Дорогой длинною

"Порядочное общество" вокруг стола взорвалось возмущёнными голосами. Львов вздрогнул, осмотрелся, словно лишь сейчас сообразив, где находится. На его мальчишеском лице явно выразился испуг.

– Продолжаем игру!
– отрывисто сказал Навроцкий.

Губы Львова дрогнули. Тихо, но твёрдо он сказал:

– Не буду. Вы передёргиваете.

– Что?
– Навроцкий поднял бровь, нехорошо усмехнулся.

Илья понял, что пора вмешаться, и, проклиная про себя последними словами Митро, Кузьму и свою дурную голову, шагнул к молодому князю.

– Ну-ка, Михаил Иваныч, идёмте-ка отсюда. Вас папаша уже с фонарями обыскавшись. Третьего дня из имения приехали, вся полиция на ушах стоит, по городу носятся.

Львов вздрогнул, повернул голову. С его лица ещё не сошло испуганное выражение, когда он выговорил:

– Илья, это ты?

– Ну, место ли вам здесь?
– как можно суровее сказал Илья.
– Идёмте, говорю, да поживее.

Молодой князь неловко поднялся. Навроцкий встал тоже. Илья посмотрел на него, оглянулся по сторонам и понял, что их отсюда просто так не выпустят.

– Послушай-ка, приятель… - В голосе Навроцкого сильнее обозначился польский акцент: он начинал выходить из себя.
– Ты здесь откуда? Сюда легко войти, дверь не заперта, а вот выйти… Матка боска^[115], у тебя могут быть неприятности!

– Как бы я тебе неприятностев не налепил, - как можно спокойнее сказал Илья, хотя у него уже тряслись все поджилки. Он не сомневался, что справится с Навроцким, но вот со всей его шайкой…

– Прошу по-доброму: уходи!
– вполголоса сказал Навроцкий, и Илья понял, что это последнее предупреждение.

– Илья, оставь, ступай… Это мои заботы, - дрожащим голосом вмешался мальчик.

– Пан говорит дело, - усмехнулся Навроцкий.

Краем глаза Илья заметил, что их уже обступили. А посему не стал терять времени и молча "закатал" Навроцкому в челюсть. Тот кубарем отлетел к стене, вскочил с перекошенным лицом, кинулся на обидчика. Илья чудом успел перевернуть стол, карты и деньги посыпались на пол, диким голосом завопил сбитый им походя с ног оборванец, но на Илью уже навалились трое.

Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы с места, отбросив носок, не вскочила толстая баба, про которую Илья совсем забыл. В тусклом свете лампы он увидел широкое курносое лицо.

– Молча-а-ать!
– гаркнула вдруг она хорошо поставленным голосом частного пристава. К изумлению Ильи, оборванцы, державшие его, тут же вскочили на ноги и чуть ли не вытянулись, как рекруты на плацу. Баба, кряхтя, нагнулась за своей жестяной кружкой. Деловито сказала:

– Рвите когти, зелёные ноги!
– и запустила кружкой в лампу. Раздался звон, стало темно, послышались вопли и проклятия. Илья на ощупь подобрал с пола несколько ассигнаций, схватил за руку молодого князя и рванулся к двери. У выхода их попытались схватить, но тут уже и Львов пришёл в себя и дал нападавшему сдачи. Тот завыл, дверь распахнулась - и Илья с князем вылетели на залитый солнцем Цветной бульвар…

– Илья, я не могу больше!
– взмолился юноша уже на Трубной площади.

Илья остановился, перевёл дыхание. Оглянувшись назад, с облегчением понял: не догонят. Да и вокруг уже было полно народу, на углу прохаживался потный городовой, у тротуара толпились извозчики.

– У тебя кровь… - испуганно сказал молодой князь.

– Где?

Илья провёл ладонью по лицу, поморщился, нащупав ссадину, кисло подумал, что сегодня вечером ему с хором точно не выйти. Не замазываться же тестом с кирпичной пылью, как Кузьме… Так и не нашёлся этот паршивец! Только зря из-за него в чужую заваруху влез.

– Совести в вас нету, Михаил Иванович, - сердито сказал Илья.
– Ну за каким чёртом вас в эту дыру потащило? Да ещё в очко играть сели! Ваше дело - в ниверситете книжки разные читать, а не в карты дуться. Ваша мамаша, поди, трижды в гробу перевернулась, на вас глядя! Воля же вашему батюшке держать вас так свободно. Да если б мой Гришка в такое вляпался – из-под кнута бы у меня не встал!

Юноша поёжился. Помолчав, спросил:

– Скажи, а верно, что отец приехал?
– Илья недоумевающе взглянул на него, и Львов, покраснев, пояснил: - Я ведь уже неделю не был дома…

– Пороть вас некому, ваше сиятельство, - заметил на это Илья. Но, взглянув в смущённое лицо молодого человека, сжалился: - Да нет, нету Ивана Васильича. Из имения так и не возвращались. А вы бы ехали туда, к нему. Вам лучше в городе-то пока не показываться. Я этих жуликов знаю, лихой народ.

Услышав о том, что отца нет в Москве, молодой князь даже сумел улыбнуться.

– И то дело, Илья. Сегодня же и поеду, вот только зайду в университет…

– Деньги возьмите.
– Илья вытащил из кармана смятые бумажки и сам удивился, как много их оказалось. Хватал-то вроде первое, что под руку сунулось, а вот поди ж ты - почти весь львовский капитал.

– Оставь себе, - решительно отказался Львов.
– Ты рисковал жизнью из-за моей глупости.

Теперь пришёл черёд смутиться Илье.

– Ну, вот ерунда… Не разбрасывайтесь, ваша милость. Вам ведь и к папеньке нужно будет с чем-то ехать. И в ниверситете небось книжка какая понадобится…

– Нет! Не возьму! Позволь мне тебя отблагодарить! Возьми хотя бы это! – Львов силой засунул несколько ассигнаций в карман Илье.
– А вот эти деньги передай, пожалуйста, Ирине Дмитриевне, я ей обещал.

– Ну, бог с вами. Спасибо. Смотрите уж, больше с мазуриками не вяжитесь.

Последнее "благодарю" молодой Львов выкрикнул уже из извозчичьей пролётки. Илья помахал вслед, подождал, пока экипаж скроется за углом, и лишь тогда вытащил навязанные князем ассигнации. Пересчитав их, повеселел, тут же решил, что Ирина Дмитриевна обойдётся, и уже повернул было к трактиру, когда сзади его окликнули:

– Эй! Смоляков! Илья! Сто-о-ой!

Голос был женский, и Илья, от неожиданности едва не давший стрекача в переулок, остановился. Через площадь к нему, размахивая руками, неслась та самая толстая, курносая баба из суковского заведения.

– Илья! Ну, что ж такое! Кричу-кричу, а ты как оглох!
– Подбежав, она с размаху ухватилась за его рукав, и на растерявшегося Илью весело взглянули жёлтые, круглые, наглые очи Катьки Пятаковой.

– Ты?!.
– ахнул он.

– Слава тебе, святая пятница, - признал!
– хмыкнула Катька.
– А я вот тебя сразу узнала. Глазищи твои чёртовы ни с чьими не спутаешь. Ну как живёшьпоживаешь, дух нечистый? С побываньицем тебя!

Илья молчал, разглядывая Катьку. Бывшая горничная Баташевых была одета в коричневую набивную юбку и, несмотря на жару, длиннющий заплатанный шушун. Волосы скрывал нарядный шёлковый платок. Катька сильно раздобрела и выглядела необыкновенно важной - особенно когда, чинно взяв Илью под руку, зашагала рядом с ним по Трубной.