Дорога вспять. Сборник фантастических рассказов

– Или мы попали в…

Дон Командантэ подпрыгнул на подоконнике.

– Смотри! Чив…

Чива-Рива бросился к окну, чуть не упал, зацепившись за проволоку.

Слева, в глубине двора, куда не падал свет из окон, что-то двигалось. Колеблющееся, шарообразное, словно сформированное из чёрной ваты. Оно двигалось к улице по периметру абсолютной тьмы, но всё же выделялось в ней, как медуза выделяется в воде. Иногда внутри «этого» тускло вспыхивало блёклое голубое сияние, но оно не освещало, а просто обозначало.

– Это живое? – шёпотом спросил Чива-Рива.

– Откуда мне знать. Транспорт какой-то?

– Может… – на этот раз согласился друг Дона.

– Где оно? Куда исчезло?

– Я тоже потерял…

«…пришельцы…» – говорило радио.

«…исходя из… им нужна лишь информация… свет солнца причиняет им боль… скоро улетят…»

«…надолго ли?…»

– Доставай коньяк, – сглотнул Дон Командантэ.

Чивас кивнул и направился к шкафчику.

Вечером, обозначенным лишь временем на часах, а так, ничем не отличающимся от утра, дня или ночи, они, пьяные в дым, кидали из окна пустыми бутылками по скользящим в темноте НДО (неопознанным движущимся объектам – термин Дона) и призывали соседей присоединиться к «движению против темноты, в защиту прав солнца». Очень актуальными были лозунги Дона Командантэ: «Пришельцы гоу хом!» и Чиваса: «Даёшь, суки, рассвет!» Соседи не поддержали, напротив, двумя этажами ниже показалась голова и прокричала что-то невнятное, но явно осудительное. Дон вылил на нее воду из-под пельменей с ответным криком: «Умойся, продажный жопошник и солнцененавистник!»

В ту ночь оба друга заснули на кухне – Дон Командантэ по традиции на полу, а Чива-Рива на стуле с зажатой между ног бутылкой кетчупа и полосатыми погонами-носками на плечах.

Когда Дон Командантэ проснулся, Чива-Рива пил чай. Дон даже немного обиделся: почему он всегда встаёт последним?

Чивас имел помято-опухший вид. В руках – книжка в мягкой обложке. «Мифология народов и…» – разобрал Дон Командантэ с пола.

– Что пишут? – осведомился он, продвигаясь на карачках к ванне.

– Всего понемногу. Так, просматриваю… Вот например: «Апофис, в древнеегипетской мифологии – дух зла и разрушения, стремящийся погрузить мир в вечную тьму».

– В тему, – отозвался уже из коридора Дон Командантэ.

– Ты давай быстрей. Надоело чаи гонять. Лечиться будем.

В ванной родился странный возглас – то ли отвращения, то ли ликования.

Дону Командантэ удалось словить ещё несколько радиотрансляций: то ли эфир стал менее «забиваемым», то ли люди уже немного отошли от происходящего и принялись обсуждать, спорить и полемизировать – любимые занятия в необычных ситуациях. В этот синонимический ряд входил также глагол «проповедовать». На одной из частот они услышали об Иисусе Навине и о его «длинном дне»: не в пример вчерашнему проповеднику, бодрый и звонкий голос сообщил (с перерывами на помехи) об описанном в книге Праведного «дне Навина», когда солнце неподвижно стояло среди неба и не спешило на запад целый день.

– А причём тут мы? – удивился Дон. – У нас длинная ночь.

Пока они обедали жареной картошкой с маринованными шампиньонами под рюмку-другую, бодренький голос рассказал об апокрифическом собрании книг «Мидрашим», в котором говорилось о неподвижном стоянии солнца в течение восемнадцати часов, и о космической катастрофе, в ходе которой светило едва поднялось над горизонтом и опять-таки много часов оставалось без движения (поведал об этом испанский учёный послеколумбовой эпохи Сахагун, после изучения предания аборигенов). Потом были библейские цитаты и многочисленные «аминь», «да восславим», «братья и сестры» и т. д.

Со словами «Аллах Акбар» Чива-Рива продолжил плавное течение запоя тридцатью «каплями» коньяка.

