это заветное "мама" и так вот-вот прозвучало бы. Но прозвучало сейчас, в тех обстоятельствах, когда переход стал мгновенным, и ради сына Милана готова была противостоять всему на свете. Мне, обстоятельствам, любой явной или мнимой угрозе, собственной слабости и боли.

Я не на секунду не поверил, что для неё произошедшее между нами было так легко преодолеть. Забыть словно и не было, не испытывать страха рядом со мной. Вот только сейчас для всего этого не было времени, она защищала сына.
– Но почему?
– спрашивает Арлан.
– Ведь тогда ты не будешь бояться!
– Ты же рядом, значит, мне бояться нечего, - она прижалась щекой к макушке сына.
– А что касается клятвы... Давай я тебе кое-что расскажу, а ты серьёзно подумаешь о моих словах. Знаешь, рождение ребёнка это всегда чудо. И хотя этот процесс уже объяснён в сотнях подробностей, это не лишает его своего особого ощущения волшебства. Для меня ребёнок это не просто продолжение тебя самого, семьи или чего-то там ещё. Это удивительный подарок от мира, жизни, судьбы, каждый определяет это по-своему. Только ребёнок может принять тебя таким, какой ты есть со всеми ошибками, проблемами, достоинствами и недостатками. И искренне любить. Просто потому, что ты любишь. Ребёнок это свет в жизни, это дар, за который ни одна цена не будет слишком высокой. Поэтому ты вот один, но ты свет и смысл для стольких людей вокруг. Твой папа, дяди и тёти, братья, я - мы все зависим от твоего тепла. Понимать это и знать о зависимости от тебя стольких людей, это конечно большая ответственность. Но ты сильный и умный мальчик, ты сможешь справиться с этим бременем. Поэтому я тебе об этом и говорю. Теперь понимаешь, какая это ценность твои жизнь и здоровье? Никогда и никому, самому ли себе, своему отцу, мне, да кому угодно, не позволяй считать их чем-то неважным, чем-то, что можно оставить в залог! И если человек говорит тебе, что любит тебя, что ты ему дорог, но при этом клянётся твоей жизнью, допуская лишнюю, пусть даже самую мнимую опасность для этой жизни, то этот человек лжец! Не верь ему и никогда не подпускай к себе! Даже меня от слов Миланы зазнобило. От того с какой верой в свои слова она их произносила. И от несправедливости судьбы, что именно эту женщину она лишила счастья материнства. На секунду мелькнула мерзкая мысль, что и к лучшему, потому что вся её любовь достанется Арлану.
– Я запомнил, - с серьёзным выражением кивнул сын.
– Не переживай, хорошо? И кушать давай. А то сил выздоравливать не будет. Милана улыбнулась одними только уголками губ, и послушно начала есть под внимательным взглядом сына.