Дорога за грань
Шрифт:
Я постарался восстановить дыхание:
– Малыш, тебе вообще чего надо, нормально сказать можешь?
Парень покраснел:
– Я это... потрахаться хочу.
Глава 19
Эком:
Губа разбита, бок болит, кулак ободран, и сверху меня придавила тушка 17-летнего пацана таких средних даккарских размеров: два метра ростом, в плечах пошире меня раза в полтора, и почти центнер весом.
– Малыш, тебе вообще чего надо, нормально сказать можешь?
Индман слегка замялся:
– Я это... потрахаться хочу.
Здорово!
Юбля! С другой стороны, если я этому сопляку сдамся, Веникем, получается, нарушит своё обещание. Он же слово давал, что мою задницу больше никто не тронет. Этим можно будет воспользоваться:
– Потрахаться? А что драться полез?
Парень совсем смутился:
– Ну, я это... подумал, что ты против будешь.
– Против буду, а сопротивляться нет. Руки отпусти.
Руки мои в данный момент были вывернуты так, что я вообще ни на сантиметр двинуться не мог. Казалось, ещё миллиметр - и кость хрустнет. Мальчишка посмотрел на меня недоверчиво:
– Я это... я их тебе свяжу.
Я, насколько смог, пожал плечами:
– Связывай, раз уж у тебя такой фетиш. Только так, чтоб синяков потом не было, а то я и так по твоей милости неделю пятнистый ходить буду.
– Эээ... Угу.
Парень завозился, довольно ловко вытаскивая из кармана наручники и защёлкивая мои запястья почти в том же положении, что они были, за спиной. Не вывернуты, и хотя бы не на излом и то ладно.
Он наконец слез с меня и принялся быстро сгребать всё с моего стола, освобождая место, как я понимаю, для моего же изнасилования. А я смог подняться и хотя бы сесть тут же на полу.
– Поаккуратней, это документы, между прочем.
Он на секунду замер, а потом, кивнув, начал собирать бумаги более аккуратными стопочками.
Я прислонился к стене. Накатила какая-то апатия. До чего я дошёл? Сдаюсь сам сопляку, малолетнему бугаю, которого могу запугать, могу запудрить мозги и смыться, могу ... но потерять уже достигнутое я не могу. Как бы плох ни был Веникем, сейчас я очень хорошо понимал, он единственный, кто вообще мог бы взяться вернуть меня в даккарское общество. А самое главное, он не просто взялся, у него получалось это самое "вернуть". В этой поездке на переговоры с атаманом я был даккарцем. Малолеткой, дикарём, но даккарцем. Не шлюхой, не отбросом... и если быть честным, у Веникема действительно не так уж много условий, какими бы дурацкими они мне ни казались. Ну что, действительно, убудет с меня, если этот сосунок выдерет меня в задницу?...
Я поразился самой мысли. Вернее, нет, я поразился спокойствию, с которым сам же на эту мысль отреагировал. "С меня не убудет...".
Когда-то, в мои лет 17, старик Тибиран натаскивал меня на паука. Я был юн и до кристальности честен,
а эта служба не терпела этой самой кристальности. "На твоих словах и выражении лица должна спотыкаться вражеская разведка. Если можешь вводить в заблуждение, не говоря неправды - вводи, не можешь - ври. Ты бросаешь свою честь на защиту рода. Одну свою, на защиту всего рода!"Я тогда долго метался. Меня и так считали маньяком и выродком. У меня и так совсем не осталось друзей, при том, что мальчишки моего выпуска были очень дружны между собой. Я не хотел терять ещё и эту призрачную нить правильности.
"Всё не так просто, как это рассказывают детям. Нельзя жить в мире лжи и оставаться абсолютно честным. Даже если эта честность стержень Даккара. Кто-то должен взять на себя ношу и защищать. Поверь, это не ложь, врать врагу - это военный манёвр. Просто нужно видеть эту границу между ложью во имя даккара и бесчестием"
Тогда мне казалось, что я нашёл её. У меня хорошо получалось, я умел выглядеть уверенным, не испытывая этой самой уверенности, сильным - будучи слабей, правым - обманывая. Я не считал это бесчестием. Я с честными глазами врал врагам: амазонкам, неолетанкам, засельцам, амртольцам, всем остальным военным объединениям свободных земель. Я врал даккарцам. Редко, но врал. Это тоже была ложь во имя Даккара. Тогда я умел не пересекать границу... а теперь я уже так далеко ушёл в пустоши бесчестия, что даже задницу подставляю, не переживая.
– Я это... на шкаф положу, - Парень закинул стопку моих бумаг на самый верх шкафа, мне туда потом только с табуретом лезть.
Я постарался взять себя в руки и попытаться если не отпугнуть, то хотя бы отвлечь мальчишку:
– Индман, так, на всякий случай, ты вообще в курсе, что Веникем типа запретил меня трахать? А то скажешь потом: не знал, не предупредили!
Парень усмехнулся:
– Это насчёт брезгливый, и всё такое? Мы с капитаном Торесом с Веникемом вместе ещё на базе в нижнем узле служили. Его шлюх пол-отряда трахало. Так что я в курсе, что он не брезгливый. Торес говорит, что командир про эту свою "брезгливость" специально для Анжея придумал. Не хотел, чтобы вся эта история с тобой за пределы рода Об Хайя уходила.
Ага, а ты, значит, свой. Как я рад! Мне намного легче! Я пожал плечами:
– Моё дело предупредить. Кстати, насчёт Анжея, ты ведь летаешь его вторым пилотом? Разве вы не умчались ещё вчера по душу Фермио Капца? Или в этом братстве пауки тоже работают "не бей лежачего"?
Парень вскинулся:
– Да ты... Да я через полчаса, как вы сообщили, был готов лететь! Только мы мозгами работаем и информацией, а не носимся по космосу, как идиоты. Капца нет в его логове уже несколько дней, он вместе со своей армией куда-то ушёл по-тихому. Вот найдём, где он, тогда и полетим.
Моя подколка, видать, парня обидела, потому что швырнул он меня на край стола довольно грубо. Зато у меня проснулся интерес. Дошёл: тебя тут трахать собираются, а ты спокойнёхонько раскручиваешь мальца на информацию... А что, головой об пол биться, что ли?!
– Полегче. Кстати, я бы поискал Капца на одной маленькой сектанской планетке, родине дебилятора.
– Думаешь, самый умный? Анжей лучше тебя знает, где искать.
Индман сдёрнул с меня штаны, обнажая задницу, и принялся возиться со своим ремнём, но я бы предпочёл продолжить разговор о Капце: