Дорога в бесконечность

– Нет, - Дмитрий, в ужасе от своего положения, упал на колени перед следователем.
– Только не в сорок пятую! Я согласен сидеть в любой другой тюрьме, в переполненной камере...

Его сковал страх. Впервые в жизни, он понял, что уже не может творить все, что захочет его душа. Освободившись из тюрьмы в первый раз, он поверил в свою безнаказанность. Теперь стало понятно, что наказание неминуемо...

– Что значит — не в сорок пятую?
– возразил следователь.
– Где есть места, туда и оформим.

Закрыв Дмитрия, он отправился выполнять бумажную работу: оформлять доставку в тюрьму. Когда он ехал в старом трясущемся УАЗике, молился об одном — чтобы его определили в другую камеру, в такую, где его никто бы не знал.

Однако, ему не повезло. На входе в тюрьму конвойные вручили документы охране, и прошли внутрь. Там, по коридору на первом этаже, прохаживался собственной персоной полковник. Увидев доставленного, он изогнул губы в иронической улыбке, и Дмитрий понял: его здесь уже ждут.

– Хорошо тебя разукрасили в СИЗО, - заметил он и понизил голос, наклоняясь к его уху.
– Даже лучше, чем мы планировали. Давайте, ребята, расписывайтесь, где надо, а гражданина передавайте моим... Куда определить — я подумаю.

Конвойные пошли в канцелярию. Дмитрий стоял между двумя дюжими надзирателями. По выражению лица Силаева, он все понял. Полковник направит его в старую камеру! При мысли об этом, ноги Калинина ослабли и стали ватными. Он бы упал, но надзиратели крепко подперли его локтями.

– А что?
– поигрывая подарочной ручкой.
– Тебе вон какие почести оказывают — сам начальник колонии тебя встречает. Давай-ка тебя к старым друзьям. Они так скучают, даже привет просили передать!

Так что, до суда местонахождение Калинина было определено. Когда он вошел в камеру, тело его покрылось мурашками. Состав немного изменился — кроме старых, помнивших его зеков, друзей покойного Овсянникова и ставшего инвалидом Гамбы, здесь были новые... занимавшие нары покойных.

– Какие люди!
– этот зек, его ровесник и вор-рецидивист, не принимал участие в насилии, но был приятелем Овсянникова.
– Даша вернулась! А мы тебя ждали.

– В прошлый раз ты бабу порезал, - вспомнил другой.
– А она замутила с полковником! А та, которую ты изувечил сейчас, охмурит кого покруче. Умеешь наживать врагов!

Дмитрий сгорбился и сжал кулаки. Теперь он знал, как вести себя в тюрьме. Раз уж он сюда попал, необходимо жить по правилам... Чтобы иметь возможность выжить.

– Кто старший?
– спросил он.

– Ну, я, ответил еще один — друг Гамбы.- Место свое помнишь, или проводить?

После ужина у них был час свободного времени. Дмитрий сидел в одиночестве на полу, а остальные пока его не трогали. Они сгрудились вокруг старшего. Калинин прислушивался к их разговору... они обсуждали недавнюю бойню, и его имя звучало часто.

Сон его был тревожным, однако, нервы и усталость дали о себе знать, и мужчина уснул, сжавшись у печально известного ведра. Проснулся он от ощущения жуткой боли в спине. Закричать не получилось — ему зажали рот.

Били в темноте, заключенные камеры в полном составе.

– За Овсянникова и остальных, - слышались голоса.
– За Гамбу — инвалида безногого. За баб твоих. Получай, козел!

Дмитрий, крутясь на полу от ударов, только и мог, что закрывать голову. В заключении всего, он увидел, как один из заключенных передал старшему какой-то пузырек.

– Вот... этим в ту ночь хотели Гамбе залить глаза, но не успели — охрана прибежала. Нашел на полу. Наверное, кому-то пригодится...

Старший открыл пузырек, понюхал содержимое.

– В глаза — до Божья роса, - отметил он.
– Получай!

Жидкость с шипением вылилась из пузырька и полилась Дмитрию в лицо. Он истошно завыл от жуткого жжения и боли...

* * * *

Найти Аниту оказалось не так уж сложно. В рамках следственных мероприятий, Дмитрия пробивали по всем статьям. К сожалению, забыли послать запрос в соответствующий территориальный орган, чтобы узнать, не приобретал ли он на свое имя какую-то недвижимость. Вадим Сергеевич, которого заинтересовала пропажа Аниты, учился после военной службы на экономическом факультете, как и Шацкий, и они лично напомнили следствию о важности такого запроса. Так стало известно о домике на берегу моря, и туда немедленно был отправлен наряд полиции. Его сопровождал Сергеич.

Инга изъявила желание поехать с ними, и отказать ей не могли. Доехав до домика, даже сотрудники полиции подивились уединенности этого места.

– Заходим по одному, - скомандовал главный.
– Вдруг там есть сообщники?

Они выстроились в цепочку, Сергеич шел вторым после главного. Инга горько усмехнулась.

– Ребята, какие сообщники? Мой сын один стоит целой банды, по силе своей жестокости...

Выбив дверь, они не сразу обнаружили Аниту, лежащую на куче старых одеял. Так как Дмитрий не приезжал уже два дня, она потеряла сознание от слабости и голода. Связанные руки, следы побоев и порванная одежда — все это говорило само за себя.

Инга, упав на колени, приподняла ее голову, пытаясь привести в чувство.

– Девочка моя, бедная, - сдерживая слезы, проговорила она.
– Что же он с тобой сделал!

Тем временем перед главным наряда стоял вопрос, как лучше поступить: вызвать скорую сюда, или отвезти девушку в город в больницу самим.

– Скорая будет долго колыхаться на этих дорогах, - решил Сергеич и взвалил бесчувственную Аниту к себе на плечо.
– Отвезем сами.

Никто ему не возражал...

В больнице Аните поставили капельницу, и она довольно быстро пришла в себя. При полном медицинском обследовании, у нее обнаружились гематомы от побоев Дмитрия, а также нервный стресс и упадок сил. Она умудрилась сильно простыть. Все! То, чего она так боялась — наличия инфекций от контакта с Дмитрием, не подтвердилось, и этому уже можно было порадоваться...

Все это время мужчина, которого она раньше видела лишь мельком, находился рядом. Он — человек опытный, бывалый — мысленно возмущался жестокости, проявленной к ней Калининым.

Очнувшись, она увидела у своей кровати Ингу и Сергеича.

– Вы нашли меня, - из ее глаз покатились слезы.
– Инга, твой сын... он...

Она мягко закрыла рот падчерицы ладонью.

– Не нервничай, милая. Он там, где должен находиться. А ты — с тобой все будет хорошо. Твоя мачеха не даст тебя в обиду. Ты поправишься, забудешь все...