Дорога на Выселки

Он осмотрелся и заметил погнутую вилку, воткнутую в щель между бревен. Тоже старинная, коротенькая и толстая, она обладала порядочным весом, хотя к драгоценным металлам отношения не имела. Это исследователь определил сразу. Пристроив метиз рядом с хвостом, сделал несколько снимков. Хвост в сравнении с вилкой смотрелся очень эффектно.

Рядом с амбаром Корнев увидал корявую маленькую дверь, углубленную на полметра в землю. Дверь вела в приземистое сооружение, засыпанное глиной с густой щеткой постриженного бурьяна наверху. На двери красовался висячий замок, и он был закрыт без всяких щепочек.

Озадаченный Корнев прошел на противоположный конец двора, где имелся навес с тремя дощатыми стенами. Тут были аккуратно сложены ящики от ульев, но без крышек. Их еще обернули полиэтиленовой пленкой, видимо, рассчитывая со временем вернуть к жизни. Но это время так и не пришло. Дальше размещался огород, где главенствовала картошка, но выгодную позицию занимали и огурцы, размещенные в теплице. Они чувствовали бы себя вообще вольготно, если бы не тыква, высаженная Надеждой Ивановной без уведомления агротехника Клочихина. Овощ с наступлением жары совершенно раздобрел, благо, его поливали. Но размеры плода не шли в сравнение с его вегетативной массой: самая скороспелая плеть достигала толщины руки, и начала уже на второй ряд опоясывать теплицу изнутри, как удав, стискивая огуречные слабые плети и сминая листья. Росла тут еще морковка, изреженная и угнетенная, которой, по всей видимости, недоставало воды, выкачиваемой влаголюбивыми тыквенными.

Закончив обследование придомовой территории, Андрей вернулся в жилище, поставил кипятить чайник. Когда вода закипела, водрузил на электроплитку кастрюлю и вылил в нее половину кипятка, а минуту спустя бросил в него хорошую горсть гороха, найденного на огороде. Лущить его Корнев не стал, а бросил прямо в стручках. Горох случился поздний и еще не задеревенел, сохраняя зеленую свежесть. Поэтому варить долго его не пришлось. Соль, как еще один непрокисающий продукт, имелась на столе. Через четверть часа он уже поглощал с хорошим аппетитом приготовленное блюдо, заедая соленым огурцом и запивая горячим чаем с сахаром. В целом завтрак получился неплохой и Андрей расположился в кресле, чтобы обдумать план действий на ближайшее время.

Где-то поблизости раздался утробный рев, и Корнев вздрогнул. Эта же тварь ревела вчера вечером, когда он стремился по лесной тропе. Андрей вскочил и подошел к окну, но ничего не увидел и вышел на улицу. За невысоким штакетником тяжело шествовал упитанный бык, рыжий с черными подпалинами и косил глазом на калитку, за которой помещался Андрей. Наблюдатель приготовился еще раз вздрогнуть, встретившись с ним взглядом, но не вздрогнул: печальное лицо Борьки не вызывало ужаса. Может быть, он чувствовал, какую каверзу готовит для него хозяин а, возможно, окончательно поняв дальнейшую бесперспективность пребывания в Выселках, обдумывал план побега в дальние пределы. Потому что там хорошо, потому что нас там нет. Бык отвернулся и продолжил свой путь, а Корнев остался стоять в задумчивости у калитки. Он-то Выселки выдержит, тут для него очень подходящее место, но выдержит ли его симпатия? Вспомнилась история дядьки и его половины. Любовь, конечно, зла, но не надо сбрасывать со счетов и взгляды человека на жизнь, на любезные сердцу привычки.

Андрей вернулся в дом и принялся звонить Пете Листунову. Приятель долго не отвечал: наверное, взбирался на свой погреб. Наконец, прорезался его голос:

– Ну как ты там, по диким степям Забайкалья? – спросил он со своего пункта связи.

– Какие степи? Тут кондовая тайга. Но медведей еще не видел – все некогда. Видел и слышал одного быка – почти дикий, и ревет не хуже медведя.

– А что с вахтой – сроки не сжались? Когда ждать тебя? Мои чуть с ума не сошли – начали готовиться к приему гостя, а он раз – и схлюздил. Шутка. Так когда?

– Тут, видишь ли, от дядьки никаких известий, да и прошло только два дня. Но он, конечно, копытит – у него прямой и срочный интерес продать этот дом. Обещал дать увольнительную не позже, чем через две недели. Значит, еще 12 дней. Хотя сомнительно, что покупатели толпой ринутся сюда. А я знаешь, что подумал? Приезжай-ка лучше ты сюда. Глотнешь природы, развеешься, карасей всяких наловим, вечерком можно посидеть с напитками. Не каждый вечер, конечно, но можно и каждый – если понемногу.

И свежеиспеченный таежник засмеялся:

– Ты, наверное, подумал – не свихнулся ли Андрюха? Нет, я в норме и абсолютно трезвый. Так что, принимаешь приглашение?

– Ты такой стремительный… Я, наоборот, ждал этого Андрюху у себя! Как обухом!

– Ну, какая разница – я у тебя или ты у меня. Главное, посидим, поговорим, тряхнем стариной.

– А как же мои домашние?

– Вместе приезжайте, жизненного пространства тут хватит. Хоть вырветесь со своего асфальта.

– Ну, задал ты задачу!

– Думай, решай. Две недели пролетят быстро.

– Да уж. Не знаю, как уговорить моих. Но если все-таки приеду, то денька на два, не больше.

– Так это уже хорошо!

Завершив переговоры, Андрей вышел во двор, на предмет картошки: хоть еще и рано ей поспевать, но надо посмотреть. Макароны он не переносил, после того, как однажды переел их. Потом было жутко плохо. Так же говорили и ребята, с которыми он употреблял их под водочку по случаю дня рождения у одного из них. С того времени макаронные изделия он не переносил, хотя дня через два прошел слух, что виной всему, наоборот, водка, которой отравились в околотке несколько человек. Хорошо – выжили. Водку пить, кстати, не перестали, а вот макароны получили полную отставку.

Поддев лопатой картофельный куст, Андрей выдернул его и стряхнул землю. Клубни уже появились, и были значительно крупнее гороха. Он выкопал еще два куста и решил, что на сегодня вполне хватит. Тут внимание его привлек кот, который взбирался на крышу амбара, где сидел взъерошенный маленький воробей, непонятно, откуда тут взявшийся. Воробей не шевелился и кот, казалось, тоже не шевелился, но помалу подползал к нему.

– Ах ты, змей! – возмутился Корнев и метнул в хищника только что выкопанный клубенек. И попал! Если бы картофелина была кондиционных размеров, коту бы несдобровать. Но и без того, дернувшись от неожиданности, он потерял ориентировку и свалился в лопухи у стены. Воробей вспорхнул и исчез за коньком крыши. Кот, как ни в чем не бывало, выбрался из лопухов и растянулся на крыльце дома, лениво обозревая двор.

На обед у Корнева были вареная картошка в тончайшем мундире и соленые огурцы с хлебом. На ужин картошку он зажарил – на растительном масле, которое имелось на кухне, и употребил ее теперь, напротив, со свежим огурцом, сорванным на грядке. Начал накрапывать дождь, затем прекратился и уже уверенней заморосил на рассвете. Это никуда не годилось, поскольку Андрей собирался наведаться на реку. Кроме чисто спортивного интереса, он рассчитывал обеспечить себе какое-либо рыбное блюдо, которое значительно оживило бы его растительное меню. Иногда дождь прекращался, но через малое время принимался орошать землю снова. Сплошная серая пелена, затянувшая небо, не давала оснований думать, что он скоро прекратится.

Утром Андрей снова сварил картошку и ел ее с соленым огурцом, закусывая хлебом и затвердевшими зелеными перьями батуна.

«Хорошо, хоть не притащил сюда Аннет» – подумал он и вздохнул.

Ближе к полудню, накинув какую-то местную куртку, вышел в огород, чтобы добыть на обед теперь уже свежий зеленый огурец. Тут его внимание привлек посторонний шум, и он увидел Егора Филипповича, который, стоя во дворе своего дома, колотил по ограде деревяшкой. Заметив, что внимание молодого соседа привлек, крикнул слабым голосом: