Дорога яви

Вскоре попривыкшие к темноте глаза различили пустынный пейзаж и звездное небо над ним. Горизонт с одного края уже полинял, как будто бы на скверно прокрашенный материал капнули водой, и звезды там начали выцветать. И все, наверное, было бы очень даже не плохо, если бы кроме темной пустынной равнины и неба с посветлевшим краешком что-то было. Но вокруг, насколько хватало взгляда, не было больше ничего. Да и тот самый светлый краешек был какой-то странный: словно светлело не только небо, но и земля под ним. Кира никогда такого прежде не видела. На речке или озере во время восхода - да. Но не на земле.

Кое-как поднявшись на ноги, Кира заметила в нескольких шагах от себя свой меч. Подошла, подняла, машинально сунула в ножны. И побрела, куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону рассвета.

Где она оказалась? И как? Не надо было так поступать... Что случилось с Келой? А с Ариком? Равнина такая странная... Сухая и вязкая одновременно. Куда идти? И ничего нет... Кто этот человек? Геос же вернется за ними... за нами... Что он подумает?..

Переставляя ноги, Кира пыталась думать. Но мысли будто бы переломались в ее голове при падении и теперь никак не выстраивались в логические цепочки. Пройдя несколько сотен шагов, Кира подумала, что было бы неплохо нырнуть на изнанку: там ведь можно было двигаться гораздо быстрее. Глядишь, удастся добраться до какого-нибудь селеньица раньше, чем сил на дорогу совсем не останется.

Кира остановилась, сосредоточилась, насколько это было возможно. Вспомнила, как уходила на изнанку раньше, подалась вперед... Споткнулась и чуть не упала. Ничего не получилось. На второй, третий и десятый раз результат ничем не отличался от того, что был получен при первой попытке.

Устав, Кира опустилась на землю, какую-то необычно колючую и сыпучую. А вдруг это уже изнанка?
– подумала она. То есть, все еще изнанка... Тогда можно попробовать вернуться в явь, вдруг там есть что-нибудь...

Кира тряхнула головой, пытаясь привести в порядок мысли, и сморщилась от острой боли в виске. И тут же ее словно кипяток окатило понимание: нет, это не изнанка. Это явь. А вот изнанки тут как раз и нет. Вообще нет.

Восток тем временем становился все светлее.

Сил идти не было. Кира прилегла на землю, растянулась на ней, потом свернулась калачиком и задремала. Спала она не долго и не крепко; когда проснулась, солнце уже всходило. К чувству тяжести в голове добавилось кое-что еще менее приятное: хотелось есть. И пить. Но есть хотелось все-таки больше... А еще очень хотелось понять, что все-таки происходит.

Восток пылал. Ночная мгла схлынула, оставив от звездной россыпи всего несколько бледных белых точек. Прямо над Кирой небосвод был почти голубой, ближе к восточному горизонту он приобретал зеленовато-желтый цвет, который переходил в ярко-оранжевый и, наконец, в яростно-алый. Там, где должно было показаться солнце, горизонт превратился в сияющую белую нить, от которой, в точности повторяя краски, к ногам Киры тянулась вся палитра рассветного неба.

Ветер стих, заметно потеплело, что вообще не характерно для рассвета. Прогнав совершенно неуместное чувство восхищения, Кира наклонилась, зачерпнула сухой сыпучей земли из-под ног, поднесла ладонь к глазам. В горсти лежали мелкие камушки и песчинки с гладкими зеркальными гранями. Кира разжала пальцы - зеркальный песок посыпался вниз. Девушка опустилась на колени, хлопнула по нему ладонями... и вдруг рассмеялась.

Она смеялась долго. Не громко, но взахлеб. Ей вдруг представились лица ее родителей, которым рассказывают о ее похождениях последних месяцев. О том, как она познакомилась с Келой, как они нашли Геоса, как согласились идти с ним и как шли, как штурмовали Бастион анкелов на изнанке этого мира и, наконец, как она оказалась здесь... Где? А боги его знают. Не вызывает сомнения только одно: выбраться отсюда будет непросто. Если вообще получится.

Кира не следила за временем. Точнее, она не ощущала его течения. От странного, дурного оцепенения она очнулась только потому, что становилось все жарче. Очнувшись, Кира обнаружила, что больше не смеется, но дышит ртом, и дышать все сложней. Воздух словно перестал быть проницаемым. Теперь он был плотным, упругим. Чтобы втолкнуть его в легкие, нужно было сначала откусить кусок, а потом долго мусолить его на языке, прежде чем проглотить. Становилось все жарче. Показавшийся над горизонтом большой солнечный круг был будто только что отлит из золота, которое еще не застыло. По его выпуклой поверхности плавали алые и желтые блики. Над краем земли вставало серо-желтое марево.

