Дорога перемен

— «Раздражение» — шесть букв?

— Досада. — Я выхожу из машины.

Он даже не удосуживается взглянуть на меня. Вписывает слово, которое я назвала.

— Подходит. Чем могу помочь?

Ребекка вылезает из машины и хлопает пассажирской дверцей. Потом отступает, оглядывает наш универсал и начинает смеяться. Машина вся в ягодах и цветках «черноглазой Сьюзан», которые зацепились за верхний багажник и антенну во время путешествия по полю. Такое впечатление, что машина из поколения девяностых. Ребекка принимается вытаскивать длинные узловатые стебли растений.

— Если честно, нам нужна новая машина, — признаюсь я. — Что-то более экстравагантное.

Старик издает носом странный звук, а потом достает из кармана носовой платок и вытирает лоб.

— Экстравагантное, — повторяет он, обходя вокруг машины, и снова издает носом этот звук. — Экстравагантнее этого подобрать будет сложновато.

— Это очень хорошая машина. Крепкая, надежная и пробег всего пятьдесят тысяч километров. Просто конфетка, — улыбаюсь я, пока он осматривает колеса.

— Если она такая хорошая, почему вы мечтаете от нее избавиться?

Я бросаю на Ребекку предостерегающий взгляд, чтобы она молчала.

— Не могли бы мы поговорить наедине, мистер…

— Длинная Шея. Меня зовут Джозеф Длинная Шея.

Я мгновенно прокручиваю в голове все объяснения и предлоги, но когда начинаю говорить, то ловлю себя на том, что говорю правду.

— …Поэтому мы оставили моего мужа в Калифорнии и едем через всю Америку. Откровенно говоря, нам нужна машина и немного наличных. Именно поэтому мы и приехали сюда.

Старик смотрит на меня угольно-черными глазами, не веря ни одному сказанному слову.

— Скажите прямо, леди.

— Хорошо, — отвечаю я. — Хорошо. Завтра у моей дочери день рождения. Она всю жизнь занималась чечеткой, а в Лос-Анджелесе проходит кастинг на съемки в фильме, и она попросила меня отвезти ее туда в качестве подарка ко дню рождения. Она мечтает стать звездой, но, признаться, у нас нет денег на необычный наряд или на большую машину — на что угодно, лишь бы привлечь внимание шишек из Голливуда. Поэтому мы поговорили и решили продать машину, взять что-нибудь подешевле, а на вырученные деньги купить красивую одежду, арендовать лимузин и приехать на просмотр.

Я произношу все это на одном дыхании и, выдохшись, опираюсь на колонку. Когда поднимаю взгляд, старик уже подошел к Ребекке. Его глаза сияют.

— Танцуй, — командует он.

Не знаю, откуда она этого набралась, — ведь Ребекка никогда в жизни не занималась чечеткой! — но она начала отбивать дробь, используя колеи от колес в качестве импровизированной сцены.

— Я еще и петь умею, — улыбается она.

По лицу Длинной Шеи заметно, что он в восторге.

— Это что-то! Может, ты станешь новой Ширли Темпл, кто знает! — Старик ведет Ребекку к ряду машин, стоящих перед заправочной станцией. — Какая тебе нравится?

Ребекка прикусывает нижнюю губу.

— Даже не знаю. Мама, иди сюда! Что скажешь?

Я становлюсь рядом, и она легонько толкает меня локтем.

— Ну, милая, я хочу, чтобы ты сама выбрала. Пусть это будет частью подарка на твой день рождения, — отвечаю я.

Ребекка хлопает в ладоши. Выбор на самом деле невелик: несколько видавших виды «кадиллаков», синий джип и пыльный «Шевроле-Нова».

— Как тебе эта? — спрашивает Ребекка, указывая на маленький спортивный «Эм-Джи», который я сразу и не заметила. Из соображений безопасности я всегда держусь подальше от таких небольших машин. Автомобиль практически не виден из-за вывески с ценой на бензин. Красный, на каждом колесе пятна ржавчины. Салон во многих местах порван.

— Верх откидывается автоматически, — говорит Длинная Шея, — и все еще работает.

Ребекка перепрыгивает через дверцу машины, неловко опускается на переднее сиденье и одной ногой застревает в дыре на обивке, где треснул винил.

— Сколько? — интересуюсь я.

Ребекка и Длинная Шея синхронно вздрагивают, как будто забыли о моем присутствии.

— И сколько вы дадите за наш универсал?

Длинная Шея одаривает меня кислой улыбкой и возвращается к нашей машине. Убирает с зеркала заднего вида ромашку.

— Я дам вам три тысячи, хотя она таких денег не стоит.

— Шутите? — взрываюсь я. — Машине всего четыре года! Она стоит в два раза дороже!

— Только не здесь, — отвечает он и подходит к «Эм-Джи». — А эту я отдам вам за тысячу.

Ребекка поворачивается ко мне с невероятно грустными глазами, стараясь, чтобы этот взгляд непременно заметил Длинная Шея.

— Слишком дорого, да, мама?

— Не переживай, милая. Поедем в другое место. По дороге в Голливуд еще много городов.

— Пять сотен, — уступает Длинная Шея, — и это моя последняя цена.

На грузовичке лимонного цвета на заправку заезжает какая-то женщина и останавливается у колонки. Длинная Шея извиняется и идет заливать бензин. Ребекка манит меня поближе к машине, я перелезаю через дверцу не так шустро, как она, и занимаю место водителя.

— Где ты научилась отбивать чечетку? — интересуюсь я.

— В школе. На занятиях физкультуры. У меня был выбор между тетерболом и чечеткой. — Она кладет голову мне на плечо. — Значит, думаешь, что мне повезет на Бродвее?

— Не знаю, будешь ли ты иметь успех даже в Попларе, если честно. Но зато ты преуспела в охмурении этого старикашки.

Я начинаю крутить радио (не работает) и переключатель передач (стоит на задней). Ребекка открывает бардачок — пусто, потом лезет рукой под сиденье, чтобы отодвинуть его подальше. Достает пыльный конверт, лежавший на пружинах под сиденьем.

— А это что?

Она открывает конверт. Достает несколько двадцаток, там одни двадцатки. Ее глаза изумленно расширяются. Я выхватываю конверт. Быстро пересчитываю деньги, пока Длинная Шея не закончил свои дела.

— Тут больше шести сотен, — говорю я Ребекке. — Вот это я называю «возврат затраченных средств».

Ребекка замечает, что грузовичок отъезжает, и запихивает конверт назад под сиденье.

— Ты правда хочешь эту машину? — громко спрашиваю я, когда Длинная Шея подходит к нам. Ребекка кивает. — Что ж, тогда с днем рождения!

— Ой, мамочка! — Ребекка с визгом бросается меня обнимать. Потом вырывается из моих объятий и трясет руку Длинной Шеи. — Спасибо, спасибо вам огромное!

— Принесу техпаспорт, — говорит Длинная Шея и, прихрамывая, направляется к бетонному зданию, которое, должно быть, служит ему конторой.