Коньяк закончился через час.

На другой частоте (скорей всего, любительской) что-то говорили об анналах кого-то или чего-то, датированных вторым тысячелетием до нашей эры («Мэксика» добавил диктор, почему-то используя «э» вместо «е»), где говорилось, что «в прошлом при великой катастрофе ночь не кончалась очень долго». И ещё про Китай времён правления императора Яо, когда солнце неподвижно висело в небе в течение десяти дней, леса загорелись, и появилось множество страшных тварей.

По-прежнему выла сирена, в перерывах сменяясь непонятным: «ВНИМАНИЕ! ОЖИДАЙТЕ! КОРРЕКТИРОВКА!»

Чивас отыскал диалог, в котором один собеседник величал второго профессором:

«…технологии инопланетян – спектральный фильтр, который пропускает лишь инфракрасные лучи (возможно, также радиоволны и ультрафиолет), но блокирует естественный свет…

То есть, профессор, вы придерживаетесь теории щита?

Просто пытаюсь развить. Температура «днём» ощутимо выше «ночной» – это факт. Можно поговорить о теплорезонансе, лучах жизни, которые имеются в ИК-диапазоне. Так-то.

Всё же, более популярна теория остановки вращения Земли. Что скажете, профессор? Насколько правдоподобно такое явление с точки зрения науки? Теоретически возможно?

Без уничтожения самой Земли – нет. Так-то. Но и тут речь не о воздействии человека, каких-то технологий, а – солнца или другого космического тела.

А подробнее?

Конечно. Постараюсь обойтись без множества цифр и исторических споров. Земные сутки равны двадцати трём часам пятидесяти шести минутам и четырем целым одной десятой секунды. Но Донжон в 1960 году установил, что солнечные вспышки увеличивают это время на почти миллисекунду. Происходит замедление или увеличение скорости вращения. Теперь задумаемся, какова должна быть активность солнца, чтобы продлить на одном полушарии день на пару часов? Возможно, к такому эффекту привёл бы взрыв этой звезды. Так-то. Но это, как говорится, нам не подходит.

Что ещё может вызвать замедление или даже остановку? Я говорил о небесном теле – комете или метеорите. Это небесное тело должно пройти в непосредственной близости от нашей планеты, чтобы воздействовать на неё своим гравитационным полем. Но главное – размер. Он важен, не только в соревновании тщеславия у мужчин… Эта, допустим, комета, должна быть размером с Землю. Поминаете? И я говорю о мизерной возможности полной остановки вращения. Но и тут, человечеству не удалось бы, как говорится, насладиться. Землетрясения, наводнения, тотальное разрушение, а мы с вами, мой друг, вылетели бы из подштанников прямо на орбиту… Так-то!»

– Слыхал, Чивас? – заржал Дон Командантэ. – Прикинь, этот тактольщик подштанники носит!

– А знаешь… – Чива-Рива кидал в кипящую воду неприглядного вида мясные обрезки, не успевшие толком разморозиться. Он рассчитывал сварить суп «из того, что под рукой»: одна картофелина, морковка, ссохшаяся головка лука, пакетик неизвестной приправы с рукописной пометкой «Ядрён-Батон», печенье (тут вкрадывались сомнения) и, собственно, сами обрезки. – Можно замутить неплохой рассказ, фантастический. Во всяком случае, декорации чёткие – вечная ночь, костры на улицах, гибнущие растения, каннибализм. Апокалипсическая картина…

– Летающая кукуруза, секты шахтёров…

– Ну, от тебя ничего другого я и не ожидал, – не зло огрызнулся Чива-Рива. – Сколько мясо варить?

– Минут двадцать.

– Точно.?

– Вроде как. Только это мясом трудно назвать. Я уху обычно варю, а не бульон из кожуры.

– Тут тебе не кулинарный поединок. Давай, водяру неси.

Где-то с пяти до шести отключили электричество. Район (город? страна? планета?) погрузился в абсолютную тьму. Чива-Рива нашёл остатки новогодних свечей. Они сели на полу с почти допитой водкой, остатками закуски. Дрожащие оранжевые тени разлеглись на линолеуме.