Дорога китов

Это позволило мне ударить его в лицо головкой рукояти, с кровью вышибив зубы. Кто-то завопил:

– Убийца Медведя, Убийца Медведя!

Мечи замелькали - очень многие не послушались приказа Эйнара.

К нам бежали на подмогу, протискиваясь сквозь толпу, в которой многие даже не знали о том, что произошло. Гуннар болтал головой, чтобы стряхнуть кровь с глаз, и морщился, явно сокрушаясь о происшедшем. Он опустился на одно колено.

– Плохо?
– спросил я, и он усмехнулся мне в ответ; струйки крови бежали по обеим сторонам носа.

– Бывало и хуже, - сказал он, снова поднимаясь на ноги.

Подбежавшие сгрудились вокруг, спрашивая, что случилось.

– Я не знаю. Спросите у Гуннара. Он как раз прибежал предупредить меня, когда они бросились на Хильд, - отвечал я честно, озабоченный прорехой в моем новом плаще, а еще более тем, что из кольчуги выскочили кольца. Бок болел, словно меня топтали взбесившиеся лошади.

Подошли Эйнар и Кетиль Ворона, сзади приблизился Иллуги Годи - как раз вовремя, чтобы услышать ворчание Гуннара:

– Они пришли не за Хильд. Они пришли за Ормом.

– За мной? Почему?

– Хороший вопрос, - сказал Эйнар, глядя на Гуннара, который стер кровь с рассеченного лица и с благодарной усмешкой принял рог с медом.

Он выпил, потом передал рог мне и вытер губы окровавленной рукой.

– Я видел Мартина-монаха, - сказал он.
– Этот маленький ублюдок показал тебя тем людям.

– Меня или Хильд, - возразил я, но он покачал головой.

– Тебя.

– Мартин-монах? Ты уверен?
– спросил Кетиль Ворона.

Окружавшая нас толпа вновь занялась приготовлениями к конскому бою, кроме Давших Клятву - тех, кто знал Мартина: они держались настороженно и непроизвольно нащупывали оружие под плащами.

Когда Гуннар кивнул, Кетиль Ворона и Эйнар молча переглянулись.

Иллуги Годи осмотрел голову Гуннара и хмыкнул.

– Будешь жить. Орм, ты можешь вылезти из своей кольчуги? Я хочу посмотреть на твою рану.

Это оказалось труднее, чем представлялось, и никто, конечно, не предложил помочь. Наконец кольчуга соскользнула на землю, как змеиная кожа, и я выпрямился, сдерживая дыхание и чувствуя, что крови во мне и впрямь осталось немного. И Иллуги, и Хильд, заметил я, внимательно всматривались в мои ребра, пока я стоял с задранной рубахой.

– Коль скоро Мартин здесь, - сказал я Эйнару, - то как он сюда попал, если не со Старкадом?

– Старкад мертв!
– рявкнул Кетиль Ворона.
– Я слыхал, как о том толковал моряк с одного кнорра, который встретился с другим драккаром. Он умер от горячки, рана в ноге загноилась.

Я посмотрел на Эйнара, который ничего не сказал.

– Этот другой драккар вез его тело, обмазанное китовым жиром и солью, показать Синезубому, - продолжал Кетиль Ворона.

– Ты давно узнал?
– спросил я.

– Недавно, - ответил Эйнар рассеянно.
– Если это правда.

Молчание Кетиля Вороны, поджавшего тонкие губы, было красноречивее слов. Он явно верил тому, о чем поведал нам. Хотел верить. Если Старкад мертв и другой драк-кар ушел обратно в Данию, значит, одним врагом у нас стало меньше. К тому же врагом опасным.

– Коли так, откуда взялся Мартин?
– спросил Иллуги Годи.

– Вигфус?
– предположил я, и быстрый, брошенный исподлобья взгляд Эйнара сказал мне, что он уже думал об этом.

Впрочем, во взгляде было что-то еще, чего я не мог понять.

– Ладно, - сказал Эйнар наконец, выдавив улыбку.
– Пора на праздник - посмотреть конский бой, а потом у нас клятва. Если не можешь стоять, Убийца Медведя, я поручу Хильд двум другим, а ты возвращайся на корабль.

– Я пойду с ним, - быстро сказала Хильд.

Эйнар посмотрел на нее, потом на меня, и у него хватило мудрости промолчать. Он только покачал головой, но я сказал, что вполне могу стоять.

– Не напивайся и не ввязывайся в драку, - с улыбкой сказал Иллуги Годи.
– Потом я перевяжу тебя и наложу мазь. Кольчугу лучше не надевай.

Когда он исчез в толпе, я со значением посмотрел на кольчугу, потом на Гуннара. Он понимающе ухмыльнулся, поднял ее и помог надеть.

Хильд нахмурилась, прижимая к себе свой талисман - древко копья.

– Иллуги ведь не велел делать этого.

– За Иллуги не охотятся вооруженные люди, - заметил я.

Гуннар нагнулся ко мне, делая вид, что поправляет кольчугу на плечах.

– Слушай, - прошептал он, - я узнал одного из них. Херьольв, тот, кого они называли Зайценогим, из соседней с Бьорнсхавеном долины. Помнишь его?

Я помнил. Долговязый человек, который приносил иногда овец на продажу, с длинными ступнями, почему ему и дали такое прозвище.

– Чем дальше уходишь, - заметил я, - тем больше встречаешь знакомых.

Гуннар откашлялся и сплюнул.

– Не верю я в такие совпадения!
– рявкнул он, а ошеломленная Хильд переводила взгляд с него на меня.
– Он пришел сюда, погнавшись за тобою. Думаю, если мы узнаем, откуда остальные, то окажется, что легко доплюнуть от дома одного из них до дома другого, и все из Вика.

– Что ты хочешь сказать?
– спросил я.

– Здесь сыновья Гудлейва, - ответил он и отправился наполнять опустевший рог.

Весть обрушилась на меня с грохотом, как молот на наковальню, и я онемел. Я потряс головой, не веря. Полгода назад - даже меньше - у меня вообще не было врагов, а теперь они выстраиваются в очередь, чтобы поднять на меня меч.

Сыновья Гудлейва. Как Мартин оказался вместе с ними? Наверное, встретился в рыбацкой деревне. Он мог добраться туда и найти там корабль с мстительными сыновьями Гудлейва на борту. Или, возможно, он был на уцелевшем драккаре с телом Старкада, когда они встретили другой корабль, с сыновьями Гудлейва.

Не имеет значения. Судьба вела их, потому что Бьорн и Стейнкел, не старше меня, которых я никогда не видел, хотели получить цену крови за убийство их отца. И не только от меня, вспомнил я.

– Кто такой Гудлейв?
– спросила Хильд.

– Призрак, который не хочет лежать спокойно, - ответил я, и при этих словах голова ее резко вздернулась, а костяшки пальцев побелели на древке копья.

Я пробрался через топтавшуюся на месте толпу, которая кричала, подбадривая дерущихся лошадей, и стал искать отца. Я нашел его, когда пегий, охромев, качнулся и отпрянул на задних ногах, зубы вороного были на шее противника. С громким ржанием, почти ревом, вороной прижал пегого к земле и топтал, превращая в кровавое месиво, под оглушительные вопли толпы.