Дорога Короля

«Правильно ли это? — думала она. — Ведь лягушка — животное водное, и не важно, что половину жизни она дышит земным воздухом. Да и серебро — тоже водный металл, хоть его и добывают из земли и куют с помощью огня, а чернеет оно в воде так же быстро, как и на воздухе. Интересно, почему считается, что основа магии — это понимание истинной природы вещей? Ведь магия столь многого не знает или же просто не желает принимать это во внимание?..»

На поверхности воды вдруг вздулся и с громким звуком лопнул пузырь. Юная Луна рассмеялась: ее подношение было принято.

— Пожалуйста, носи на здоровье! — сказала она воде и снова пустилась в путь.

Вся земля в Приморском лесу была устлана многовековым слоем опавших сосновых игл, сухим и гладким; здесь вполне можно было лечь и отдохнуть, как в постели. Да и сухого хвороста для костра вокруг хватало. Под покровом этих темных ветвей, конечно, тоже холодно, но ведь от холода можно спастись разными способами. Для начала Юная Луна разожгла отличный костер — это была защита и от холода, и от диких зверей, которые после зимней стужи еще слишком слабы, чтобы охотиться на лошадей, пасущихся на лугу близ Бернтонова Высокогорья.

Вот и еще один день прошел… Если взобраться на одну из этих высоких сосен, то, наверное, этот лес тоже будет похож на море травы, волнистое, бескрайнее…

На третий день к вечеру, когда немногочисленные солнечные лучи, пробивавшиеся в чащу леса, стали косыми и длинными, поднялся сильный ветер. Юная Луна слушала, как потрескивают над нею стволы старых деревьев, как шумят их ветви, точно огромные метлы в чьих-то сердитых руках. Решив не дожидаться темноты, она стала готовиться к ночлегу.

В Приморском лесу невозможно было увидеть последний луч заката. К этому времени в чаще становилось совсем темно. Так что Юная Луна развела костер, повесила над огнем котелок с водой и только тогда вытащила из мешка барабан Старой Совы.

Ветер так и ревел у нее над головой в кронах деревьев, но внизу, ближе к их корням, Юная Луна ощущала лишь дыхание ветра, хотя и довольно сильное. Накинув на плечи плащ, она ударила в барабан.

Он опять промолчал, но прямо у нее над головой раздался раскат грома, а в лицо ударил сильный порыв ветра. Она невольно вскочила, выронив барабан.

Бледная тень мелькнула в чаще и опустилась на одну из нижних ветвей дерева, росшего неподалеку от ее костра. В отблесках огня блеснули два огромных желтых глаза; на голове, точно рожки, торчали два хохолка; на груди перья были совсем светлые… Сова!

— У-гу, — подтвердила сова, перекрикивая гул и мерные удары ветра. — Ху-гу, ху-гу-гу!

Не сводя с нее глаз, Юная Луна потянулась за упавшим барабаном.

Сова яростно захлопала крыльями и широко раскрыла клюв.

— У-гу, сор-р-нячок мой! — крикнула она. — Тысячелистник, у-гу! Тысячелистник!

Юная Луна похолодела; вся кровь отлила у нее от лица. Сова камнем упала с ветки и села на барабан, вцепившись когтями в ремешок. Потом огромные крылья встрепенулись, сова взмахнула ими раз, другой и исчезла в сгущавшейся тьме.

Юная Луна упала на колени. Она задыхалась, хватая ртом воздух. Крик совы все еще звучал у нее в ушах, и в ее крике эхом слышался другой, такой родной голос: «Сорнячок мой! Тысячелистник! Тысячелистник!»

Обжигающе горячие слезы ручьем лились у нее по щекам.

— Да, я твой сорнячок, твой тысячелистник, — повторяла и повторяла она шепотом. — И я прошу тебя, умоляю: вернись ко мне! Вернись!

И она выкрикнула эти слова ночи в лицо, но ответа не получила. Лишь ветер еще громче зашуршал ветвями. Луна прижала опустевшие теперь руки к лицу и плакала долго-долго, пока не уснула.

Наступило утро. Приморский лес по-прежнему обступал ее со всех сторон, полный щебета птиц и ласковой тишины, предательской и бесстыдной. Но по крайней мере в одном душа этого леса была созвучна с ее душой.

Под деревьями царил какой-то сероватый полумрак, и вскоре Юная Луна услышала тихий шелест дождя. Перемешав в костре остывшие головни, она подождала, пока под дождем они совсем погаснут, решив, что все равно пойдет в Большой Хорк, а если потребуется, то и дальше! В душе все еще теплилась надежда. А если надежды совсем не останется, то по крайней мере оттуда легче будет найти дорогу назад.

Весь день тропа вела ее куда-то вниз, и Юная Луна шла, не останавливаясь, до тех пор, пока не почувствовала, что ноги от усталости горят огнем, а в животе бурчит от голода. Дождь становился все сильнее, самым подлым образом промочив ее одежду насквозь. Особенно противно было, когда ветер стряхивал воду с ветвей прямо ей за шиворот. Она рассчитывала выйти из лесу до того, как в очередной раз придется устраиваться на ночлег; решила, если понадобится, идти всю ночь, однако уже к полудню лес вокруг начал редеть, а ближе к вечеру Юная Луна увидела впереди какой-то странно голый холм и взобралась на него, чтобы оглядеться.

Ее взору открылась долина, полная низко стелющегося тумана. Туман медленно клубился, прибитый струями дождя, и в этих туманных волнах перед Юной Луной предстал самый большой город, какой ей когда-либо доводилось видеть. Он был обнесен каменной стеной с дубовыми, обитыми железом воротами; над стеной была богатая черепичная крыша. На каждой из сторожевых башен плескался по ветру флажок; краски на флажках потемнели от дождя и казались тусклыми в сером свете, лившемся с небес. В центре города взметнулся ввысь шпиль высокого белого замка, тоже крытого красной черепицей; по четырем углам его виднелись округлые сторожевые башни, точно такие же, как на городской стене.

Да, белобрысый мальчуган из харчевни оказался прав: в этом городе ей никогда не отыскать одного-единственного нужного человека, если только человек этот не король и не королева. Юная Луна скорбно опустила плечи под новыми ударами дождя и ветра.

А почему, собственно, нет? Ведь Старая Сова отправилась на поиски принца, так почему бы ей было не зайти сперва во дворец и не начать свои поиски прямо оттуда? И почему бы ей, Юной Луне, не поступить теперь точно так же?

Она решительно стряхнула воду с плаща и двинулась дальше, понимая, что потребуется по крайней мере час, прежде чем она доберется до городских ворот, а ей хотелось попасть в город до захода солнца.

Наконец городская стена оказалась совсем близко; она нависала у нее над головой и была страшно высокой, темной, блестящей от дождя. Юная Луна увидела, что огромные двустворчатые ворота распахнуты настежь и сквозь них течет целая река повозок, всадников и пешеходов. Никто, похоже, не обратил на нее ни малейшего внимания, когда она влилась в общий поток и вместе с ним миновала ворота. Как она ни смотрела по сторонам, ей было никак не определить, кто же в этой толпе может оказаться важнее прочих. Все эти люди, как ей казалось, были заняты какими-то важными делами.