Дорога к звездам

— Значит, борьба пойдет за остановку печей. — Гоберман рассеянно перебрасывал в руке карандаш. — Серьезная задача, очень. Тут не только цех, весь завод против нас поднимется. Потеря стали, а выигрыша в продукции никакого.

— Используем остановку печей для загрузки, — заметил Яков,

— Пятнадцать минут. — Гоберман подчеркнул число «15» на поле чертежа. — Но при самой интенсивной работе на одну печь потребуется не меньше двух, трех часов.

— Верно, — Яша растерянно посмотрел, как ловко перебрасывают карандаш толстые короткие пальцы Гобермана. — Что же делать?

— Думать. — Гоберман бросил карандаш на стол и начал свертывать чертеж. — Думать, Яков, нужно. Необходимо произвести замену вообще не останавливая печей.

— Не останавливая печей! На ходу! — У Яши загорелись глаза. — Правда, вот же выход.

— Выход… Еще далеко не выход. Чтобы снять шины, необходимо выключить печь. Тут как ни вертись, самого себя за волосы не поднимешь.

— Правда…

Яша зашел в комитет комсомола и сказал, что снимает с повестки дня сегодняшнего собрания вопрос о замене шин.

В отделении Яша посоветовался с Полуниным. Мастер сказал: «Задумано хорошо, только лучше и не просить. Печи останавливать никто не даст», — то есть, собственно, ничего не сказал, Стешенко, слышавший этот разговор, с беспокойством посмотрел на Яшу и на Полунина.

— Вы бы вот подумали, как на час раньше плавку давать, — проворчал он, — а переделка не к спеху.

«Не останавливая печей…» Мысль пришлась по душе Яше. От нее веяло героизмом. Но как это сделать? Гоберман сказал — это все равно, что поднять самого себя за волосы… Для того, чтобы поставить контактные устройства, нужно снять шины. Ток по воздуху к электродам не подашь, печь по щучьему велению работать не будет.

Мысль о замене шин без выключения печи завладела Яшей настолько, что на время заслонила даже ракетную технику. С этой навязчивой идеей он ходил по городу, по цеху, по комнатам квартиры. Он видел каретки с электродами во сне и в тарелке супа за обедом, в книге, которую читал.

Однажды, сидя в кабине третьей печи, он вдруг оборвал разговор с Любой, посмотрел на нее ошалелыми глазами и, хлопнув себя по коленям, тихо засмеялся. Смех его был счастливым, на щеках расцвел румянец, появились ямочки.

— Любка, — сказал он, — нашел! Честное слово, нашел!

— Неужели? — Любе не нужно было расспрашивать, она не поняла. Выскочив из кабины, Яша стал смотреть на печь.

Да, все это было не только возможно, но вместе с тем до смешного просто. Снимать шины? А для чего? Бог с ними, пусть себе стоят на здоровье. Вот, пожалуйста, обе стороны каретки совершенно одинаковы. Шины идут по правой стороне, а контактное устройство они поведут по левой, не трогая шин и, значит, не выключая печи.

Яша возвратился в кабину и в двух словах объяснил Любе свою мысль.

— Какой ты у меня необыкновенный, Яшка, — девушка посмотрела на Якова с гордостью. — Можно, я тебя поцелую? И пусть все смотрят. Яшка, ты куда? — она схватила его за рукав.

— В конструкторское — к Гоберману!

— Яшка, ой, Яшка, и я с тобой! Слышишь? Я тоже хочу. Все это так замечательно! Борис! Бо-о-орька! — завопила она, высунувшись из кабины.

Борис, стоявший на дальнем краю площадки, подошел к третьей печи.

— Чего тебе? — спросил он. — Трансформатор взорвался, что ли?

— Вставай к пульту! — приказала Люба. — Яше плохо, я его в здравпункт отведу. Постоишь, ну?

— А чего брешешь? — Борис покосился на нетерпеливое лицо товарища. — Вид у него нормальный. Задумали чего-нибудь?

— У меня идея, — пояснил Яша.

— Так бы сразу и сказали.

Он похлопал глазами вслед Яше и Любе, которые, взявшись за руки, уже затопали вниз по железной лесенке. «Хорошо, вас Кашин не видит, — подумал Борис, — а то бы он показал вам идею».

Гоберман усадил Яшу и Любу за стол и попросил разрешения закончить работу.

— Ничего, мы немножко подождем, — сказал Яша.

У Любы глаза разбежались от множества чертежных досок на ажурных металлических подставках. От наколотой на доску чертежной бумаги и от двух рядов широких окон по обе стороны длинного зала в помещении казалось светлее, чем на улице.

Поверх ближайшей к столу доски на Любу уставился белобрысый плечистый парень с завитыми волосами. «Модник… — девушка презрительно усмехнулась, — ротозей». Она повернулась в другую сторону. Но оттуда на нее смотрело сразу четыре пары мужских глаз. А девушки-чертежницы с безмолвным восхищением рассматривали ее косы.

— Итак? — Гоберман расписался в чертеже, который проверял. — Придумал?

— Он такое придумал, — ответила Люба за Яшу, однако с досадой убедилась, что растеряла все слова, которые собиралась выпалить конструктору, — такое придумал… Мы, девушки, его поддержим. По ночам будем работать.

— Посмотрим, — Аркадий Исаевич сдержанно улыбнулся.

Выслушав Яшу, он стал очень серьезным и побежал за чертежом печи. Вернулся он с ворохом синек. Тут были чертежи кареток, электродержателей и других узлов печи.

— Правильная мысль, — похвалил Гоберман Яшу, — безусловно выполнимая. Теперь наши позиции обеспечивают выигрыш сражения, как говорят военные. Когда у вас комсомольское собрание? Послезавтра? Ну так слушайте, что я вам подскажу… Впрочем, девушка, — он взглянул на Любу, — уже догадалась. Предложите организовать комсомольскую фронтовую бригаду. Борьба за безаварийную работу механизмов цеха.

— Правильно! — подхватила Люба. — Мы организуем бригаду! Вот это идея. За регулировщиц я ручаюсь, они все запишутся. Сгорим на печи, а сделаем.

— Зачем же гореть? Продумать нужно будет, как не гореть и лучше организовать работу. Мы в свою очередь возьмем над вами шефство. Вместе будем пробивать препятствия.

6

По совести сказать, Яша изрядно робел, входя в кабинет Андронова. Если бы он только забежал сюда на минутку за визой на спецовку или на однодневное увольнение… Нет, его пригласили на деловое совещание. А комсорг, Саша Агеев, формовщик, узкоглазый, удивительно жизнерадостный юноша, у которого на все случаи жизни имелись прибаутки и народные пословицы, сказал накануне: