Дорога за грань

– Что ты почувствовал тогда?

– Я был растерян. Я испугался. Потом медленно начал осознавать, что наделал. Пытался остановить кровь... потом рыдал над ней часа полтора, пока меня не нашла её подруга и не сдала гвардейцам.

Я некоторое время молчал. Он не был хладнокровным убийцей. Но всё-таки его действия никак не вписывались в мою картину мира.

– Ты любил её?

Он всхлипнул:

– В детстве в любом случае любят тех, кто приводит нас в мир. А я тогда ещё был ребёнком.

Горячей любви в этой фразе я не заметил.

– По-твоему, она не заслуживала любви?

Он крепче прижался щекой к моим коленям, я погладил его по волосам, успокаивая, заставляя говорить дальше.

– До восьми лет, пока меня не взяли в школу, моей единственной мечтой было наесться до отвала. Клинки никогда не были голодающим городом, братство во все времена финансировало внутренний город с лихвой. Это я знаю из отчётности тех лет. Но я тогда голодал иногда по несколько дней. Тогда мне казалось, что это правильно, что мать наказывает меня, потому что я неуклюжий и всё время делаю что-то не так. Что она хочет, чтобы я был лучше... А ещё я всё время ходил в синяках. Большинство их было от палки матери. Но я верил, что таким образом она учит меня быть сильнее... Повзрослев, я понял, что она просто ненавидела меня до глубины души. Она была родом с маленькой планеты, на которой когда-то была временная база. Уходя, даккарцы забрали только тех женщин, у которых были розовокровые сыновья. Если бы я не родился, она бы никогда не попала в Клинки, никогда бы не потеряла связь со своей семьёй, возможно, и детей бы ещё имела. Именно меня она винила во всех грехах... Любил ли я её? Я был к ней привязан!

– Почему такой женщине оставили ребёнка?

– Она не была сумасшедшей и неплохо соображала. Мои синяки списывались на то, что я много дрался, мой бледный вид - на болезненность. Я часто сидел дома, взаперти. Все думали, что я болею, а она самоотверженно меня выхаживает. Она была изворотливая. Входила в число так называемых "мудрых женщин". У неё было много подруг. Она умела прятать свои грехи. Той частью Клинков, где живут женщины и маленькие дети, управляют женщины. Она была одной из таких правительниц.

Картина, вырисовывающаяся перед моими глазами, была просто чудовищной. Я не мог поверить ушам, даже понимая разумом, что врать в таком состоянии Эком просто неспособен. Моё детство было тёплой радостной сказкой. Меня любили абсолютно все: мама, фати, сёстры, братья, Элни, отец. Я купался в этой любви, я был обласкан с головы до пят. Любоё моё слово, желание, достижение были важными, а не просто замеченными. Мной гордились, меня хвалили, меня поддерживали. Я был привередлив к еде, я не засыпал без сказки или песенки, я придирчиво выбирал, что я буду носить, а что нет. Я требовал подарков и внимания, почти никогда не зная отказа.

Нет, конечно, у меня тоже были сложности в детстве. Отец старательно пытался воспитать меня воином. Мама иногда понимала, что я расту неуправляемым, и пыталась научить меня подчиняться. Элни методично требовал от меня хорошей учёбы. Но все эти требования были замешаны на любви. Отец гордился моими успехами в фехтовании. Мама ворчала, что обязательно пожалеет об этом, но ей нравилось моё увлечение травами. Элни всегда добивался своего и всегда щедро награждал мои победы на экзаменах. Я никогда не задумывался, что детство может быть другим.

Экома сильно трясло, действие трав наложилось на его собственные переживания. Я разложил диван, вытащил из дальнего шкафа одеяло и, укрыв его, прижал к себе поближе.

– Давай подойдём к вопросу с другой стороны. Я не понимаю твоих действий и поэтому, возможно, отношусь к тебе предвзято.

– Я привык...

– Зря! В моём случае очень важно чтобы я понимал тебя. Та женщина не заслуживала звания матери, и её убийство было случайным, но этого никто не стал расследовать. Очень похоже на Даккар! Теперь я понимаю, кажется, за что ты ненавидишь Роджера, братство Острова богов и Клинки.

Он поднял на меня испуганный взгляд.

– Нет. Я очень уважаю Роджера, хотя он меня презирает. И я люблю бывать в Клинках. С удовольствием жил там, пока не выгнали. А братство Острова богов - это основная армия рода Об Хайя. Я предан роду, как никому другому.

– Но предал его?

– Нет! Ты просто не понимаешь!

– Не понимаю. Объясни!

– Да, я виноват, что не распознал заговора САП, но ведь его никто не распознал тогда! Мы все тогда считали, что угроза идёт из Империи. Непобедимый противник, решивший уничтожить неолетанок, и с ними всех сторонников. Чью сторону будет защищать Роджер, ни у кого даже вопроса не возникло. Какой бы силы ни был противник, он поднимет всё братство на защиту неолетанок. Почему? Не потому, что неолетанки важны для нас как союзник. Нет! Из-за личных привязанностей! Три миллиона солдат были обречены на гибель из-за личных привязанностей Роджера! Даккарцы в год теряют в численности двести тысяч человек. Неолетанки, наоборот, в год увеличивают численность на сотни миллионов. Все понесённые потери они восстановят за три десятка лет. А те триста пятьдесят тысяч, что Роджер положил, защищая планеты Морены, Даккар не восстановит никогда!

Я с изумлением смотрел на события с его стороны. Ар - великая сила! Дело даже не в травах, искусство мастера состоит в том, чтобы понять, увидеть мир чужими глазами. Это тоже особый транс. Задать правильные вопросы и услышать ответы.

– Ты хотел уменьшить потери рода в этой войне, и поэтому напал на Клинки?

– Да. Я вывел из подчинения Роджера девять узлов. Девять узлов! Они все остались невредимы в этой войне. Как только война закончилась, они бы вернулись к Роджеру. Они всё равно были преданны ему. Я только уговорил их отойти, чтобы сохранить солдат в этой войне.

– Они и вернулись! Отец снял ордена с большинства генералов.

– Они знали, на что шли. Они сами сделали свой выбор, согласились положить честь на алтарь сохранения рода. Иначе после войны исторические братства просто смели бы остатки Острова богов.

– А зачем нужна была бойня в Клинках?

– Я ведь хотел забрать не девять узлов, а все двенадцать, и Клинки. Всё братство. Оно не личная собственность Роджера! Оно принадлежит Даккару, Роду, богам. А Роджер лишь обязался вести его правильным путём. Разговаривать с Архо было бесполезно, это то же самое, что говорить с самим Роджером. Нужно было отодвинуть их от управления на некоторый срок...

В этом взгляде на события была своя логика. Это у меня было две родины, и я болел за обе. Это у отца Даккар и мама слились в едином понятии родины. А у Экома родина была одна - Даккар. И он защищал её. По-даккарски, оставляя кровавые следы на пути, но защищал!

Задавать вопросы дальше я был неспособен. Мне нужно было всё обдумать, переварить как-то это его виденье, попытаться согласовать его с моим. Решить, в конце концов, как поступать с ним дальше.

Я стянул с эльфика одежду, прижал спиной к себе, легонько поглаживая руками. Чтобы вывести его из этого состояния, нужен был секс. Почти любое действие неолетанских трав снимается разрядкой оргазма. Но, во-первых, я сейчас совсем не хотел никого трахать, просто не в состоянии был. Во-вторых, я и так его утром немного грубо оприходовал. Так что оставались другие методы. Довести мужчину до оргазма можно и руками, например. По крайней мере, мне так проще. Даже думать не мешает.

Почему отец не увидел этого другого взгляда на войну? Или увидел, но рассердился, что кто-то перечит его воле? Или даже не рассердился, но должен был наказать отступников, чтобы показать свою твёрдость простым солдатам?

Почему никто не расследовал это убийство тогда? Почему они просто не спросили мальчишку, не вытащили суть этой ненормальной женщины?

Эльфик крепче прижался ко мне, с силой толкаясь в мою ладонь. Вот и всё! Делов-то! Я ещё некоторое время сидел, размышляя. Он вроде затих, уткнувшись носом мне в бок.