Дороги Истины
Шрифт:
Реакция была моментальной: Кочевник прыгнул за стенку полуразрушенного дома, в котором караулил пару минут назад свою жертву. Но это была не осколочная граната - вновь, как и прежде, пространство окутал удушающий плотный дым, но теперь у него были очки и платок на шее, которые он тут же надел, доставая нож. Он знал, как работают эти парни, и огнестрельное оружие тут было бесполезно. Только руки и нож.
'Сколько их?!' - пронеслось в голове, когда он уже подтягивался на маленький кусок крыши, в которую, видимо, попал крупный снаряд. Бегло пытаясь что-нибудь заметить в дыму, ему становилось не по себе: ноги начали дрожать и подкашиваться, а в глазах мутнело.
'В прошлый раз я не убил тебя. Меня остановили, удержали. Сковали руки твоей значимостью...но теперь...ты нужен только мёртвым', - шепотом со всех сторон раздался голос в голове Кочевника.
'Эта женщина...в мои времена у них не было права на голос. Какой позор - слушаться её...но здесь мы одни. Ты и я'.
Он вдруг понял - в гранатах был не просто дым. Что-то галлюциногенное было замешано в их состав, и это что-то защитило его в прошлый раз от этого воздействия и не сработало теперь. Кочевник дотронулся рукой до платка и вспомнил, что в прошлый раз он был влажный, а теперь - сухой. 'Они чем-то пропитывают ткань, чтобы на них не действовало...' - приподняв очки и протерев глаза, он перепрыгнул с крыши на крышу, подальше от дыма, как кто-то схватил его за ботинок и резко дёрнул вниз. Он вовремя подставил руки и спас себя от удара лицом о камень, но всё-таки свалился на землю и резко откатился в бок, уворачиваясь от клинка, воткнувшегося в землю. Кочевник был готов ударить ногой, оттолкнуть противника, но вновь перед ним никого не было. Чужой вскочил на ноги, насколько позволяло его нынешнее состояние, и стал в боевую стойку, приготовив нож и вслушиваясь в окружение, пытаясь игнорировать биение сердца.
'Где же ты, ниндзя сраный...'
Шаги раздались сзади и короткий вздох - это всё, что было ему нужно, чтобы увернуться и подставить подножку, но 'хриплый' перепрыгнул и резко развернулся к нему лицом. Они смотрели друг на друга, стоя на месте - узкая, словно коридор, улица ограничивала маневренность обоих, заставляя приноравливаться к нынешней ситуации. Сейчас был вопрос только в том, у кого окажется больше опыта и смекалки. Кочевник сбросил очки с лица и медленным шагом отошёл немного назад, сгорбившись. 'Хриплый' смотрел на него удивительно спокойно и сосредоточенно, словно кот, загнавший мышь в угол.
– Наконец-то достойный противник...убить тебя, кафир, принесёт мне честь как воину. Но я буду резать тебя долго, как жалких баранов, что оскверняли это место своими ногами.
Кочевник усмехнулся, пошатываясь, попытавшись натянуть ухмылку на лицо, и перебросил нож в левую руку.
– Этого пацанёнка звали Газир? Сопляк слился меньше чем за минуту. Какой 'воин' был, ах-ах...
Глаза Жёлтого сверкнули, он зарычал и быстрым прыжком, словно тигр, бросился в сторону Чужого. Его клинок, удерживаемый двумя руками на уровне груди, был направлен в Кочевника.
Возможно, на этом бы всё для него и закончилось, если бы тот, резко переменившись в лице, не дёрнул правой рукой за деревянную дверь от хижины перед собой ровно в тот момент, когда короткий меч Жёлтого почти добрался до его тела. Всё произошло в одно мгновение: столкновение диверсанта с неожиданным препятствием и выныривающий оттуда Кочевник, наносящий, словно из-за щита, несколько быстрых ударов ножом в корпус и один в горло. 'Хриплый' свалился на землю, а Чужой вновь отскочил на расстояние - никогда нельзя недооценивать сильного противника, особенно диверсанта.
Он стоял недалеко от тела и ждал, пока 'хриплый', захлёбываясь в крови, не испустит последний вздох. Кочевник мог бы выстрелить тому в голову, избавить от страданий, но не хотел. Наконец, Жёлтый обмяк, и плечи Чужого расслабленно опустились, а сам он сел на землю, вытирая пот и пыль с лица.
Он управился за час, возможно, чуть больше. Жёлтых погубила собственная беспечность. Нейтрализовать семь человек, рассеянных в лабиринтах разрушенных домов, под покровом ночи? В очередной раз он не пожалел той огромной цены за обучение диверсантскому искусству в лагере Серых. Это обошлось во множество контрактов и проставу по бутылке хорошего алкоголя каждому из инструкторов. Навыки в этом мире теперь стоили дороже еды или патронов - их-то можно добыть, а утраченную жизнь уже нет. Тем не менее, помимо умений, на его стороне была госпожа Удача - разложись карты иначе и действуй они как положено, у Кочевника не было бы ни единого шанса. И именно она, Чужой был уверен, сделала его победителем в этом нелегком танце смерти против 'хриплого'. Отдышавшись, он поднялся на ноги, припоминая или по звуку определяя, где находятся те 'дурачки', которых он одолел ранее.
