Дорога в тысячу ли

— Но что я сделал?

— Мы вынуждены. Другого пути нет. Я думаю, друг твоего отца может быть в чем-то замешан.

— Но у вас нет доказательств, и вы обвиняете друга моего отца в чем-то невозможном. Горо никогда не причинит вреда…

— Я ни в чем не обвиняю друга твоего отца. Но факты остаются фактами, есть мертвая женщина, которая не хотела продавать свою собственность.

— Но Горо заплатил за этот участок, он дал ей справедливую цену. Она была не против продать землю корейцу. Он бы не убил ее. Всю жизнь он помогал бедным людям. О чем вы говорите? Горо сделал одолжение для моего отца и меня…

— Солли, не говори мне ничего больше. Следователи захотят узнать, что произошло. Клиент очень напуган, он не хотел связываться с яки. Знаешь, как на меня могут давить на собрании акционеров?

— Яки? Но Горо не якудза.

— Сделка, к сожалению, мутная и связана с большими финансовыми затратами для клиента, и это выглядит плохо для нас. Моя репутация…

Соломон покачал головой. Горо был кристально честен и добр. Это Горо построил бизнес матери Харуки Тотоямы из ничего, только потому, что пожалел одинокую мать с двумя мальчиками. Горо всегда делал хорошие вещи для бедных людей. Абсурдно считать, что Горо мог нести ответственность за смерть старой женщины.

— Соломон, ты не знаешь, как это работает, потому что это твоя первая работа в банке, но как только ты оформишь документы об увольнении, тебе придется немедленно покинуть здание из соображений внутренней безопасности. Прости.

— Но что я сделал?

— Я дам тебе хорошую рекомендацию. Это все, что я могу для тебя сделать.

Соломон откинулся на спинку стула и уставился на застывшую челюсть Кадзу. Он сделал паузу, прежде чем заговорить:

— Вы привезли, меня туда нарочно. Потому что вы хотели, чтобы я нашел способ уговорить корейскую даму продать землю. Вы знали…

Кадзу развернулся и подошел к двери.

— Я дал тебе работу, и тебе повезло.

Соломон закрыл рот руками.

— Ты хороший мальчик, Соломон, и у тебя есть будущее, но не здесь. Мне нравится работать с корейцами. Все об этом знают. Все слышали, что ты был моим любимцем. Никто не поверит, что я применяю дискриминацию. Я просто не согласен с тактикой твоего отца.

— Мой отец? Он не имел к этому никакого отношения.

— Да, конечно. Это был тот человек, Горо, — сказал Кадзу. — Я верю тебе. Удачи, Соломон.

Кадзу открыл дверь офиса и пропустил внутрь двух женщин из отдела кадров, прежде чем отправиться на следующее заседание.

Служащие стремительно оформили все документы. Они попросили у Соломона удостоверение личности, и он подал его автоматически. Он думал про Хану, про грядущий разговор с Фиби. Ему не хватало воздуха. Он собрал личные вещи в коробку. Сквозь стеклянную стену конференц-зала он видел игроков в покер, но Кадзу там не было. Джанкарло заметил, что он держит коробку у груди, и он улыбнулся ему краем рта, а затем вернулся к своим делам. На улице Соломон взял такси и попросил водителя отвезти его в Йокогаму. Он не думал, что сможет дойти до железнодорожного вокзала.

20

Йокогама, 1989 год

Кафе «Империя» предлагало посетителям японское карри в старом стиле. Соломон ходил туда с отцом по субботам, когда он был мальчиком. Мосасу по-прежнему ужинал там по средам с Горо и Тотоямой. В «Империи» готовили пять различных видов карри, здесь имелся один вид разливного пива, чай и маринады. На этот раз в кафе оказалось почти пусто, за исключением трех старых друзей, сидящих за угловым столом возле кухни. Горо рассказывал какую-то историю — строил забавные рожи и делал драматические жесты. Мосасу и Тотояма ели горячий карри и запивали пивом.

Когда Соломон открыл дверь, колокольчики зазвенели. Мосасу удивился. Соломон поклонился мужчинам.

— Ты пропускаешь работу? — спросил Мосасу.

— Пусть разок пропустит, — перебил Горо, который был рад видеть мальчика. — Нельзя быть таким красивым. Это просто угроза всем женщинам Японии. С твоей внешностью я бы разбил сердца всем.

Харуки Тотояма ничего не сказал, он смотрел на застывшее лицо Соломона.

— Соломон, садись, — сказал Тотояма. — Ты в порядке?

— Я… — Соломон попытался заговорить, но задохнулся.

— Ты голоден? — спросил Мосасу. — Это Ецуко сказала тебе, что мы тут сплетничаем, как старухи?

Соломон покачал головой.

Мосасу положил руку на плечо мальчика. Это он купил Соломону темно-синий костюм братьев Брукс, когда навещал сына в Нью-Йорке. Было приятно делать покупки в таком хорошем американском магазине.

Присмотревшись к Соломону, Горо нахмурился и махнул официантке:

— Кеко-тян, дай чаю, пожалуйста.

Соломон поднял голову и уставился на бывшего начальника своего отца.

— Я не знаю, что сказать, Горо-сан.

— Просто поговорим.

— Мой босс, Кадзу, сказал, что та дама, вы знаете, продавец участка, она умерла. Это правда?

— Это так. Я был на похоронах, — сказал Горо. — Она была совсем старая. Умерла от сердечного приступа. Две ее племянницы унаследовали деньги. Приятные женщины. Красивая кожа, настоящие корейские лица. Они напомнили мне о моей матери и тете.

Официантка принесла чай, и Соломон взял кружку обеими руками. Такие кружки он помнил в «Империи» с самого детства.

— Кто умер? — спросил Тотояма.

— Корейская дама, которая продала участок Горо-сан. Клиент босса хотел приобрести эту собственность, а она не продавала японцу, поэтому Горо-сан купил участок и продал его клиенту, но дама умерла теперь, и клиент босса отказывается от сделки. Что-то говорит про возможное расследование.

Тотояма взглянул на Мосасу, который выглядел озадаченным.

— Ей было девяносто три года, и она умерла через пару дней после того, как продала имущество. — Горо пожал плечами и жестом заказал себе еще кружку пива.

Он указал на пустые пивные кружки Мосасу и Тотоямы, но они покачали головами. Тотояма закрыл верх пивной кружки ладонью.

— Сколько заплатили за недвижимость? — спросил Мосасу.

— Очень хорошая цена, но не сумасшедшая. Затем я продал участок клиенту за ту же сумму. Я послал начальнику Соломона копии обоих контрактов. Я не заработал на этом ни иены. Это была первая сделка Соломона и…

Мосасу и Тотояма кивнули. Немыслимо, чтобы Горо стал делать прибыль за счет карьеры Соломона.