Дорога на Выселки

– Ну что же ты? Разве так можно? – между тем вполголоса корила его супруга.

– Относительно, – отвечал Корнев.

– Чуть родственника не уморил! – продолжала под руку Надежда Ивановна, переполненная чувствами.

Ее вдруг осенило:

– Так может, он уже уехал оттуда?

– Ты, может быть, уже уехал оттуда? – как эхо, повторил Петр Степанович.

– Ну что вы, как можно, договор дороже денег. Я на посту.

– Ой, спасибо тебе! Ну, ты не теряя времени, открывай погреб и ешь, ешь, еще раз ешь? Исхудал, наверное! Ох, грехи наши! И звони, звони пожалуйста!

Сраженные самоотверженностью родственника, супруги некоторое время хранили молчание.

– Скоро забуду, как меня звать, – сокрушенно промолвил затем глава семьи. – Но вот почему он не звонил, не спросил, где что из еды?

– Подумал, наверное, раз ты больной, то и ничего не ешь.

Петр Степанович фыркнул.

Андрей же Корнев, завершив разговор, проследовал на кухню и точно, обнаружил в указанном месте ключи. Взяв спички, открыл дверь подземного хранилища и нашел выключатель. Да, провиантом Петр Степанович запасся основательно. А может, это его половина создала долговременный запас снеди, а Клочихин лишь дополнял по мере надобности. Тут, в заиндевелой пещере с дощатыми стенами, хранились банки тушенки и рыбных консервов, подсолнечное масло в стеклянных бутылках и в стеклянных же бутылках – вино и водка, а в одной – даже коньяк, правда, недальнего производства; в стеклянных банках с винтовыми крышками хранились крупы, в жестяном баке – китайская лапша быстрого приготовления, а также сухой дачный суп, яичный порошок, сухое молоко и какая-то нарезка в вакуумной упаковке; сухари фабричной выработки и кириешки.

Впечатленный богатством продовольственного склада и мерами защиты его содержимого от грызунов, Корнев с благоговением извлек из бака три пачки лапши, немного сухарей, пачку супа, прихватил две банки тушенки и банку сайры в масле. Все это он вынес и сложил за дверью, после чего собрался ее запереть, однако тут его посетила мысль прихватить еще бутылку водки. После минутного колебания он ее отверг, на том основании, что в холодильнике еще есть недопитая чекушка, а там видно будет. Ведь кладовая в его распоряжении, и вряд ли Клочихин срочно соберется вывозить отсюда всю провизиию.

Провозился он с заготовительной экспедицией долго, и когда вернулся в дом, время было уже отходить ко сну. Однако подумав, что поздний настоящий ужин полезней раннего полуголодного сна и проигнорировав поговорку «кто спит – тот обедает», открыл и выложил на сковороду полбанки тушенки.

– Ну, теперь можно и поесть, – удовлетворенно заметил он, когда и блюдо, и чай были подогреты и кивнул своему боковому отражению в чайнике. – Лучше даже сказать – пожрать.

И Андрей вспомнил преподавателя Вершкова, который мимоходом как-то обронил, что «поесть» – это характерно для простонародья, а следует говорить «покушать» и на основании этого исключал себя из категории простонародья и включал неведомо куда.

К вечеру он позвонил Анне, справившись, как прошел юбилей, много ли собралось гостей, а также, не появились ли у нее свободные дни. И узнал, что празднование прошло замечательно, и гостей пришло больше сотни, и разошлись довольно поздно, а работа над кандидатской только перешла пик. Что, конечно, уже хорошо. Он согласился, что это, безусловно, замечательно, и пожелал успешно завершить этот труд, а перед защитой будут отдельные его пожелания.

Конец ознакомительного фрагмента.