У него ещё было незавершённое дело.Перетащив тела к большой отхожей яме, найденной неподалеку, Чужой ногой спихнул по очереди уже очнувшиеся тела вниз вместе с их снаряжением, забрав лишь несколько магазинов для автомата, и куда-то ушёл. 'Отлично', - он нашёл джипы приехавших за ним Жёлтых неподалёку. Взяв из одного то, что ему нужно, он вернулся назад.
Грозное мычание заткнутых кляпами ртов сменилось попытками издать вопль ужаса. Жёлтые дергались внутри ямы, словно черви, не отрывая взгляда от Кочевника. Тот молча, словно в трансе, откупорил одну из канистр с бензином и начал заливать яму вместе с лежавшими в ней людьми. Сделав остатками тонкую линию на земле, он выбросил опустевшую ёмкость на головы пленных и, пошарив в одном из карманов, достал походное огниво. Мычание усилилось. Чужой стоял над ними, презрительно глядя сверху вниз, а кто-то внизу, отплевываясь через кляп от бензина, начал издавать звуки, напоминающие скулёж. Но в тот момент он чувствовал себя богом, чувствовал мощь в своих руках, право давать и лишать жизни, как недавно чувствовали в себе они сами. Но настал новый день, и теперь палачи стали жертвами. Их казнь была неотвратима.
– Можете молиться своим богам, старым и новым, животные. Но я всё равно надеюсь, что они не облегчат ваши страдания, - вдохнув глубоко воздух, Кочевник нагнулся над бензиновой полосой, и огниво сверкнуло в его руках.
Наблюдая в зеркало заднего вида за уменьшающимся поселением, он ехал на джипе, взятом у Жёлтых, и думал о том, что они сделали в Свистящем Петухе и что сделал с ними он сам. Обычно говорят: 'Если ты поступишь так же - чем ты будешь лучше?' Он не собирался быть лучше. Он не лгал самому себе, что не чувствовал наслаждения, наблюдая за горящими в яме 'недолюдьми', на его глазах убившими сотню человек в колонне и вырезавшими под корень целый посёлок. Око за око - эта философия с детства пришлась Кочевнику по душе, и если за то, что он сделал, кто-то будет его презирать - что ж, человек в своём праве. Он поступил так, как считал нужным, это главное. Теперь Жёлтые наверняка будут знать, что Кочевник более не является хранителем кодекса его братства. Он перестал быть Чужим и стал тем, кем всегда хотел быть. Свободным от оков какой-либо морали, сумевшей уцелеть даже после апокалипсиса. Границы его разума перестали существовать, он сделал шаг в пропасть и взлетел ввысь. Чужой умер. Родился Человек.
Фары освещали ночную равнинную дорогу, казалось, не имеющую конца. За машиной, клацая зубами, с завываниями неслась стая линчи, то догоняя, то снова отставая от своей цели. Им хотелось мяса - они могли достать его, просто поискав поблизости уснувших антилоп, коз и прочей живности, которая водится в этих краях, но дело было в другом. Светящаяся железка с человечиной внутри пролетела мимо их логова и словно зазывала погнаться вслед, вступить в древнюю игру, придуманную задолго до их рождения.
Кочевнику ничуть не нравилась идея поездки под покровом тьмы, но оставаться в Свистящем Петухе ему было гораздо сложней. Он был уверен, что привлек Ангелов светом костра, а линчи - запахом жареного мяса, а их долго не проведёшь своими штучками с маскировкой, так что пришлось, так или иначе, сесть в джип и попытать счастья в дороге. Словно комета, машина мчалась по открытой местности, вовлекая в преследование всё новых и новых зверей, заставляя Кочевника задуматься, что же ему делать, когда топливо в баке подойдёт к концу и стрелка на спидометре опустится на нижний уровень.
Вдруг над головой раздался птичий крик, и Кочевник вдруг чётко осознал в голове - сегодня он умрёт. Это мысль высветилась в сознании, как чёрные буквы свежими чернилами отпечатываются на белом листе бумаги. Он лишь почувствовал горечь обиды, что у него в такой грязной и убогой, покрытой налётом худших человеческих качеств, жизни наконец-то появилась хоть и маленькая, но цель, а теперь всё, что его ждёт - надежда на смерть до того, как Ангел начнёт выклёвывать его внутренности.
Между тем, как он мысленно прощался с жизнью, тело продолжало действовать так, как его обучили, а именно - спасать себя. Один линчи оказался достаточно проворен, чтобы добежать и даже запрыгнуть в кузов машины, и путник, держа одной рукой руль, а другой достав обрез, тут же разрядил один патрон, разорвав голову на мелкие кусочки, и разбрызгав ошмётки по салону. Тело по инерции вылетело обратно на землю, и часть гнавшихся осталась пожирать своего сородича, но многие продолжили бежать.