Дорога яви

 - А что с ней случилось?
– спросила Майя, переводя взгляд с гостьи на парня и обратно.

 - С той девушкой? Да ничего... Расстались, и все. Я ж бродяга, я с ней и так долго сидел на одном месте... Но здорово было бы встретиться с ней снова. Интересно, где она сейчас... Наверное, завела себе кого-нибудь покруче... Ничего... Я вот оклемаюсь, князек денег подкинет, я себе тоже кого-нибудь заведу. Есть тут у вас красивые девки, Майя? Такие, чтоб все при всем?
– здоровой рукой парень показал на себе желаемые женские округлости.
– Я же не слепой, мне только лоб расколошматили... Да меч вот потерял. А хороший был меч, Майя! Я на новый такой нескоро накоплю. Ну да ничего... Где наша не пропадала... Хотя, какой я наемник без меча, правда же? Узнают - засмеют...

Он говорил что-то еще, порой переходя на неразборчивый лепет. Кажется, снова о девушках:

 - Ты, наверное, тоже ничего, но молоденькая слишком, не обижайся уж... Хотя учишься быстро...

Гостья тем временем закончила с перевязкой, но уходить почему-то не спешила. Выпрямившись, она всматривалась в лицо парня, полузакрытое повязкой, но о чем она думала, невозможно было угадать. Вдруг что-то звякнуло - это гостья отстегнула от пояса ножны с мечом и положила их на лавку рядом с парнем. Сделав это, она повернулась и быстро направилась к выходу.

 - Вот если бы мне...
– говорил парень. И вдруг, нащупав рукоятку, стиснув ее в ладони, он на секунду замолчал, а потом резко сел и, напугав Майю, закричал: - Кира! Кира, стой! Кира!..

Но гостьи уже не было на постоялом дворе...

Ноль. Это ничто. Но любой отсчет начинается с ноля.

...С каждым шагом все сложнее было приподнимать ноги и переставлять их. Он не был ранен, разве что голоден - но дело было совсем не в этом. Нелегко было идти навстречу своей смерти, даже решив, что нет права рассчитывать на что-то иное.

Дорога поднималась на пригорок, откуда был хорошо виден княжеский замок. Выстроенный из темно-серого, будто бы не высохшего после дождя камня, он был обнесен стеной с высокими узкими бойницами. А еще его окружал ров, утыканный кольями; на дне всегда, сколько он себя помнил, мутно поблескивала протухшая вода. Мост через ров был опущен. К нему с пригорка вела широкая желтая дорога, на обочинах которой кое-где росли пыльные кусты.

Переведя дыхание, он снова двинулся вперед. Дозорные со своих площадок уже наверняка заметили его, теперь было бы невежливо повернуть назад.

Все дни, начиная с того, в который он, сопровождая князя, покинул замок, оставили у него странное ощущение: будто бы они были вырезаны из другой, чужой жизни и зачем-то вставлены в его жизнь. Зачем? В этом был какой-то смысл или все это было просто ради шутки? Теперь и не узнать уже. Да и собственное прошлое в свете этих дней представлялось ему теперь только горькой, глупой шуткой.

Сколько лет он потратил на то, чтобы обучиться магии! Ему хотелось отомстить тому, кто убил его отца, - тому, по чьей вине он перестал быть свободным человеком. Он занимался каждый день, столько, сколько мог, пока наконец не счел, что готов отомстить, - но, как выяснилось, мстить уже было некому. Его обидчик умер, причем сам. Такое бывает... А сколько он потом пытался избавиться от своего магического дара - он ведь напоминал ему об этой нелепой неудаче! Все было тщетно. Но появилась девчушка, ради которой он, пересилив себя, стал творить чудеса. Он называл бы ее сестрой, если бы мог себе это позволить. Но ведь он был всего лишь рабом, купленным для ее обучения... Павда, она отказывалась с этим считаться. Потом появилась еще одна... девушка. И она тоже относилась к нему совсем не так, как к нему относились другие люди... Нет. Люди всегда относились к нему нормально. Это он сам всегда относился к себе как к рабу. Он презирал, он ненавидел себя. За магический дар в том числе. Но как бы он пригодился сейчас! Он сумел бы отыскать Киру, Келу и остальных. Он смог бы быть полезным. Лучше бы его убили в той пещере! Но нет - его просто вышвырнули в явь, выпив до дна, лишив того, что, оказывается, составляло такую большую часть его натуры и было так нужно... Лучше бы убили. Тогда бы не пришлось искать смерти самому.

