Дороги и Тропы

**** **** ****

Отец невольно залюбовался спускавшейся по парадной лестнице Тайри. Синее, в меру строгое платье уккабского шелка только подчеркивало достоинства её фигуры и выгодно оттеняло глубину глаз. Тонкое запястье охватывал чеканный серебряный браслет с переливчатым синим камнем — он сам преподнес его дочери, предварительно зачаровав, как оберег. А шею украшал один-единственный сапфир, зато какой! Лиола отдала Тайри самую загадочную вещь из своего приданого, которую сама ни разу не надевала, лишь показывала мужу. Самоцвет был живой, такие еще называли "Слеза Дракона". Внутри темно-синей капли тепло сиял огонек, а если присмотреться, то можно было увидеть в глубине дорогу, уходящую к горам, и крупную птицу, летящую над ней. По легенде, если владелец понравится обитавшему в камне дракону, тот будет охранять его всю свою жизнь. Поговаривали, таких камней нет даже в императорской сокровищнице. К счастью, доподлинно известно, что украсть или отнять этот камень невозможно. Подарить или передать по наследству — пожалуйста, если знаешь, как провести ритуал. Во всех остальных случаях камень оставался обыкновенным бесполезным украшением. Лорд Даллет знал, что его любимая жена пожертвовала ради дочери очень серьезной защитой.

— Дочь моя, ты ослепительна, — улыбнулся герцог, — твоя дальнейшая учеба может оказаться под угрозой. Потому что нам придется после бала долго и упорно отбиваться от твоих поклонников.

— Нет у меня никаких поклонников, — отмахнулась Тайри.

— Появятся, — отец подал ей руку и повел к ожидающему их экипажу, — уж поверь старику. Отбоя не будет. А вот девицы обзавидуются.

Дочь все больше походила на Лиолу в те дни, когда молодой Торвик ор Даллет только с ней познакомился. Герцог очень хорошо помнил, как потерял голову, и куда полетели все его обещания, данные самому себе: никогда не влюбляться и относиться к женщинам, как к развлечению. Лиола тогда была не просто прекрасна, она была загадочна. Несмотря на знатное происхождение и высокое для своих лет посвящение в Ордене, она вела себя много скромнее подруг, больше молчала, чем говорила и очень живо интересовалась всем неизвестным. Точно такой сейчас была их дочь.

Разумеется, отец оказался во многом прав. Дамы бросали на её наряд завистливые взгляды и поджимали губы, разглядев украшавший изящную шею сапфир. Кавалеры же не оставили ни одного свободного танца. Юную герцогиню Даллет это смешило: будущие великие маги напоминали ей фазанов, демонстрирующих оперение перед избранницей. Все эти "птичьи пляски" были забавны и необременительны, пока на балу не появился милейший господин ректор в сопровождении одного из младших братьев Императора. Разумеется, почтенный магистр не мог не использовать такой удобный случай, чтобы в очередной раз объяснить строптивой студентке, как она ошиблась, избрав для дальнейшего совершенствования не целительство. Тайри спокойно слушала увещевания главы Академии и дослушала бы до конца, если бы не проблема, именуемая Кимлан ор Льофф. Нравы и привычки этого принца были известны всей столице, если не всей Империи. Он всего-навсего считал любую понравившуюся девушку своей собственностью, и действовал, ни в чем себе не отказывая. В данный момент его явно заинтересовала дочь опального герцога.

Братец его величества нагло разглядывал стоявшую напротив девушку. От этих липких, плотоядных взглядов Тайри хотелось сбежать куда подальше и как можно быстрее смыть с себя мерзкие ощущения.

По лицу милейшего милорда ректора читалось, что он и сам не рад, но куда деться от этого высокородного хлыща? Причудам императорского братца препятствовать опасно, ибо тот был злопамятен и мстителен, как никто из его семьи.

Между тем, принц решил, что взглядами можно не ограничиваться, да и ждать ему надоело.

— Уберите руки, ваше высочество, — ледяным голосом произнесла Тайри, пытаясь преодолеть тошноту, — мне неприятно.

— Потерпишь. — Толстые пальцы с неаккуратными ногтями больно сжали её плечи. — А будешь брыкаться — пожалеешь. Я сделаю так, что ты просто исчезнешь, и никто про тебя не вспомнит. Подумаешь, девочка куда-то ушла в разгар веселья и не вернулась… Пойдем, прогуляемся по саду, детка.

Конечно, она могла ответить, поставить на место зарвавшегося наглеца, к какой бы фамилии он ни принадлежал. Но любое действие, любое заклинание этот мерзавец императорских кровей представил бы, как нападение на особу правящего дома. А это — гарантированная казнь для нее и подвалы императорской тюрьмы для отца, матери и дяди. Вот и получается, что Тайри не имеет права защищаться. Последняя в роду не может подставить семью под удар. Остается надеяться только на чудо. Жаль, что папин оберег не спасает от домогательств венценосных скотов…

От запаха слащаво-приторного парфюма принца Тайри подташнивало, от его наглых объятий — трясло, как в лихорадке. Очень хотелось попросить ближайший куст ползучего шиповника вцепиться в императорского братца всеми своими колючими побегами. Хотя, он, наверное, защищен от подобного фамильной магией.

— Ну же, не будь такой мрачной, детка. — Кимлан запустил пятерню в её волосы и больно потянул, заставляя откинуть голову назад. — Это в твоих интересах. Нечего строить из себя недотрогу.

— Ваше высочество, умоляю вас перенести ваше высочайшее благоволение на тех, кто действительно его… достоин. — Леди Даллет старалась говорить как можно сдержаннее и мягче. Может, поймет? Увы, принц еще более распалился:

— Сегодня я решил, что моего благоволения достойна именно ты. Уккабские колдуньи игнорируют наше общество и ко двору не являются. Ну, для начала сойдет и полукровка. — Императорский братец потянул за волосы еще сильнее, и Тайри отчаянно подумала: «Отрежу. Отчекрыжу эти кудри, ну их к Темному, чтобы еще хоть одна сволочь своей мерзкой клешней меня тянула…»

— Последний раз говорю: не сопротивляйся, детка, пожалеешь. Потому что, когда мне сопротивляются, я, знаешь ли, становлюсь очень… э-э-э-э… настойчивым.

Кимлан провел по её подбородку остро отточенным ногтем мизинца. Чтобы не закричать от омерзения, Тайри до крови прокусила губу. Темная капля побежала вниз, по шее и дальше — в неглубокий вырез платья. Уккабский шелк впитал ее, и на нем мгновенно расцвел тускло светящийся оранжевый цветок.

— Как интерес-с-сно, — увлеченно прошептал принц, — предвкушаю море новых ощущений. Это был правильный выбор, — он, уже не стесняясь, полоснул ногтем по её шее, чуть ниже уха.

Девушка тряхнула головой, капли крови полетели веером, одна из них тяжело ударила в сапфир, что висел у нее на шее.

Яркая белая вспышка резанула по глазам. На секунду и Тайри, и принц Кимлан ощутили порыв горячего ветра, увидели дорогу, уходящую к чужим горам и огромное крылатое существо над своими головами. Императорский братец с воплем отскочил от своей несостоявшейся жертвы. Прямо перед ним стоял невесть откуда взявшийся, невысокий и худой человек в странном синем одеянии. Узкое, породистое лицо с резкими, даже хищными чертами, дышало гневом. Раскосые глаза явственно светились в темноте ледяной синевой. Жемчужно-белые волосы трепал ночной ветер.

— Ты… кто такой?!! — просипел его высочество, медленно пятясь. — Откуда взялся?

— Разве это важно, сын жабы? Если ты еще раз посмеешь хоть в мыслях причинить вред моей леди, горько будешь жалеть об этом всю жизнь. Если, конечно, сможешь связно мыслить. Я не посмотрю, что твой братец на престоле. Сейчас. Пока еще. — Голос у незнакомца был низкий, отдававшийся мягкими волнами в костях и черепе.

Его высочество схватился за фамильный оберег, висевший на толстой золотой цепи.

— Я понял, кто ты такой! Ты не посмеешь, твои предки дали клятву не вмешиваться! — просипел он.

— Ну, во-первых, клялись они не тебе и не твоей крови. Во-вторых, спроси у братца, во что они клялись не вмешиваться. А в-третьих, мои предки этот договор вообще не подписывали, как и все остальные Воины. Так что ты ошибся, Льофф. Я посмею, и еще как. Что-нибудь еще расскажешь, или все-таки отправишься восвояси? — Усмешка у незнакомца вышла устрашающей.

— Вы поплатитесь, вы все поплатитесь, проклятые колдуны, я вам этого не забуду, — совершенно не царственно всхлипнул принц Кимлан и, не разбирая дороги, кинулся к замку.