Дорога на Восток 1
Шрифт:
— Продолжай работу. На нас не обращай внимание. Мы просто посмотрим.
Гелиограф кивнул и принял из рук помощника снаряженную кассету.
Метон пояснил:
— Перед съемкой пластинку покрывают раствором, и у гелиографа есть всего несколько минут, чтобы сделать снимок, пока пластина не высохнет. Потом изображение сразу нужно проявить и закрепить.
Алексиус уважительно покачал головой:
— Я вижу, ты полностью погрузился в процесс.
— А как иначе? Мы уже много чего перепробовали. Мне каждый раз приходится вникать в процесс, чтобы все делать быстро и эффективно. Без этого
Алексиус с любопытством обошел кабину гелиографа кругом, провел пальцем по дощатой стене.
— Мне кажется, в проекте была немного иная конструкция… — он вопросительно посмотрел на Метона.
— Да, когда начали собирать, поняли, что кабина получается слишком тяжелой и громоздкой. Чуть изменили размер и переделали сдвигающий крышу механизм.
Алексиус одобрительно кивнул.
— А почему камера черная? — с интересом спросила Пандора.
— Чтобы не бликовала, — ответил Метон.
Они подошли к открытой двери и заглянули внутрь. У залитой солнцем стены камеры, на большом столе стояла вертикально закрепленная скрижаль, от которой к солнечным пластинам тянулись провода. У противоположной стены стояла гелиографический аппарат, возле которого суетился гелиограф.
Пандора с любопытством следила за его действиями, а Алексиус ей объяснял:
— Видишь, рядом со скрижалью закреплен листок, покрытый заштрихованными квадратиками? А рядом столбик. Столбик отбрасывает на листок тень. Гелиограф выбирает квадрат, чья штриховка наиболее близка к густоте тени, которую отбрасывает столбик. Под каждым квадратом подписано время выдержки в секундах. Гелиограф открывает аппарат и засекает время на песочных часах. Вот сейчас… — Алексус шагнул к столу и вытянул шею. — Ага. Сейчас выдержка пять секунд.
— А зачем сдвигать крышу? Она же прозрачная.
— Крыша на случай непогоды. Но даже стеклянная крыша задерживает какую-то часть света, а это удлиняет время выдержки и замедляет работу, — пояснил Метон.
— Кстати, мы же, кажется, хотели попробовать химическую вспышку. Там секундную выдержку можно ставить… — вспомнил Алексиус.
Гелиограф скривился и переглянулся с Метоном. Тот, словно извиняясь, развел руками:
— Пока не получается. Очень много брака. Не удается сделать однородную смесь. А в результате или пересвет, или слишком темно.
— И пожар один раз чуть не устроили… — подхватила Артемисия.
— Пожар? — обеспокоенно переспросил Алексиус.
Метон окатил дочь гневным взглядом и пренебрежительно махнул рукой.
— Ну какой это пожар… Так… вспыхнуло немного… Но мы всегда наготове! — он кивнул на бочку с водой и ящик с песком, стоящие на краю крыши. — Да тут и гореть-то нечему, — добавил Метон. — А в хранилище свитков, как ты и предлагал, сделали газовую систему тушения.
— Ого! — удивился Алексиус. — И как? Работает?
— Да. Раз в месяц проводим тренировку. Любой огонь гаснет за пару минут.
— Вы что, каждый месяц ее запускаете?
— Да. Уксус все равно выдыхается, так что его приходится менять. А после запуска комбината в Плевроне цена на соду упала, так что проблем нет.
—
Неплохо… — одобрительно кивнул Алексус.Пандора улыбнулась и подошла ближе к гелиокамере.
Гелиограф торопливо закрыл крышкой объектив. Вставил в гнездо кассету с дагерротипом и вытянул его из аппарата. Затем зарядил новую пластинку.
Раздались шаги. За их спиной появился помощник гелиографа. Он протянул новую кассету и торопливо пошел в лабораторию, сжимая в руках отснятую пластину.
Не обращая на него внимания, гелиограф подошел к скрижали, нажал на кнопку и, бросив взгляд на листок с тенями, вернулся к аппарату.
Пока гости разглядывали гелиокамеру, Артемисия с тоской смотрела на хрупкую скрижаль. Вот он, источник удивительных знаний… и ее бед. Бог из машины, поработивший всех вокруг. Вся жизнь на островах вертелась вокруг этого неведомого устройства. Его нужно было холить и лелеять, сдувать с него пыль и молиться, чтобы оно продолжало работать…
— И сколько делаете снимков в день? — спросил Алексиус у ректора.
— Летом в хорошую погоду — до восьми сотен.
— Ого!
— А вот переводим в десять раз меньше… — озабоченно покачал головой Метон.
— Ну ничего. Было бы что переводить… Рано или поздно скрижали перестанут работать, — вздохнул стратег, — а снимки уже никуда не денутся.
Гелиограф что-то недовольно буркнул, когда тень от Пандоры упала на скрижаль, и Алексиус заторопился к выходу.
— Ладно, не будем мешать. Вижу, что у вас все под контролем. Отличная работа!
Они снова вышли на улицу.
Алексиус продолжал расспрашивать Метона:
— А какой уровень брака?
— Что? — растерянно моргнул ректор.
— «Брак» — это неполучившиеся снимки, — подсказала Артемисия отцу. Все-таки он недостаточно хорошо владел запретным языком.
— Ага… Понял… Ну, примерно один из пятнадцати снимков приходится переделывать. Обычно вечером проверяем, а утром переснимаем неудачные кадры за прошлый день.
— А где хранится скрижаль по ночам?
— О! Это самое защищенное место на островах! — улыбнулся Метон. — Пойдемте покажу…
Глава 4
1
Телемах с Теллидом стояли навытяжку перед командиром гарнизона. Тот раздраженно мерил шагами небольшой дворик, прилегающий к кордегардии, и кричал:
— Позор! Отвратительно! Как вам не стыдно, бойцы!
— Нам очень стыдно, командир… — пробасил Теллид, но капитан стражи лишь отмахнулся от его оправданий.
— С тобой все ясно! Но ты! Ты, Телемах! — он испытующе посмотрел на юношу. — от тебя я такого не ожидал!
Телемах стиснул губы и отвел взгляд.
— Капитан! Все было не так! Эти дуры… — начал Теллид.
Но командир оборвал его:
— Молчать! Думай, что говоришь о дочери нашего ректора!
— Клянусь Зевсом! Они сами спровоцировали нас!
— Да? — капитан хмыкнул. — Спровоцировали на что?
— Ну… — Теллид сбился и сердито засопел.
— А ты что скажешь? — повернулся капитан к Телемаху. — Кто спровоцировал тебя?
— Никто.
— Хочешь что-то добавить?
— Нет.
На пороге появился Метон.
Капитан почтительно поклонился. Стоявшие по стойке смирно бойцы еще больше присмирели.