Кира поднялась. Нужно было идти искать укрытие. Если так жарко уже на рассвете, то к полудню это место превратится в настоящую сковородку... Хотя, если тут и в самом деле будет так жарко, как она думает, то никакого укрытия она не найдет. Все уже давно сгорело.

Она шла несколько часов. Столько, сколько смогла. Солнце за это время существенно поднялось над горизонтом, и зеркальная сковородка, в которую превратилась земля, раскалилась так, что по ней невозможно было ступать. Жар проникал через подошвы сапог до самых костей. Дышать стало вообще невозможно. И никакого укрытия, тем более человеческого жилья, не показалось. Кира понимала: если в ближайшее время она ничего не придумает, то погибнет. Она и шла только потому что пока ничего не придумала - стоять на месте все равно бы не смогла.

Она придумала. Она закопалась в песок. Рыть пришлось руками, сбивая кожу и ногти, потому что острые камушки прорывали ткань сорочки, которой Кира обмотала ладони. Рыть пришлось много, чтобы укрыться целиком. А еще рыть пришлось глубоко, потому что песок хорошо прогревался. Но жить хотелось, и Кира рыла, едва сдерживаясь от смеха: никогда бы она не подумала, что будет с таким энтузиазмом рыть яму, которая, возможно, станет ее могилой.

Зарывшись на половину, Кира накинула на плечи и голову куртку и обеими руками нагребла на нее песок - благо тот и сам осыпался с краев ямы. К тому моменту, как она это сделала, жара на поверхности превратилась в настоящее пекло. Под слоем песка, правда, было ничуть не прохладнее. Но от прямых солнечных лучей она была спасена. Да и воздух проникал в ее убежище. Кира сочла, что без сложностей сможет провести в нем несколько самых жарких часов. Не то чтобы она совсем уж заблуждалась, но...

Солнце пекло нещадно. Разморенная, Кира несколько раз впадала в полузабытье и в нем боялась пошевелиться и стряхнуть слой песка. А двигаться хотелось: все тело ломило от жары, из-за чудовищной жажды мутило. Казалось, что земля медленно движется против часовой стрелки, и это ощущение не проходило даже тогда, когда Кира открывала глаза и смотрела на свои саднящие пальцы и налипшие на них кристаллики песка прямо перед своим лицом. Думать о чем-то для того, чтобы отвлечься, она не могла. Сознание не слушалось. Но иногда в ее голову приходили странные, по-своему интересные мысли: например, если после смерти она попадет в тот огненный ад, который обещают грешникам священнослужители, то дьяволам придется постараться, чтобы чем-нибудь ее удивить.

К вечеру жара стала спадать. Кира снова уснула, а когда проснулась, поняла, что можно выбираться. Она откинула куртку, выползла из-под песка и просто растянулась на поверхности земли, не в силах двинуться с места. Алые лучи заходящего солнца превращали зеркальную пустыню в багряное море, на котором был полный штиль. К закату Кира собралась с силами настолько, что сумела встать.

Мертвая днем пустыня на темное время суток немного ожила. Похолодало, поднявшийся ветер шуршал сухими, почти истлевшими листиками редких трав. Те, что попадались на пути, Кира выдирала, обгладывала корешки. То тут, то там пробегали по потемневшему песку какие-то насекомые. Их Кира ловить не пыталась. Но когда в нескольких шагах по песку заструилась яркая, почти черная тень, Кира бросилась к ней, даже не думая, что змея может оказаться ядовитой. Отрубив тварюшке голову, Кира вгрызлась в теплое - да, теплое!
– тельце, сплюнула: пустой желудок едва не вывернулся наизнанку. Змею Кира сунула за пазуху. К полуночи там появилось еще две. Холод приободрял, прибавлял сил, и пить почти не хотелось. Так что змей можно будет пожарить на солнышке. Завтра утром.

Второй день Киры в пустыне прошел почти так же, как и первый, с той лишь разницей, что яму она начала копать заранее. Наемница уже поняла, что днем лучше всего спать, поэтому постаралась устроиться так, чтобы спасть спокойно. Умирать она не собиралась. Наоборот: испытывала странный прилив сил.

Выбравшись из убежища незадолго до заката, Кира поела, опытным путем выяснив, что змея, чуть-чуть присыпанная песком, вкуснее змеи, приготовившейся прямо на поверхности. Потом она продолжила идти, сверяя свой путь со звездами. В эту ночь змея попалась только одна, зато удалось поймать какую-то теплокровную зверушку и надергать штук семь или восемь корешков. Их можно было жевать долго, горьковатый вкус был даже приятным. Кира уже поняла: чтобы крепче спать днем, пережидая жару, нужно сильнее уставать ночью. И она старалась уставать: шла как можно быстрее, стремясь уйти как можно дальше от места предыдущей ночевки. Не может же эта пустыня тянуться вечно.