Дорога на Ксанаду

А в трюме тошнило Вордсвортов.

14

Весь день я бегал по квартире, пытаясь привести ее в порядок. Сперва с веником, потом с салфеткой для пыли и, в конце концов, с ведром и тряпкой. К приходу Анны все должно было сверкать. Ни за что я не должен был соответствовать ее возможным представлениям о неряшливом холостяке, даже если это и являлось постыдной правдой. На кухне я работал очень педантично, словно ее расположение или отвращение ко мне зависело от того, насколько вкусной получится еда. Если еда понравится, значит, она меня любит, если нет — я отвергнут навсегда.

— Кусочек моего филе Веллингтон — и она моя, — сообщил я соседской кошке, как обычно, пришедшей попрошайничать. И в этот момент она благодаря своей огненно-рыжей шерсти и зеленым глазам казалась мне заколдованным ребенком моих гостей. Я отделался от нее сухим кормом и прогнал, не дав дожевать последний кусок. Кошки всегда благосклонно относились ко мне, словно видели во мне родственную душу, кого-то, кто мог радоваться тем же вещам, что и они. Но сегодня было не время для поглаживаний и игр. Сверху я помазал телятину великолепной пастой из телячьей печени и солодового виски — старый рецепт из Корнуэла, много лет назад раскрытый мне одним из коллег. При этом он уточнил, что речь здесь идет об ингредиентах волшебного зелья Тристана, и уверял, будто их соединение с полуготовым мясом только усилит действие.

Из винного погреба я принес две бутылки бордо и откупорил их — хороший, но не лучший урожай этого года — я всего лишь хотел угостить, а не хвастаться.

Но и моя внешность должна была соответствовать моменту. Перед обедом я забрал из химчистки свой единственный роскошный серый костюм, сшитый на заказ портным с Регент-стрит. Я заказал его, находясь в одном из тех состояний души, когда тесно переплетаются отчаяние и задор. Такое чувство часто сопровождает меня, когда я покидаю Вену. Питая отвращение к магазинам, где размеры одежды ограничены до максимум средних, я нашел убежище в магазине того господина.

— Cover my belly, [25] — сказал я портному. Тот изучил меня с ног до головы и скрылся в соседней комнате. Через некоторое время он появился с внушительным ассортиментом разных корсетов.

— No, — прохрипел я в ответ, развеселившись и уже безропотно, — not like that. [26]

Мы не могли смеяться вместе, но тот костюм, который я забирал у него спустя неделю, сделал нас почти друзьями.

«Сегодня придет Анна», — стояла надпись на каждом моем движении. Даже выбор трусов я превратил в абсурдный церемониал перед зеркалом: эти, нет, лучше те или все-таки эти? Я вел себя так, словно кто-то кроме меня мог увидеть их сегодняшним вечером. Будто я пригласил в гости такую же отвратительную и старую дамочку, как и я сам, уже давно заигрывавшую со мной, а не молодую парочку возлюбленных.

25

Спрячь мой живот (англ.).

26

Нет, не так (англ.).

Как же все-таки давно не было женщины в моей квартире. Она наверняка это заметит, думал я, а это нехорошо. Женщины вообще-то не любят запущенных мужчин, это отталкивает и смущает их, они начинают чувствовать себя обремененными грандиозной важностью спасительницы, и это перехватывает им дыхание.

Что за ерунда, перебил я себя, что ты знаешь о женщинах! Это всего лишь сведения, почерпнутые из книг, предназначенных для комнат ожиданий. Пустые нравоучения, которые произносятся за столом в кафе или шепчут на ухо. Да-да, опыт делает человека мудрее. Ты еще узнаешь это, Александр. Во всяком случае, нужно попробовать, Алекс. И не ешь так много, ведь женщины (говорю тебе, исходя из собственного опыта) не любят…

В дверь позвонили.

Я открыл. На улице стоял Мартин. Один. С отвратительной ухмылкой на физиономии и бутылкой дешевого вина из супермаркета.