Князь, конечно, убьет его. Он ведь не уберег его дочь. Для этого он, Гьер, и возвращается в замок: он не может, не хочет жить дальше. И он уже проделал почти весь путь. Осталось только дойти до ворот и - самое сложное - рассказать обо всем князю.

У моста, ведущего через ров, он снова остановился. Так непросто было сделать шаг - ступить на дощатый настил, покрывающий толстые бревна. По одной из досок полз муравей. Откуда? Куда?.. Ниоткуда. В никуда.

Собравшись с силами, Гьер вскинул голову и посмотрел на стены замка. Да, если где-то и стоило умирать, то здесь, - решил он и уже было ступил на мост, как вдруг в спину ему отчетливо плеснуло холодом, и на плечо легла рука.

Гьер вздрогнул, обернулся. Позади его стояла Кира.

 - Привет!
– сказала она, улыбнувшись.
– Я тоже сюда. Хочу кое-что рассказать родителям... Да, как хочешь, но твоя смерть откладывается: нам еще выручать одну очень влюбленную в тебя девушку.

Гьер с трудом поверил своим глазам. Кира - живая, здоровая, какая-то немного не такая, не совсем прежняя, но все-таки Кира - стояла перед ним. И первый раз напрочь забыв о том, кем он считал себя почти всю свою жизнь, он шагнул к девушке и крепко обнял ее...

Один. Это уже кое-что.

...Всадники спешились за калиткой и вошли в огород, шлепая по грязи, выстоявшейся на тропинке после вчерашнего дождя. Было их двое, и они знали, куда шли. Это было слышно... Да и сложно было ничего не расслышать и ничего не понять: хозяйка нарезала вокруг них круги, громко и плаксиво причитая. Не оставляло сомнения и то, зачем они сюда явились. Но нет, они не получат его так просто. Он не зверушка, которую можно выставлять на показ на площади в ярмарочный день. Даже сейчас он сможет постоять за себя.

Выпростав руку из-под простыни, он опустил ее, пошарил под кроватью, нащупал рукоять. Пусть только сунутся...

Скрипнуло крыльцо, открылась дверь в передней. Двое пришельцев в сопровождении хозяйки прошли через комнату. Дернулась в сторону занавеска, прикрепленная над дверью на больших кольцах...

Одной рукой он крепче стиснул рукоятку сабли, второй уперся в постель, готовый вскочить и ударить - настолько быстро, насколько это получиться. Но тут в воздухе почуялся знакомый аромат. Веки анкела дрогнули.

 - Кира...

 - Ранк.

Выпущенная из пальцев сабля глухо ударилась о половицу. Кира прошла через горницу, встала на колени у постели анкела. Тот лежал на животе, свесив одну руку. Ему удалось приоткрыть глаза, и они были влажными, в кристалликах засохших слез на ресницах.

 - Как ты себя чувствуешь?

 - Не знаю, Кира. По-моему, я умираю. Но у нас, бессмертных, это дело небыстрое, - анкел вяло улыбнулся.
– Я рад, что ты в порядке... и что ты пришла, Кира.

Девушка нащупала его пальцы и сжала их в своей ладони.

 - Что случилось?

 - Я с несколькими кронами искал тебя и твою подругу. Мы наткнулись на анкелов... А может, они тоже кого-то искали... нашли вот нас. Мне крылья подрубили. Не думаю, чтобы с умыслом, это же в бою было. Скорее случайно... Потом выкинули в явь, чтобы не мешался. Я оказался тут, в лесочке неподалеку от этой деревни. Люди меня нашли, подобрали. Я для них не то посланник божества какого-то, не то его отступник, они не разобрались еще. Но они заботятся обо мне. Только вылечить не могут. И сам я тоже не могу... Ни вылечиться, ни деться отсюда куда-нибудь. Не знаю только, почему...
– анкел снова изобразил подобие улыбки.
– Крылья почти не чувствую.