— Добрый вечер, господин профессор. Анна просила извинить ее, она не смогла прийти. Надеюсь, я вам тоже сгожусь. Можно войти?

Старик, не сходи с ума. Возьми себя в руки! Хватит жалеть себя, и уже пора покончить с паническими мечтаниями. Я убежал в ванную, смочил полотенце холодной водой и протер глаза. По-детски и неразумно, словно глаза служили резиденцией моим мечтаниям.

В дверь позвонили во второй раз.

Я снова пригладил волосы, поправил воротник и отцентровал бабочку. Она плохо сочеталась с костюмом? Придавала мне болезненную бледность? Или была слишком пестрой, чтобы понравиться моим гостям, и они тут же разгадают мой замысел? Эх, Анна, видишь ли ты то, что вижу я? Мужчину, слишком старого, слишком дряблого, к тому же слишком неуверенного, чтобы подходить вам. Мужчину с бордовыми птичками на галстуке, чей основной цвет совпадал с цветом костюма. В конце концов, мужчину, не по своей воле смотревшегося комично в костюме, прикрывающем живот, и страстно желавшего выглядеть элегантно, но увы. Мужчину, который хотел бы представлять собой нечто большее, чем было на самом деле.

— Извините, пожалуйста, мы не хотим показаться невежливыми, но мы еще никогда не видели вас таким.

Передо мной стояли двое молодчиков в джинсах и футболках, прикрывая рукой ухмылку и громко выдыхая воздух, пытаясь сдержать смех и зажимая пальцами нос, как в детстве в церкви. Они, ожидавшие увидеть всего лишь аккуратно разложенные бутерброды, почувствовали запах жаркого и увидели свет свечей и меня, такого лживо-смущенного в моем желании выглядеть превосходно. Это стало бы изюминкой, неожиданным удовольствием запланированного обязательного визита, коим и являлся он для Мартина и Анны — ужином для карьеры. Послушай, дорогой, старый мешок запал на тебя — это нужно использовать.

Прозвенел третий звонок. Настало время реальности. Я открыл дверь.

— Привет, — сказала Анна. Мартин стоял позади нее.

— Здравствуйте, — сказал он скромно и еле слышно.

На нем был пиджак, рукава которого были ему немного коротки. Как говорят, вырос из костюма. Пиджак для поступления в институт. Брюки же, наоборот, безупречны и элегантны. Галстук старомодно широкий, но утонченный. Возможно, Мартин одолжил его у своего папочки. На нем еще была шелковая рубашка хорошего качества, идеально подходившая по цвету к его серым глазам. Мартин с головы до ног являл полную противоположность мне, его учителю.

Анна (я даже боюсь описывать — уж слишком это похоже на протокол мечты) надела красное платье до колен. И хотя вырез на нем отвечал всем правилам приличия, он чуть не лишил меня чувств. Вокруг шеи извивалось колье (бижутерия) из многих, плотно прижатых друг к другу рядов гранатовых камней.

— Мы долго искали вам подарок. — Она сделала шаг в мою сторону, переступила через поднимающийся мост, прямо в мою крепость. С непосредственностью ангела она перелетела через крокодила, живущего в защитном рву. — Надеюсь, этого у вас еще нет.

Когда я все-таки пришел в себя и смог осмотреть подаренную книгу, я, мягко говоря, удивился. Это был фотоальбом, точнее, глянцевый сборник фотографий возможно довольно далеко расположенных галактик, которые собрал за время своего путешествия космический телескоп Хаббл.

Богато накрытый стол, белая скатерть, серебряные подсвечники. Взгляд Анны блуждал по комнате, и то, что она видела, вызвало ее улыбку.

— Видишь, — сказала она Мартину, — я же тебе говорила, — повернувшись ко мне, — вот мы немного поспорили. Мартин считал, что мы overdressed. [27]

27

Одеты слишком нарядно (англ.).